15
В среду, 30 декабря, после развода Бериев сообщил Ефремову:
– Жекася сегодня ночевал в притоне на улице Волгоградской, в доме, где раньше был овощной магазин.
– В родные края потянуло? Он же когда-то жил в этом микрорайоне.
– У наркоманов своя вселенная. Им территориальное деление по фигу.
– Сейчас уже нет дворового деления, и молодежных группировок, привязанных к определенным микрорайонам, нет. Прошли те времена, когда все было просто и понятно: здесь Швейцария, там 55-я школа, тут Волгоградские. На Волгоградской Турист всем заправляет. А в Швейцарии анархия – ни один дворовый лидер власть захватить не может.
– В те давние времена наркоманов не было, так что сравнивать нынешнюю жизнь не с чем.
– Ты прав! В начале 1980-х годов наркоманы были в диковинку. Что о притоне известно? Нас там никакие неожиданности не ждут?
– Обычный притон. Квартира однокомнатная. Хозяин – молодой парень, кличка Барсук. Отец его весной паленой водкой насмерть отравился, мать в деревню к родне жить уехала. В семье был еще младший брат, но куда он делся, никто не знает. Жекася у Барсука частый гость, а Лену Кайгородову там давно не видели.
– Чем колются?
– «Ханкой», чем же еще. Героин до нас пока не дошел.
Игорь поблагодарил коллегу за информацию и вызвал Киселева:
– Собирайся, поедем искать Кайгородову.
Молодой оперативник мигом оделся, забежал в дежурную часть получить пистолет, но вспомнил, что на праздники Самойлов распорядился выдавать оружие только по рапорту, подписанному им лично.
«Придется так ехать, – подумал он. – Но ничего! Силой меня Бог не обделил. Случись какая заварушка, я без пистолета любому наркоману смогу бока намять».
В притон Ефремов и Киселев поехали на служебном «УАЗе» с дребезжащими дверями. В салоне автомобиля было холодно, печка едва работала. За рулем «УАЗа» был пятидесятилетний Владимир Иванов, мужчина грузный и безынициативный.
– Значит, так, – инструктировал по дороге Ефремов. – Вперед меня не суйся. Вопросов никому не задавай. Что бы ни случилось в притоне – стой, молчи, прикрывай мне спину. Понятно?
На улице Волгоградской Ефремов пустился в воспоминания:
– Когда я работал в Ленинском РОВД, это был мой участок. Я все дворы здесь на пузе пропахал, каждого урку в лицо знал. Бывало, сутками с участка не уходил.
– Где машину ставить будем? – спросил водитель, поворачивая во дворы.
– Остановись у гаражей, мы пешочком прогуляемся.
В притон Ефремов и Киселев пошли вдвоем. В первом подъезде пятиэтажного панельного дома они поднялись на третий этаж, остановились на площадке, прислушались. За дверью в квартире, превращенной в притон, была тишина.
– Дверь еще приличная, – прошептал Ефремов. – Посмотри на косяк, ее всего один раз выбивали… Ты все помнишь, что я в машине сказал? Тогда поехали!
Игорь кончиками пальцев отстучал по двери замысловатую дробь. К удивлению Киселева, в ответ на зашифрованное постукивание в квартире началось шевеление, замки на двери щелкнули. Не дожидаясь, когда человек за дверью откроет ее до конца, Ефремов резко толкнул дверь внутрь и заскочил в квартиру. Киселев – следом. От внезапно начавшегося вторжения в чужое жилище у молодого оперативника, еще не привыкшего плевать на права воров и наркоманов, на долю секунды помутнело в глазах, потом сердцебиение успокоилось, и он приготовился к любому развитию событий.
Пока Киселев замешкался в дверях, Ефремов затащил человека, открывшего дверь, в единственную комнату в квартире.
– Ты кто? Барсук? – грубо спросил Ефремов.
– Нет! – испуганно ответил тщедушный паренек. – Вот он, Барсук, а я за его дела ничего не знаю.
Киселев заглянул в комнату. Под окном, у батареи, на полу сидели двое молодых мужчин. Один из них был обнажен по пояс, второй – одет в трико с вытянутыми коленями и футболку с надписью «Москва-80». Полуголый парень дремал, прислонившись к стене. Хозяин квартиры курил самокрутку, сбрасывая пепел в пустую консервную банку.
– Где Жекася? – продолжил расспросы Ефремов.
– За жратвой пошел, – отозвался из кухни мужской голос.
– Проверь, кто там! – приказал Ефремов.
Киселев почувствовал, как от возбуждения у него задрожали руки и вновь застучало сердце. Приготовившись к нападению из-за угла, он шагнул на кухню и обомлел: у электрической плиты стоял парень в одних трусах и жадно ел из тарелки сырые пельмени.
