«Я не могу простить свою маму...», «у меня сложные отношения с родителями».
Обида на родителей

— А теперь я готов говорить о своей маме, — Матвей медленно и решительно опустил руки на подлокотники. Матвей уже сидел в этом кресле — год назад он завершил семимесячный курс психотерапии, а сейчас вернулся.

— У меня много обиды на родителей. Но… Я пока не хочу говорить об этом. Возможно, в следующий раз, — Нина откладывает болезненную тему уже не первую сессию.

— Сложные… — ответила Таисия на мой вопрос «Какие у вас отношения с мамой?» и распечатала упаковку с салфетками.

Я не настаиваю. Не подталкиваю и не пытаюсь заглянуть под пластырь, защищающий ранку клиента. У каждого есть право быть неготовым открыть саднящее место и заговорить о том, что, возможно, никогда не озвучивал вслух.

Сейчас, в начале этой главы, я тоже топчусь со строки на строку, волнуюсь, разминая мышцы деликатности. Ведь здесь о родителях… О самых близких людях. И чем ближе, тем больнее, если в отношениях когда-то что-то пошло не так. Ведь это произошло не по вашей вине, ведь вы — дети, они — родители.

Отношения с родителями — на всю жизнь.

Даже если вы уже сами родитель с сорокалетним стажем, а ваш внук отпустил бородку. И даже если родителей уже нет в этом мире, они с вами — и в приятных воспоминаниях, и в тех, что хочется зашвырнуть обратно в детство, в тех чувствах, которые греют, и в тех, что царапают душу.

***

Таисия пришла на консультацию с проблемой самореализации. Но психотерапия — это как маленькая жизнь внутри большой жизни человека. Не получится отдельно проработать одну проблему, не затронув остальные. Отношения с родителями — одна из тем, которые мы рассматриваем из сессии в сессию, обсуждая и проживая по шагам.

Почти каждый невроз в сегодняшней реальности клиента тянется из детства. А в детстве — мама, папа, бабушка, отчим...

Так и Таисия в поисках себя нащупала потребность проработать отношения с мамой.

— Общение с мамой каждый раз приносит мне дискомфорт. У нас натянутые отношения. Я вижу, что она хочет больше контактировать со мной, чаще видеться, но при этом без конца высказывает претензии: не так подстриглась, не тем занимаюсь, дочку неправильно воспитываю, муж плохой. Я раздражаюсь из-за этого, защищаюсь. Она часто обижается. А я злюсь!

В детстве я боялась маму. Она была строгой, требовательной, неласковой и отстраненной. Сейчас, будучи взрослой, я понимаю, что как-то по-своему она любила меня, конечно, но ребенком я не ощущала этого. Мне не хватало ее теплоты и поддержки и я пыталась быть ближе к маме, как любой нормальный ребенок. Но не получалось… А потом, в подростковом возрасте, что-то надломилось, и я захотела убежать подальше из дома, от нее. Я — недолюбленный ребенок.

Но сейчас я взрослая, а мама — человек в возрасте. И недавно я начиталась книжек про род, карму, прощение и решила попробовать пойти с мамой на сближение. Но — нет! Опять не вышло наладить контакт, — клиентка подперла щеку кулаком.

Тая походила на разочарованную девочку. Я не раз замечала: когда взрослые рассказывают о своих отношениях с родителями, они становятся немного похожи на детей.

— Тая, а как вы пытались сблизиться? Как реагировала мама? — поинтересовалась я.

— Я стала чаще звонить ей, старалась быть более открытой, делилась своими переживаниями. Подробнее расспрашивала про ее жизнь. Но мама, похоже, восприняла мои откровения как материал для критики и дала кучу советов, которых я не просила.

Как-то я сказала маме, что люблю ее, хотела приобнять. Но все это вышло ужасно неловко… Мама как ошпаренная отпрыгнула от меня, кинулась к плите перемешивать что-то в кастрюле и быстро перевела тему. Обратной связи я так и не получила, впрочем, как обычно…

— А какую обратную связь от мамы вы ожидали?

