Любой заговорщик полагает, что его безоговорочным правом является свержение хотя бы одного правительства. И Мале — который, не будучи настоящим солдатом, тем не менее достиг генеральского чина — родился заговорщиком. Временами неуравновешенный, можно сказать сумасшедший, однако крайне уверенный во всех своих безрассудствах, он заслужил выдающееся место среди многих заблудших и обаятельных интриганов, которые украшают этот труд. Подобная гениальность не требует триумфа или шумных оваций — ее крайнее сумасбродство и оригинальность дает ей вечное утешение. Предопределенные интриганы, такие как Мале, могут приспособить свою жизнь к чему угодно — даже к безумию, но только не к спокойствию и безмятежности. Главным образом, они расцветают в тревожные времена и расплачиваются только за счет дополнительного усиления беспорядков, распространяя бессонницу, как чуму, среди напыщенных современных чиновников.

Военная карьера генерала Мале оставляла желать лучшего. В июне 1804 года, когда он командовал войсками в Ангулеме, префект потребовал его увольнения. Наполеон, в ту пору первый консул, ограничился тем, что понизил его в чине и перевел в Сабль-д'Олон. 2 марта 1805 года имя Мале внезапно появилось в списке отправленных в отставку из-за недоразумений с гражданскими властями, возникшими в Вандее. Но он обратился опять к Наполеону, теперь уже императору, который милостиво возвратил его 26 марта в действующую армию. 31 мая следующего года вновь был опубликован указ о его увольнении за какие-то финансовые махинации. Однако он не понес какого-либо наказания и продолжал регулярно получать жалованье как офицер, состоящий на действительной службе. И как он отблагодарил главнокомандующего, снисходительность которого по отношению к себе испытал в полной мере? В 1808 году его поймали на принадлежности к заговору против императора и заключили в тюрьму Сент-Пелажи. Но поскольку он пользовался покровительством Фуше — еще до его отставки, — то добился перевода в частную больницу некоего доктора Дюбюиссона в предместье Сент-Антуан.

Пребывание в уединении предоставило этому упорному генералу свободное время для вынашивания плана нового заговора. В результате чего получился истинный шедевр, благодаря своей крайней безрассудности и наглости, а также исключительной простоте. Прежде всего, Мале собирался воспользоваться отсутствием императора в Париже, а его особый талант создавать путаницу вкупе с задержками и проблемами со связью должны были доделать остальное. Мале намеревался объявить о смерти Наполеона и провозгласить «временное правительство», поддерживаемое войсковыми частями, командовать которыми он намеревался сам. И когда наступил решающий момент, все пошло именно так, как и планировал Мале. Это был Париж, сердце Империи, штаб-квартира завоевателя, перед которым трепетали венценосные правители Германии и Италии, — и, если бы не случайная неудача, заговор полоумного Мале мог увенчаться полным успехом.

В ту пору Париж управлялся не слишком эффективно. Камбасерес представлял императора. Савари руководил всей полицией, но, несмотря на свою огромную агентуру, ничего не знал о Мале и почти ничего о действительных настроениях в городе. Префект, генерал Паскье, слыл честным и опытным администратором, но отнюдь не человеком действий. Гарнизон столицы состоял в основном из рекрутов, поскольку все ветераны наполеоновской армии либо воевали против Веллингтона в Испании, либо находились при Наполеоне, который вел их к бесславному — и его собственному — концу в России. Генерал Юлен, военный комендант Парижа, был добросовестный и преданный служака, наивный и лишенный всякого воображения человек, настоящий младенец в военных доспехах.

В славном лечебном заведении доктора Дюбюиссона, наполовину сумасшедшем, наполовину арестном доме, заключенным разрешалось разгуливать на свободе «под честное слово», общаться между собой и принимать любых посетителей. Таким образом, генерал Мале имел возможность окончательно продумать свой план, а поскольку в этом заведении содержались и другие лица, недовольные Наполеоном, Мале смог без труда навербовать сообщников. Однако в этом maison de sante нашелся только один человек, которому он решился довериться. Это был аббат Лафон, чья дерзость и напористость не уступали настрою самого Мале и чье продолжительное участие в рискованных роялистских заговорах против Империи вызывало у полубезумного генерала безотчетную зависть.

Оба заговорщика вели себя осторожно, ибо опыт показывал, что предательство и измена кроются под самыми разнообразными личинами. Мале полагал, что он может положиться на сотрудничество двух генералов — Гидаля и Лабори, с которыми он близко сошелся в тюрьме. Но он доказал, что является истинным мастером интриги, и даже этой парочке противников Наполеона не решился раскрыть всех целей и полного масштаба заговора.

В лечебнице Мале забавлялся тем, что облачался в свою парадную военную форму. Окружавшие привыкли к этому и подсмеивались над ним, и никому не показалось странным, что, когда пришел нужный момент, в 8 часов вечера 23 октября 1812 года, Мале вместе со своим другом аббатом покинул частное заведение Дюбюиссона в полной военной форме.

Вскоре он появился у ворот близлежащих казарм и приказал часовому, а затем начальнику караула:

— Проводите меня к вашему командиру. Я генерал Ламот.

Мале присвоил себе это имя, дабы заявить о себе военным, не из осторожности, а потому, что Ламот был военным, пользовавшимся заслуженной репутацией в парижском гарнизоне. Он принес с собой целый ворох фальшивых документов; депешу, якобы полученную со специальным курьером и содержавшую извещение о смерти Наполеона в России; резолюцию сената о провозглашении временного правительства и приказ о подчинении ему гарнизона столицы.