– Сегодня какое число? – с набитым ртом спросил незнакомец.
– Тридцатое, – ответил ничего не понимающий оперативник.
– Новый год еще не прошел? Тогда – ништяк!
– Их же варить надо, – кивнул Киселев на тарелку с пельменями.
– Так сойдет! – отмахнулся парень. – Жрать охота, сил нет, а пельмени пока сварятся – с голоду помереть можно. Опа!
Незнакомец щелчком сбил таракана с печки, вытер руку о трусы и продолжил трапезу.
Пока Киселев разговаривал со странным молодым человеком, Ефремов осмотрел квартиру. Хозяин ее был большим оригиналом: в тех местах, где давным-давно поклеенные обои отслоились, зияла штукатурка.
– Обои от клопов отодрали? – спросил Игорь. – Правильно! Гигиена – прежде всего. Так говорите, Жекася скоро придет? Подождем.
Ефремов заинтересовался надписью на обоях, сделанной шариковой ручкой, повернулся к окну спиной. Мужчина в футболке с символикой Московской Олимпиады затушил окурок, вскочил и с криком: «Убью, гад!» – бросился на оперативника. Игорь, не оборачиваясь, сделал шаг в сторону. Хозяин квартиры как бежал на него, так и продолжил движение, пока со всего маху не врезался в стену.
– Аут! – услышал из кухни Киселев голос начальника и рванул на выручку.
Картина, которую он увидел, поразила его не меньше, чем человек, евший сырые пельмени: у стены в комнате, где, кроме старого одежного шкафа, не было никакой мебели, лежал на полу мужчина в футболке и подергивал ногами.
– Он умер? – обомлел Киселев. – Может, «Скорую» вызовем?
– Чем он ужалился? – не обращая внимания на молодого коллегу, спросил у тощего паренька Ефремов.
– С утра «ханки» вмазал, но раскумариться не мог, попробовал остатки заварить – не помогло. Тогда он горсть «колес» заглотил, вот и глючит, ни стен, ни пространства не видит, – ответил полуголый мужчина у окна. – Вы Жекасю зачем ищете? Накосячил, поди? Он ни дня без приключений прожить не может.
– Там… это… – вступил в разговор Киселев. – Там человек сырые пельмени ест.
– Поищи на кухонном столе или в холодильнике пузырьки из-под детского лекарства от насморка. Если найдешь, то я объясню, почему у него зверское чувство голода проснулось. Барсук! – Ефремов ногой ткнул бесчувственного мужчину. – Ты почему всю мебель проколол? Спать на чем будешь?
– В ванной матрац лежит свернутый, – ответил за хозяина полуголый наркоман. – Я, кстати, говорил: «Барсук, оставь второй матрац, спать же не на чем будет!» Но ему по фигу, все загнал.
– Меня всегда удивляет, кто ваше вшивое барахло покупает? Я бы ваши матрацы даром не взял. Куда их можно применить? На вату распороть?
– Я не в курсе, – ответил наркоман, – я матрацами не торгую.
Киселев принес из кухни два пузырька.
– Вот, нашел, – сообщил он.
Ефремов, увидев пузырьки, взорвался.
– Олег! – закричал он. – Ети твою мать, ты зачем их голыми руками взял? На них же теперь твои отпечатки пальцев останутся. Возьми какую-нибудь тряпку. Оботри пузырьки и спрячь в карман. Как выйдем на улицу, выбросишь в сугроб…
Неожиданно Игорь прервался на полуслове, прислушался.
– Кажется, гонец возвращается, – догадался Ефремов по шагам на лестничной клетке. – Теперь слушайте и запоминайте! Если кто-то хоть один звук издаст, я его в окно выброшу.
– Меня тоже? – спросил из кухни любитель сырых пельменей.
– Ты – не в счет, – вполголоса ответил Игорь и пошел в коридор.
Жекася постучался условным стуком. Ефремов рывком распахнул дверь, схватил брата Кайгородовой за грудки и забросил в зал. Кайгородов, не ожидавший нападения, упал на пол и по-пластунски пополз к окну.
– Стоп! – скомандовал Игорь. – Дальше ползти некуда. Вставай на колени.
– Ты кто? – начал приходить в себя Жекася. – Ты за вчерашнюю тачку пришел поквитаться? Так это не я магнитолу стянул, а Барсук!
Не подававший признаков жизни хозяин квартиры пошевелился.
«Он давно пришел в себя, – догадался Ефремов, – но решил, пока обстановка не прояснится, прикинуться бесчувственным. Пусть лежит! Мне он не нужен».
– Жекася, как сходил? Удачно? – спросил Игорь. – Сколько «ляпок» купил?
– Ничего я не покупал, – пробурчал Кайгородов.
Ефремов достал пистолет, подошел к Жекасе.