— Я хотела почувствовать ту самую близость с ней. Мы же мама и дочка. Я надеялась, что она откликнется на мой посыл, потянется, оттает, — расплакалась Тая. — Вы понимаете, я как ждала в детстве, что у нее что-то проснется внутри, так и надеюсь. А там — пусто! Пусто! Ну неужели так трудно обнять, сказать «люблю»? Я свою дочку постоянно тискаю, целую, говорю, как люблю ее и как она мне нужна! Это же так приятно, и дочка всегда знает, что любима...

Тая затихла, беззвучно заплакала.

— Скажите, я слишком многого хочу? Чего-то невозможного? Может, я не заслуживаю этой близости? — пыталась она разглядеть ответ в моем взгляде.

— Тая, вы заслуживаете. Абсолютно точно — и когда были ребенком, и сейчас. Заслуживаете по факту своего появления на свет!

Ребенок по своей природе не способен сотворить никакого умышленного зла, за которое родители могли бы осознанно лишить чадо любви и принятия.

Отстраненность матери — это ее внутриличностный процесс и, к сожалению, боль малыша...

Дети не в ответе за формирование близости в детско-родительских отношениях, они не умеют это делать и не должны уметь — ни в детстве, ни во взрослом возрасте. Это работа мамы и папы.

«Задача» детей — быть безусловно любимыми! Догнать близостью маму во взрослом возрасте невозможно. Ведь вы никогда не поменяетесь ролями.

— Я так понимаю, путь к сближению здесь только один: если мама вдруг сама этого захочет. А такое может случиться? — робко спросила Тая.

— Как я уже говорила, это мамин процесс, за который вы не в ответе. Сближение возможно, если она этого захочет так же, как вы. За пятнадцать лет моей практики был только один случай, когда на консультацию пришла «взрослая» мама, которая хотела перестроить отношения со взрослым ребенком и была готова для этого работать над собой.

— Негусто… — Тая прикрыла глаза и нахмурилась. — А как вы думаете, если я ей прямо скажу, что мне не хватало в детстве ее любви и что сейчас мне хотелось бы быть ближе с ней… Что ее критика и непрошеные советы только увеличивают расстояние между нами, а мне хотелось бы, наоборот, стать подругами… Это даст какой-то результат?

Я развела руками.

— Ни я, ни вы не можем угадать, как она воспримет ваши слова. Мама — человек другого поколения, женщина в возрасте, со своими устоявшимися взглядами. Здесь важно, чтобы вы осознавали свои ожидания и были готовы к любой маминой реакции, а не только к той, которую хотели бы получить... — не спешу что-то обещать «внутреннему ребенку» Таи.

С Таисией мы увиделись через неделю. В этот раз она решила сесть на диван, а не в кресло, как на предыдущих сессиях. Женщина несколько раз то отставляла, то пододвигала ближе к бедру гранатовую сумочку, перекидывала длинные волосы с левого плеча на правое и обратно, три раза переворачивала подушку. Достала салфетку. Вздохнула.

— Не получила. Опять… — начала Тая, похоже, с главного переживания последних дней.

Я молчала, внимательно слушая, как будет разворачиваться история.

— Мама даже не поняла, что я хочу донести. Или сделала вид, что не поняла. Перекрутила мои слова по-своему, еще и виноватой выставила! Сказала: «Напридумывала себе ерунды какой-то! Ты хочешь сказать, что я тебе не покупала игрушки и мороженое, не водила в цирк? Ты голодала, голая ходила, что ли?»

Да приче-е-ем тут это! Я ни словом ее не обвинила. Я ей — про близость, про чувства, она мне — про функционал. Господи, ну как, ну как до человека достучаться!

— Тая, вы хотите, чтобы мама дала вам то, чего у нее, возможно, нет…

Мама не может дать вам близость по вашей потребности не потому, что не хочет, а потому, что в ней эта возможность не заложена.

Ей незнакомы подобные чувства. Для нее проявление любви, близости — это накормить, купить, вылечить, если заболела, и продолжить воспитывать вас до старости. К этому можно относиться по-разному: злиться, горевать, обижаться, ерничать. Но ни вы, ни кто-либо другой не сможет наколдовать маме «функцию», которой никогда не существовало.

Родители должны не только нести ответственность за ребенка, но и давать внимание, ласку, тепло, поддержку, интересоваться жизнью чада и всегда быть на его стороне.

