Дорогой читатель, я пишу эти слова в минуты глубочайшего отчаяния, я не знаю, смогу ли сам прочитать эти строки еще раз – после «бури»¹³. Может быть, мне представится еще счастливая возможность открыть миру секрет, который я ношу в сердце? Вдруг еще случится увидеть свободного человека и поговорить с ним? Возможно, именно эти строки, что я сейчас пишу, будут единственным свидетельством моего существования. Но я буду счастлив, если мои записи дойдут к тебе, о свободный гражданин мира. Может быть, искра моего внутреннего пламени вспыхнет в тебе – и ты исполнишь нашу волю и, хотя бы отчасти, отомстишь нашим убийцам!

 

Дорогой друг, нашедший эти записи!

Я прошу тебя – в этом и заключается смысл моих записок – прошу, чтобы моя жизнь – пусть сам я и обречен – обрела цель, а мои дни в аду, мое безнадежное завтра – смысл для будущего.

Я передаю тебе только часть, только самую малость того, что происходило в аду под названием Биркенау-Аушвиц. Ты сможешь представить себе, как выглядела наша действительность – я много уже написал об этом. Я верю, что вы найдете все следы и составите представление о том, что здесь происходило – как гибли дети нашего народа.

Обращаюсь к тебе, дорогой находчик и публикатор этих записок, с особой просьбой: по данным, которые я прилагаю, определи, кто я такой, и попроси у моих родственников снимки, на которых моя семья и я с женой, и опубликуй некоторые из них – по твоему усмотрению – в книге с моими записями. Мне хотелось бы сохранить их милые, дорогие имена, над которыми я не могу сейчас даже проронить слезу: ведь я живу в аду, и вокруг меня смерть, – а не могу я даже как следует оплакать мою страшную потерю. Да и сам я уже приговорен к смерти – так разве может мертвец плакать по мертвецу? Но тебя, о незнакомый свободный гражданин мира, тебя прошу я: поплачь по моим близким, когда будешь смотреть на их фотографии. Им я посвящаю все мои рукописи – это мои слезы, мои тяжелые вздохи, моя скорбь по моей семье, по моему народу.

Хочу назвать имена моих близких, которых уже нет:

Моя мать – Сорэ

Моя сестра – Либэ

Моя сестра – Эстер-Рохл

Моя жена – Соня (Сорэ)

Мой тесть – Рефоэл

Мой шурин – Вольф

 

Они погибли 8 декабря 1942 года в газовой камере, их тела сожжены.

Мне передали весть о моем отце Шмуэле: «они» схватили его осенью 1942-го, на Йонкипер – а что было дальше, неизвестно. Двоих братьев – Эйвера и Мойшла – схватили в Литве, сестру Фейгеле – в Отвоцке. Это все о моих родных.

Вряд ли кто-нибудь из них еще жив. Прошу тебя – это мое последнее желание: подпиши под нашей фотографией день их смерти.

Что будет со мной дальше, уже подсказывают обстоятельства. Знаю, что все ближе тот день, в ожидании которого дрожит мое сердце и трепещет душа. Не из жажды жизни – хотя жить хочется, ведь жизнь дразнит и манит, – нет: мне в жизни осталось только одно дело, которое не дает мне покоя и заставляет меня действовать: я хочу жить, чтобы отомстить! И чтобы не забылись имена моих близких.

У меня есть друзья в Америке и в Палестине. Из их адресов я помню только один – его и даю тебе. По нему ты сможешь узнать, кто я и кто мои родные. Вот он – адрес одного из моих дядьев в Америке:

A. Joffe

27. East Broadway, N.Y.

America

 

Всему, что здесь описано, я сам, сам был свидетелем в течение шестнадцати месяцев работы в зондеркоммандо. Всю накопившуюся скорбь, всю свою боль, все душераздирающие страдания из-за этих «обстоятельств» я не мог выразить иначе, кроме как в этих записях.

З. Г.