Встреча на спецобъекте
Накануне отъезда в отпуск, 29 июля 1991 года Горбачев встретился в своей резиденции Ново-Огарево с президентом РСФСР Борисом Николаевичем Ельциным и президентом Казахстана Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым. Обсуждались самые что ни на есть деликатные проблемы.
«Разговор шел о том, какие шаги следует предпринять после подписания Союзного договора, — вспоминает Горбачев. — Согласились, что надо энергично распорядиться возможностями, создаваемыми Договором и для республик, и для Союза…
Возник разговор о кадрах. В первую очередь речь, естественно, пошла о президенте Союза суверенных государств. Ельцин высказался за выдвижение на этот пост Горбачева.
В ходе обмена мнениями родилось предложение рекомендовать Назарбаева на пост главы кабинета министров. Он сказал, что готов взять на себя эту ответственность… Конкретно встал вопрос о министре обороны Язове и председателе КГБ Крючкове — их уходе на пенсию.
Ельцин чувствовал себя неуютно: как бы ощущал, что кто-то сидит рядом и подслушивает. А свидетелей в этом случае не должно было быть. Он даже несколько раз выходил на веранду, чтобы оглядеться, настолько не мог сдержать беспокойства.
Сейчас я вижу, что чутье его не обманывало. Плеханов (начальник девятого управления КГБ) готовил для этой встречи комнату, где я обычно работал над докладами, рядом другую, где можно перекусить и отдохнуть. Так вот, видимо, все было заранее «оборудовано», сделана запись нашего разговора, и, ознакомившись с нею, Крючков получил аргумент, который заставил и остальных окончательно потерять голову.
Язов колебался: поддержать или нет Крючкова. Но запись подтолкнула его».
Вопрос о новом главе союзного правительства возник еще 3 января 1991 года на совещании у Горбачева. Его советники Примаков и Бакатин предложили кандидатуру Назарбаева. Тогда вопрос отложился.
Но премьер-министр Павлов знал, что не усидит в своем кресле. В июне 1991 года его первый заместитель Владимир Иванович Щербаков пересказал своему шефу конфиденциальный разговор с Горбачевым: президент предлагал ему возглавить правительство. Так что Валентину Сергеевичу тоже было, что терять — после подписания Союзного договора он бы перестал возглавлять правительство.
В тот июльский день замену подобрали лишь главе союзного правительства Валентину Павлову. Но Крючкова с Язовым твердо решили отправить на пенсию. Кроме того, договорились упразднить некоторое количество министерств и ведомств. «Поэтому заявления гэкачепистов о том, что ими двигало одно лишь патриотическое чувство, — демагогия, рассчитанная на простаков», — заключает Горбачев.
Ельцин писал, что после августовского путча он своими глазами видел сделанную чекистами оперативную запись их разговора с Горбачевым и Назарбаевым.
Михаил Сергеевич доверял андроповским кадрам. Начальник службы охраны Юрий Сергеевич Плеханов, окончивший заочно пединститут и перешедший с комсомольской работы на партийную, начинал у Андропова старшим офицером приемной, иначе говоря, дежурным секретарем. Получил погоны подполковника. Когда Андропов разобрался в сложном хозяйстве КГБ, то из оперативно-технического управления вывел второй отдел, занимавшийся прослушиванием телефонных разговоров и помещений, а также перехватом сообщений, передаваемых факсимильной связью. Его преобразовали в самостоятельный 12-й отдел КГБ. Он подчинялся непосредственно председателю.
Во главе 12-го отдела Андропов поставил доверенное лицо — Плеханова. Новичков, прежде чем взять в этот отдел, проверяли год. Контролеры 12-го отдела, в основном женщины, владели стенографией и машинописью, их учили распознавать голоса прослушиваемых лиц.
Сотрудники КГБ утверждали, что им запрещено прослушивать телефоны и записывать разговоры сотрудников партийного аппарата. Но эти ограничения легко обходились: например, подслушивали телефоны тех, с кем беседовал сотрудник партийных органов.
После смерти Андропова генерал-лейтенант Плеханов стал начальником 9-го управления, которое занималось охраной высшего руководства. А во главе 12-го отдела КГБ Крючков поставил генерал-майора Евгения Ивановича Калгина, еще одного доверенного человека. Калгин тоже сидел в приемной Андропова и в КГБ, и в ЦК.
Журналист Андрей Иванович Угланов из еженедельника «Аргументы и факты» был избран народным депутатом России и в 1991 году входил в комиссию, которая расследовала роль КГБ в путче. Он рассказал, что тогда в Москве одновременно существовало 164 точки слухового контроля. За сутки на одном объекте записывались от восьми до одиннадцати часов пленки. Один час записи требовал работы семи контролеров. Дорогое удовольствие…
4 августа, в воскресенье, Горбачев улетел в Крым — отдыхать. Его провожало все руководство страны.
Вице-президенту Геннадию Ивановичу Янаеву Михаил Сергеевич сказал:
— Ты остаешься на хозяйстве.
Раиса Максимовна Горбачева записала в дневнике: «Отлетали из Внуково-II. В павильоне аэропорта собрались все, кто обычно провожал… Ирина и я обратили внимание: у Янаева на руках экзема».