Конечно — ДОЛЖНЫ! Но не у всех получается…

И здесь я всегда добавляю: хотя это не оправдание...

— То есть бесполезно добиваться близости от мамы… Да? — сделала вывод Тая.

Я никогда не беру на себя ответственность отвечать на подобные вопросы утвердительно. Отнять у человека надежду или наоборот гарантировать результат — непрофессионально с моей стороны и неполезно для клиента. Я десять лет училась, пятнадцать практикую и не перестаю влюбляться в свою профессию, потому что с каждой новой клиентской историей убеждаюсь в уникальности человеческой личности, в невозможности спрогнозировать поведение человека, в неожиданности сюжетов. Нет схем, законов, формул.

Поэтому я поделилась с Таисией опытом из своей практики:

Вы в порядке, если, будучи взрослым ребенком, все еще надеетесь на близкие отношения с мамой.

Но душевную боль вам приносит уже не мамина «неласковость» (ведь вы большой и «все понимаете», правда?), а ваши ожидания…

Ваши детские ожидания глядят на маму сверху вниз и игнорируют «взрослые» аргументы:

«Да, я понимаю, мама много работала, чтобы поднять нас с братом и ей было не до нежностей»; «Советские были времена, наши мамы ни про какую психологию воспитания знать не могли»; «Бабушка с моей мамой в детстве не церемонилась, поэтому и она со мной не сумела по-другому».

Я наблюдаю два способа двигаться к более комфортным отношениям с родителями:

1. Разговаривайте, проясняйте болезненные моменты, доносите свои потребности, говорите о чувствах. В общем, выстраивайте новый этап отношений.

Если честно, исключительно редки случаи, когда сын или дочь получили родительский отклик… Потому что для успеха необходимо желание обеих сторон, как и в любых отношениях. Не возлагайте надежд на этот способ, но попробовать можно — а вдруг.

2. Выключайте ожидания.

Когда вам хочется получить от мамы в эмоциональном плане больше, чем она может дать, или то, что не может дать вовсе, задавайте себе вопрос: «Чего я жду?» Ответили? Это реально? Не ждите. Родителей не изменить. Принимайте вашу маму такой, какая есть. Если вам невыносимо, сократите общение, пока не избавитесь от ожиданий. Так вы будете чувствовать себя спокойнее, контактируя с ней.

— Похоже, второй способ — наше все! — саркастично откликнулась Тая. — А ведь действительно, хватит уже заглядывать туда, где пусто, и терзать себя ожиданиями. Со мной и так уже случилась важная вещь — я стала классной мамой для моей девочки, вот только не пойму: вследствие детских травм или вопреки им.

А мама моя… Сейчас думаю про нее, смотрю как будто со стороны и мне даже немного ее жаль…

Мы молчали минут пять. Тая промакивала салфеткой слезинки, я деликатно смотрела в сторону, оставив клиентку наедине с новым пониманием «другой мамы».

— Так грустно... — продолжила она. — Но одновременно и обиды много на маму. Иногда так нахлынут воспоминания, до слез, что не могу с ней общаться, не хочу видеть. В нашем последнем разговоре она обмолвилась про игрушки, и я опять Жужу вспомнила, свою любимою куклу. До сих пор плачу, когда вспоминаю эту историю, простить маме не могу.

Мне только исполнилось семь лет. У меня была любимая кукла, потрепанная такая, полулысая, один глазик западает. Когда мне было лет пять, я нашла ее в кустах, на турбазе, где мы с родителями отдыхали. Кукла была без одежды, грязная вся, рука оторвана. Выкинул, наверное, кто-то. Я пожалела ее и себе забрала. До сих пор удивляюсь, как мама разрешила… Папа прикрутил кукле руку, я платьев нашила, назвала Жужа. Прикипела я к ней, везде с собой таскала, спала с ней, разговаривала.

