Преступники, наделенные талантом к шпионажу, редко достигают громкого успеха в криминальных делах. И это неправда, что преступники-шпионы умнее полицейских. В самых криминальных регионах легче вести слежку за полицейскими, чем за тайными действиями преступников. Поэтому в данном повествовании мы не можем привести должного обозрения частной разведки или «контрполицейской системы», которые существовали во всех частях земного шара для борьбы опаснейших преступников с полицией.

Среди таких личностей, похоже, была одна-единственная преступница, Белль Стар, родившаяся в приграничном штате и с большим энтузиазмом шпионившая на Квантрилла и его сообщников. Однако криминальные деяния Белль Стар, — превратившие ее для синьора Ломброзо в «ужас в юбке», — появились несколькими годами позже и отличались своим безрассудством, а также отсутствием какого-либо опыта в преступной ветви секретной службы конфедератов.

Оглядываясь в прошлое на опасные авантюры Доминика Картуша, мы встречаемся с секретной службой, которая была построена на военный лад, снабжена всеми видами оружия, исключая разве что артиллерию. Эта организация, действовавшая с преступными целями, состояла из уголовников, объединенных в настоящую разбойничью бригаду. «Непобедимый» Картуш обладал всеми качествами выдающегося вожака. К несчастью для Франции, у нее не имелось возможности превратить этого смельчака из командующего преступным миром в командующего ее армиями. Имя его, однако, ассоциируется исключительно с удачными преступлениями крупного масштаба.

В октябре 1693 года шорник по имени Франсуа-Луи Картуш, живший в Париже, зарегистрировал рождение сына Луи-Доминика. Уже после казни сына шорник признался, что неизвестный дворянин и церковный сановник принесли ему младенца, будущего вожака преступников, и заплатили крупные деньги за воспитание ребенка и сокрытие тайны его истинного происхождения. Поскольку подраставший мальчик был совершенно не похож на своего худородного «отца» и братьев, то многое свидетельствует в пользу правдивости признания шорника; к тому же будущий преступник явно демонстрировал все признаки безрассудной отваги, острого ума, высокомерия и лидерства, столь присущие аристократическим классам Франции.

В четырнадцать лет Доминика отправили в знаменитую иезуитскую школу, куда, как известно, был отдан и юный Франсуа-Мари Аруэ, впоследствии обессмертивший себя под именем Вольтер. Большинство учеников глубоко презирало сына шорника. И его бродячая, полная приключений жизнь, которая сменилась на почти революционную борьбу, попирающую законы, является еще одной характерной чертой, которую можно приписать отважной французской аристократии и «выучке» отцов иезуитов. Возмущенный презрением и подозрительным отношением к себе в школе, Картуш примкнул к труппе бродячих акробатов. В то время это был невысокий, но крепкий, мускулистый паренек, с таким открытым и чрезмерно наивным лицом, что его прозвали Дитя. Как и многие выдающиеся криминальные вожаки, он был наделен физической силой и врожденным актерским талантом. Легкость, с которой он изменял свою внешность, была поразительна. Картуш появлялся то в образе молодого дворянчика, то солдата или аббата, то в виде игрока или маклера, расталкивающего толпу у биржи, то под маской остряка, бездельничающего в только что открытом кафе «Прокоп».

Такое наглое бахвальство служило ему превосходной рекламой, ибо Картуш стремился удвоить, если не учетверить, — не долю в банке Джона Ло (шотландского экономиста и финансиста, основателя так называемой системы Ло) или еще в каком прибыльном деле — ежедневно пополнявшуюся свиту своих удальцов. Он хотел, чтобы агенты сновали повсюду и собирали информацию на манер шпионов или помогали как сообщники. Именно ему пришла в голову замечательная идея — вербовать честных людей в осведомители, не подрывая их доброй репутации или положения в обществе, что делало их особенно ценными для его организации. Под его началом оказалось немало полицейских. Жандарм, стоявший у дверей Королевского банка в Париже, был агентом главного преступника; а тем временем немало клерков этого и других финансовых учреждений являлись также тайными «картушевцами». Шайка Картуша в пору своего процветания насчитывала свыше 2000 человек — маленькая армия профессионалов. С каждого из них было взято обязательство беспрекословно подчиняться приказам вожака. Со своей стороны, он никогда не растрачивал сил на невыгодные или опрометчивые, рассчитанные на внешний эффект дела и многократно доказывал своим соратникам, что блюдет их интересы наравне с собственными.