– У тебя голова крепкая? – спросил Игорь. – С какого удара пополам расколется?
Оперативник замахнулся, чтобы рукояткой пистолета врезать наркоману в лоб, но тот закрылся руками и заверещал:
– Отдам, отдам, все отдам! В кармане «ляпки»! Вот, держи.
Кайгородов достал два кусочка полиэтилена, протянул незнакомцу с пистолетом.
– У цыган купил? – спросил Игорь.
– В подъезде нашел, – заученно ответил Кайгородов.
– Это не важно! – заверил Игорь. – Гражданин Кайгородов! Вы пойманы с поличным на сбыте наркотиков. Согласно указу Президента Российской Федерации все сбытчики наркотиков, задержанные на месте совершения преступления, приговариваются к расстрелу без суда и следствия. Ельцин велел нам до Нового года покончить с наркомафией, и мы выполним его приказ!
– Мертвеца кто убирать будет? – подал голос хозяин квартиры.
– Вечером из морга приедут, заберут.
– Погодите! – возмутился Кайгородов. – Что за фигня? Все скидывались на «ханку», я сгонял к цыганам, и меня одного расстреливать?
– Выпрямись, – приказал Ефремов.
Не поднимаясь с колен, Кайгородов выпрямил туловище. Ефремов ногой отшвырнул «ляпки» под шкаф, передернул затвор пистолета, приставил дуло к голове Жекаси.
– Молитву какую-нибудь знаешь? – участливо спросил Игорь.
– Ну, эту знаю, «Отче наш». Как там оно: «Отче наш, на небе, еси, а мы на земле…»
– С таким знанием молитв тебя в рай не пустят!
Ефремов убрал пистолет в сторону, большим пальцем поднял флажок предохранителя вверх. Раздался щелчок, все наркоманы в зале вздрогнули, только Кайгородов, почувствовавший, что холодная сталь больше не упирается в макушку, вздохнул свободно.
– Жекася, – продолжил Игорь, – тебе везет сегодня. План по расстрелу наркоманов мы выполнили, за перевыполнение плана нам премию не дают. Я, пожалуй, оставлю тебя в живых, но при одном условии… Где твоя сестра?
– Во как повернул! – усмехнулся Кайгородов. – Про сестру тоже Ельцин велел узнать?
Ефремов со всей силы врезал носком ботинка Жекасе в солнечное сплетение. Кайгородов от удара сложился пополам, хотел застонать от боли, но мышцы груди отказались ему повиноваться, и он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть.
– Я вижу, ты шутник! – прорычал над его головой Ефремов. – Я тоже остряк и балагур, но под Новый год у меня нет времени в остроумии соревноваться. Где сестра? Смотри на меня!
Игорь схватил Кайгородова за чуб, задрал голову вверх.
– Через минуту я начну бить тебя и не остановлюсь, пока не переломаю все ребра. Потом я пристрелю тебя и перестреляю всех в этой квартире. Вы конченые твари, по вам ни один человек плакать не будет.
– Я буду, – возразил странный парень из кухни.
– Ты – не в счет, – парировал Ефремов. – Ты – исключение.
– Жекася, – подал голос полуголый наркоман у окна, – я за твою сеструху сдыхать не намерен. Колись, гнида, где она.
– У Тимохи, – прохрипел Кайгородов.
Ефремов сделал полшага назад. Кайгородов, внимательно следивший за его ногами, прикрыл скрещенными ладонями солнечное сплетение, но не угадал. Ефремов со всего размаху ударил ногой в низ живота, прямо под ладони. Жекася охнул. Ему показалось, что внутри его разорвалась граната. Он даже посмотрел на пол: «Не разлетелись ли кишки по сторонам?»
– Ты надо мной глумиться вздумал? – страшным голосом закричал Ефремов. – Я что, всех торчков в городе знать должен?
– Я покажу, – простонал Кайгородов. – Не бей меня, я покажу хату, где Ленка прячется.
– Уже лучше, – одобрил Игорь. – Далеко ехать?
– В Машиностроительный район, на улицу 1905 года. Дом я покажу.
Из кухни в комнату вышел парень в трусах.
– Мужики, вы пожрать ничего не привезли? – как ни в чем не бывало спросил он.
– Магазин был закрыт, – ответил Ефремов. – Сейчас сгоняем, привезем. Вставай, Жекася! Твой корефан с голоду помирает, а ты по полу валяешься, грязь собираешь.
Кайгородов поднялся, посмотрел на шкаф, под который залетели кусочки полиэтилена.
– Короче, – охрипшим голосом сказал он, – вмажетесь без меня, вернусь, ночью всех перережу.
– Поехали! – подтолкнул его к дверям Ефремов.
«Боже мой, – подумал молчавший все время Киселев, – зачем я пошел в милицию? Вернемся – напишу рапорт на увольнение».