Как-то вечером я сидела в гостиной, смотрела мультики по телевизору. Родители ругались на кухне. Я прижимала к себе Жужу, мне всегда было очень страшно, когда они скандалили. Мамин голос сорвался на визг, что-то разбилось. Потом она ворвалась в комнату, подлетела ко мне с криком: «А ты, что тут расселась, уши развесила! Тебе спать давно пора! Сидит тут, в ящик таращится, лучше бы книжку почитала! — она вырвала у меня Жужу и… и… в окно ее. — И выбрось эту дрянь, наконец, смотреть на нее уже не могу! Тащит всякий хлам в дом, будто игрушек нормальных ей не покупают!» Я так кричала, от меня будто кусок живьем оторвали! Хотела на улицу побежать, подобрать Жужу, но мать не пустила, затолкала меня в детскую и закрыла до утра. Я всю ночь проплакала. А утром под окнами куклы уже не было, наверное, дворник выкинул...

Ну как так можно со своим ребенком! Я не понимаю! Сейчас я могу войти в ее положение: она была на взводе, и ей самой было плохо. Но при чем тут я? Я до сих пор не могу ей Жужу простить, хотя мне самой от этого неловко. Ведь на маму нельзя злиться и обижаться, это же мама! А я поделать с собой ничего не могу...

— Простить? Тая, а мама просила когда-нибудь прощения за свой поступок?

— Нет, не просила. И если бы попросила, признала свою неправоту, мне стало бы легче. Но не просила… Это я теперь к психологу хожу, разбираюсь со своими чувствами, а она и не помнит наверняка.

Войти в положение мамы и найти логическое объяснение недостаточно, чтобы избавиться от обиды и боли. Поэтому для Таисии эта история зарубцевалась детской психологической травмой, от которой мы освобождали ее на протяжении трех сессий.

«На маму нельзя злиться и обижаться, это же мама!»; «мама самая красивая»; «мамин пирог самый вкусный»; «мама всегда права»; «мама у кроватки не спала» — учит социум. Правильно учит. Все так! Но это в идеальной картине мира, которая существует, только если не заглядывать в каждый дом. А мамы ведь бывают разными...

А как ребенку переживать обиду, злость, страх, растерянность, когда самый близкий человек бывает несправедлив, небезопасен и агрессивен? Этому никто и нигде не учит… Ведь проще наложить запрет на сложные чувства и пальчиком погрозить: «Ты что, на маму обижаться нельзя!» (Про то, что чувства никуда не деваются и требуют проживания, выхода, вы уже знаете из предыдущих глав.) Так и фиксируется детская психологическая травма.

В психотерапии, в работе с родительской темой я всегда сталкиваюсь с одним и тем же феноменом — это путаница в образах:

Родители как родители и родители как обычные люди.

«Родители-родители» должны безусловно любить, защищать, поддерживать. Конечно.

«Родители-люди» неидеальны, как и все люди. Они так же могут ошибаться, совершать поступки, не вызывающие уважения, не поддающиеся объяснению, и не находящие оправдания. Да, иногда родители не справляются.

У взрослых детей эти два образа часто переплетены в один, но на самом деле они существуют параллельно и никак не пересекаются.

То, что эти люди — ваши родители, они любят вас, и вы их тоже, не исключает того факта, что они причиняли вам боль. И вы имеете право на чувства — антиподы любви.

Вы в порядке, если ваши чувства к родителям сменяются, как день и ночь.

Родитель — не гарантия идеальности, как бы вам этого ни хотелось...

***

— Как жаль, что с моей мамой невозможно договориться прийти вместе к психологу и разобраться в отношениях… — досадовала Яна. — Но ведь бывает так, что у взрослой дочери и мамы отношения становятся лучше, чем были в детстве?

— Бывает. Но я повторюсь, для этого желание и осознанность должны присутствовать с обеих сторон. Яна, оставьте внутри себя маме право на ее несовершенство.

Нужно снижать ожидания, отпускать надежду, проживать потерю неслучившейся близости — на это уйдет время. Но только так можно найти ресурс, чтобы быть рядом с неидеальной мамой.

Резюме главы

1. Отношения с родителями — на всю жизнь.
2. Дети не в ответе за формирование близости в детско-родительских отношениях. Это работа мамы и папы.
3. Два способа двигаться к более комфортным отношениям с родителями.
4. Избавьтесь от ожиданий.
5. Путаница в образах: родители как родители и родители как обычные люди.
6. Родитель — не гарантия идеальности, как бы вам этого ни хотелось.