Но Янаев лишь формально считался старшим. В Москве оставались более влиятельные фигуры.
Заместитель генерального секретаря ЦК КПСС Владимир Антонович Ивашко болел и уехал поправлять здоровье в подмосковный санаторий «Барвиха». Его обязанности исполнял Олег Семенович Шенин, отвечавший в ЦК за орг-вопросы. Олег Шенин прежде работал первым секретарем Красноярского крайкома. Летом 1990 года Горбачев перевел понравившегося ему Шенина в Москву членом политбюро и секретарем ЦК КПСС. Уходя в отпуск, Михаил Сергеевич просил его присматривать за партийными делами, в сложной ситуации действовать по обстоятельствам.
Горбачев, похоже, не задумывался над тем, что секретарь ЦК по оргделам — его принципиальный идеологический противник.
В апреле 1991 года Олег Шенин выступал на партийной конференции аппарата и войск КГБ СССР:
— Если посмотреть, как у нас внешние сионистские центры и сионистские центры Советского Союза сейчас мощно поддерживают некоторые политические силы, если бы это можно было показать и обнародовать, то многие начали бы понимать, кто такой Борис Николаевич и иже с ним… Я без введения режима чрезвычайного положения не вижу нашего дальнейшего развития, не вижу возможности политической стабилизации и стабилизации экономики.
На секретариате ЦК Шенин бросил:
— Надо что-то делать. А то будем висеть на фонарях на Старой площади.
Что не помешало именно Олегу Шенину в марте 1991 года от имени секретариата ЦК поздравить Михаила Сергеевича с днем рождения и произнести речь о его выдающихся качествах. В тот день Горбачев пригласил к себе в кабинет всего полтора десятка человек, угостил шампанским.
Начальник службы охраны Плеханов улетел вместе с Горбачевым — так полагалось. Офицеры «девятки» не столько охраняли, сколько обеспечивали быт высших руководителей, служили своего рода няньками. Охранники следили за порядком на госдаче, доставляли заказанные на спецбазе продукты, вовремя приглашали врача, вызывали портного из ателье — сшить костюм, возили на корт — заниматься спортом. Старшему охраннику из кассы 9-го управления выдавали и наличные — на мелкие расходы подопечного лица. Руководители партии и государства жили как при коммунизме, наличные деньги им были нужны только для того, чтобы заплатить партийные взносы.
В Форосе Плеханов неожиданно сказал начальнику личной охраны президента генерал-майору Владимиру Тимофеевичу Медведеву:
— У тебя усталый вид. Отдохнуть бы тебе надо.
Медведев удивился: отпуск ему всегда давали зимой, а тут такая трогательная забота о его самочувствии. Смысл ее станет ясен позднее. Но Михаил Сергеевич своего главного охранника не отпустил. Через несколько дней Плеханов вернулся в Москву.
На следующий день после отъезда Горбачева, 5 августа, Валерий Иванович Болдин (заведующий общим отделом ЦК и глава президентской администрации) и секретарь ЦК Шенин позвонили Крючкову. С намеком спросили: читал ли председатель КГБ проект Союзного договора и понимает ли он, что будет означать его принятие? Крючков предложил встретиться в неформальной обстановке и обсудить ситуацию.
Он же нашел и место встречи — особняк комитета госбезопасности «АБЦ», который находился на улице Академика Варги, дом № 1. В служебных документах «АБЦ» значился как «Объект КГБ СССР для обучения иностранцев и приема зарубежных делегаций». Здесь встречались высшие руководители комитета госбезопасности, когда им хотелось отдохнуть и поговорить в неформальной обстановке. Сауна, бассейн, комнаты отдыха и хорошая кухня с запасом продуктов и выпивки на все вкусы… Объект круглосуточно охранялся прапорщиками КГБ. Право беспрепятственного доступа имели только председатель комитета и его заместители.
Перед каждой встречей председатель КГБ звонил начальнику внешней разведки генерал-лейтенанту Леониду Владимировичу Шебаршину (объект находился в его ведении), интересовался, свободен ли гостевой дом, просил все подготовить.
В восемь вечера на улицу Академика Варги прибыл министр обороны маршал Дмитрий Тимофеевич Язов с одним охранником и без машины сопровождения. С его автомобиля в целях конспирации даже сняли проблесковый маячок.
Затем приехали Крючков на «мерседесе», Болдин, Шенин, а также секретарь ЦК по военно-промышленному комплексу Олег Данилович Бакланов (он же председатель комиссии ЦК по военной политике и заместитель председателя Совета обороны).
Почему Бакланов присоединился к этой группе? Однажды на заседании политбюро Горбачев сказал ему:
— А ты какие деньги жрешь? Один старт твоей ракеты сколько стоит? Плюнул один раз в космос, миллиарды там летают…
На другом заседании политбюро Горбачев констатировал:
— Мы тратим в два с половиной раза больше, чем США, на военные нужды. Ни одно государство, кроме слаборазвитых, которых мы заваливаем оружием, ничего не получая взамен, не расходует на эти цели в расчете на душу населения больше, чем мы…
В отсутствие Горбачева они чувствовали себя свободно и откровенно говорили о том, что наведение порядка в стране требует жестких мер и нужно их готовить. Разъехались около одиннадцати вечера.