Могущество Картуша обусловливалось многочисленностью и преданностью его соратников, умелой тактикой, готовностью всегда быть впереди в минуту опасности и удивительным пониманием всей важности хорошо поставленной разведки.

Огромные денежные суммы и дорогие изделия из золота и драгоценных камней становились добычей Картуша и его шайки. Королевских стрелков, тюремных смотрителей, даже высокопоставленных придворных чиновников нетрудно было подкупить и вовлечь в шпионскую организацию этого короля разбойников. Даже знаменитые врачи, пациенты которых принадлежали к сливкам парижского общества, сопровождали по ночам Картуша в его налетах, в случае необходимости применяя свое искусство для ухода за ранеными бандитами.

Столь дерзкий разбой ставил полицию в тяжелое положение, и она делала вид, что никакого преступника, именуемого Картушем, не существует, что само имя Картуш есть лишь условное название, придуманное сборищем воров и грабителей для устрашения честных людей. В ответ Картуш бросил вызов властям и стал появляться на публике, сопровождаемый одним из своих помощников и еще несколькими товарищами. Бывало, он внезапно появлялся в какой-нибудь веселящейся компании, объявлял: «Я — Картуш!» — обнажал оружие и либо обращал всю компанию в бегство, либо увлекал ее с собой для участия в грабеже. Человек двадцать из его свиты, одетые и загримированные под Картуша, неоднократно появлялись в разных кварталах Парижа в один и тот же час.

Полиция была бессильна как поймать настоящего Картуша, так и справиться с его разбойничьей армией, действовавшей отрядами в полсотни и более человек. Картуш и его молодцы вынесли из дворца посуду, украшенную драгоценными камнями, рукоятку шпаги принца-регента, а позже и огромные серебряные канделябры. Возмущенный бездарностью полиции, регент Гастон Орлеанский вызвал представителя военных властей, облек его неограниченными полномочиями и назначил огромную награду за поимку главного разбойника и доставку его живым или мертвым. На всех окнах и заборах Парижа появились железные решетки с заостренными пиками. Полк королевских гвардейцев постоянно находился под ружьем. Хотя Картуша охраняли только его проворство и превосходная система шпионажа, все эти меры правительства ни к чему не привели.

Однако то, чего не могли добиться все силы полиции, удалось в конце концов кошельку с золотом. Его банда разрослась до огромных размеров, так что среди них попадались и коварные по природе личности. Один из картушевцев, некий Дюшатле, польстился на деньги, и король парижских уголовников угодил за решетку. «Вы меня не удержите», — заявил он тем, кто его схватил, и многие люди верили этой похвальбе. У Картуша имелись шпионы в каждой тюрьме, и он надеялся бежать из камеры, где его приковали цепью к стене и в часы, свободные от пыток и допросов, держали под неусыпным наблюдением четырех сторожей.

После очередной неудачной попытки побега его перевели в неприступную тюрьму Консьержери. Наконец, после того как палачи истощили на нем всю свою изобретательность, его отвезли на Гревскую площадь, где огромная толпа собралась посмотреть, как его будут колесовать. Говорят, Картуш и тогда надеялся на спасение; но, заметив, что в толпе нет никакого движения, понял, что помощи ждать неоткуда. Тогда он нарушил свое упорное молчание и стал исповедоваться тут же, стоя нагим и обернутым в плащ перед орудием смерти. Он продиктовал отчет о своих преступлениях и сообщниках, являвший собой «36 листов мелко исписанной бумаги».

Еще до того, как его ужасным способом казнили, отряды солдат и полиции уже рыскали по всему Парижу, вылавливая его сообщников. Было произведено около четырехсот арестов, и вскоре все его пособники из длинного списка оказались на эшафоте и виселице. Признания Картуша, из мстительных побуждений назвавшего всех, кого он презирал за то, что они его покинули, равно как и признания его подручных, раскрыли в подробностях всю обширную шпионскую систему уголовников. Больше половины торговцев Парижа скупали краденое добро, причем некоторые, несомненно, делали это поневоле, ибо Картуш любил роскошь и обычно настаивал на погашении своих долгов натурой. Большинство городских трактирщиков также оказались агентами или осведомителями, связанными с секретной службой, организованной лично Картушем.