Чтобы ориентироваться в сложном мире, требуются ментальные упрощения. Без этого невозможно было бы обрабатывать всю информацию, которая к нам поступает. Ментальные упрощения, или шаблоны, позволяют сортировать явления по категориям, строить предположения относительно будущего, оценивать вероятность событий, устанавливать индивидуальные правила жизни и так далее. Другие животные не делают ничего подобного. У нас есть способность говорить, у них нет. (Знаю, ваш попугай способен повторить все, что вы скажете, но не об этом речь.)

Тем не менее эти упрощения просто обречены на неизбежную трансформацию в ловушки: они растят в нас страх, подогревают избегание, мешают делать то, что для нас важно. Так, способность предвидеть события может гипертрофироваться в навязчивую тревогу по поводу своего будущего. А установки относительно того, как стоит жить (скажем, быть внимательным к другим), способны перерасти в строгие правила, которые не оставят места для маневра (например, не делиться тем, что у тебя на уме, потому что можно ранить чьи-то чувства). Подобные «ловушки мышления» могут склонить вас к избеганию того, что поистине значимо.

Вот несколько примеров таких ловушек. Зная их в лицо, вы получите шанс вовремя не попасться на их удочку – или быстро соскочить с крючка, как только вы поймете, куда угодили.

Наш разум создан судить. Многие из наших мыслей – лишь разнообразные версии оценок «это хорошо» или «это плохо». Пещерные предки, день за днем искавшие себе пропитание, были довольны. «Ягода. Ядовитая – плохо. Другая ягода. Сладкая и вкусная – хорошо».

А что сейчас? Нужны ли нам все эти суждения? Конечно, некоторые нужны. Полезно оценить, какой дом лучше всего снять или купить, какая диета наиболее подходит для здоровья и на какой сериал можно залипнуть вечером в субботу.

Однако многие наши суждения только увеличивают страдания. К примеру, мы склонны маркировать отдельные мысли и чувства как «хорошие» или «плохие». И тем не менее нас посещают и те и другие, нравятся они нам или нет. И мы страдаем от болезненных мыслей и чувств, а вдобавок чувствуем себя несчастными, потому что осуждаем себя за них, не в силах контролировать их существование. Расчудесно, не так ли? А еще мы сторонимся важных дел, которые порождают дискомфорт: не наводим порядок в своих финансах, не навещаем больного друга, не завершаем болезненные отношения.

Суждения касаются не только наших внутренних переживаний. Они затрагивают все. Обратите внимание, как оценка способна помешать вам наслаждаться отношениями («Мой партнер совершенно не умеет слушать»), приятными вещами вроде общения и секса («Это не так классно, как мне представлялось») и маленькими радостями («Этот пятидолларовый кофе оказался бы лучше, не будь он таким горьким»).

Будьте осторожнее, применяя строгие правила по отношению к себе, миру и людям вокруг. Такие правила обычно содержат слова «следует», «должен» и «надо». В нормах как таковых нет ничего плохого, но вот примеры норм, имеющих негибкий и контрпродуктивный характер: «Если это не делает меня счастливым, мне не следует этим заниматься», «Людям надо быть добрее к окружающим, что бы ни случилось», «Это не должно быть так трудно!». Подобные установки ведут к ненужному избеганию. Но если бы мы просто принимали мир таким, какой он есть, какие возможности это нам открыло бы?

Правило «Ничто не должно даваться с таким трудом» весьма меня (Мэтта) допекает. Если я работаю над проектом вроде этой книги и застреваю, силясь понять, куда двигаться дальше, я могу не на шутку разозлиться. «Это должно быть сплошным удовольствием. Я пишу книгу о том, что люблю, вместе с людьми, которых обожаю. Что со мной не так?» Но если задуматься о природе писательства, опираясь на годы былого опыта, то вспоминаешь, что это всегда взлеты и падения. Иногда ты паришь, потому что смог блестяще выразить свою мысль, а иногда все, что ты пишешь, кажется бездарным. Так уж оно устроено. Когда я спрашиваю об этом других писателей, они делятся схожими впечатлениями. Так с чего бы мне рассчитывать, что мир будет другим? Вздыхаю.

Люди – неважные прогнозисты. Доводилось ли вам слушать спортивных комментаторов, политологов, экономистов-аналитиков, предсказывающих вероятность каких-либо важных событий? Коэффициент успешности их прогнозов равен подбрасыванию монетки. И все же, несмотря на частые ошибки «экспертов», среднестатистический человек убежден, что отлично знает, каким может быть исход той или иной ситуации.

Это называется переоценкой вероятности. И она способна перерасти в настоящую проблему, когда мы начинаем переоценивать вероятность дурного. Это становится причиной избегания или жизни в стрессе. Подобную ловушку мышления я обнаружил в своем писательстве. Скажем, я решил, что буду писать книгу с четырех до шести часов дня в субботу. До назначенного времени я пью кофе, читаю газеты или прогуливаюсь с женой, одновременно беспокоясь, что не успею сделать намеченное или не почувствую себя продуктивным. Все это время я не могу в полной мере наслаждаться тем, что делаю. Оказываюсь ли я прав? В итоге работа над книгой идет куда лучше, чем я предполагал…

Катастрофизация предполагает, что, когда происходит нечто малоприятное, вы думаете о том, что это не просто рядовая проблема, а нечто из ряда вон выходящее. По-простому это называется делать из мухи слона. Катастрофизация – лучший друг переоценки вероятности. Они часто тусуются вместе, потягивают пиво, обмениваются шутками и делают людей несчастными. Нередко катастрофизация включает предположение, что дело настолько плохо, что вряд ли вы вынесете это и сможете справиться с трудностями. Но вспомните, как часто разыгрывался именно такой сценарий? Стало быть, вы куда выносливее, чем считаете. Я знаю это наверняка: когда работа над книгой идет не очень хорошо, я справляюсь с этим удовлетворительно. Конец света не наступает. Я и правда начал воспринимать трудности как часть творческого процесса: минуты застоя часто ведут к новым восхитительным открытиям.

По какой-то причине мы уверены, что знаем, что происходит в головах других людей. Это бывает полезно. Взрослея, ребенок в какой-то момент начинает ставить себя на место других, представлять мотивацию и чувства окружающих. Для социального развития это благо. Но увы, мы способны излишне привязываться к подобным суждениям. И когда это происходит, мы игнорируем другие возможности – те, что не имеют ничего общего с нашими домыслами.

Пока я работаю над книгой, где-то на заднем плане у меня бродят мысли о суждениях других людей: соавторов, редакторов и прочих специалистов в этой области, наконец, читателей. Никого из них нет в моей комнате, пока я пишу, – только я и мой мозг. Я не могу знать, что думают другие люди, особенно о чем они подумают в будущем. Гоняя эти мысли по кругу, я лишь понапрасну трачу время и силы.

Приведенный здесь список ловушек мышления не исчерпывающий. Вы наверняка вспомните те из них, которые я не назвал, вроде деления на черное и белое, чрезмерной сосредоточенности на несправедливости мира, зацикленности на прошлом. Модели поведения, которые мы описывали в предыдущих главах – стремление быть правым, концентрация на верности своих мыслей, а не на их продуктивности, – тоже можно назвать ловушками мышления. Попав в их сети, мы с большей вероятностью поддаемся страхам и отдаляемся от того, что для нас значимо.