Материнство дает возможность пережить опыт неограниченного могущества – могущества, которое женщины часто отрицают, потому что они хотят видеть только свою любовь к ребенку. Эту власть можно описывать позитивно («Я дала тебе жизнь») или негативно («Без меня ты умрешь»), но в любом случае она остается властью. В первые месяцы жизни ребенка его зависимость от матери дает ей абсолютную власть над жизнью и смертью – зелье, способное опьянить каждого. Можно было бы предположить, что женщины, которые посвящают себя исключительно детям, почувствуют облегчение, когда дети вырастут, но многие переживают прямо противоположное. Конец материнства также означает окончание их упоения этой властью, и они сопротивляются этому.

Когда дети взрослеют, они покидают королевство Великой Матери и реальная мама лишается той работы, с которой она так хорошо справлялась. Для супермамы конец всевластья Великой Матери приводит к такому острому кризису идентичности, что она может неверно истолковать свое сопротивление потере неограниченного влияния как подтверждение своей безусловной преданности. Для ребенка утомительное поведение матери может обернуться психологической трагедией, как это неизбежно происходит, когда архетипический эликсир выпит до дна, а кто-то продолжает пытаться насильно вливать его в ваше горло. Если безграничная привязанность к матери превращается в тяжкий груз на шее ребенка, останавливая этим его взросление, материнская любовь может стать проклятием. Колыбель становится клеткой. Мы приходим в мир с матерью, но умираем в одиночестве. Между этими двумя событиями детская иллюзия безопасности должна постепенно исчезать, пока ребенок не станет достаточно сильным, чтобы нести ответственность за свои решения.

Мать, отыграв свою роль, должна научиться черпать силы из другого источника. Это также способствует созданию более равноправного общества. Хотя на протяжении всей истории человечества преобладал патриархальный уклад, у каждого мужчины был ранний опыт, когда он находился под властью женщины – своей матери. Чем больше общество испорчено сексизмом, тем больше шансов, что материнство – это единственный выход для энергии женщины, из-за этого материнские чувства связаны огромным комплексом власти. В результате возникает порочный круг, усиливающий мужской шовинизм, что отчасти объясняет такое длительное господство патриархальной системы. Взрослые сыновья, получившие бразды правления, не могут устоять перед искушением наконец-то начать контролировать женщин, защитить себя от своего первоначального страха перед матерью, страха, который обобщается в боязнь силы эмоций женщины и ее власти.