История первых публикаций «свитков из пепла» из Биркенау содержит как минимум два отчетливых начальных этапа. Первый (условно говоря, польский) – растянувшийся на два десятка лет, с середины 1950-х и до середины 1970-х годов и вобравший в себя большинство текстов членов «зондеркоммандо», выходивших в Польше на идише или на польском языке, а также в переводах на другие языки, выполненных с польского перевода.

Второй этап (условно израильский) охватил период с середины 1970-х до конца 1980-х годов и добавил в разряд опубликованного «В сердцевине ада» Градовского и внес ряд существенных корректур к опубликованному на первом этапе. Центральным изданием этого этапа стала книга Б. Марка «Свитки Аушвица», также переведенная на многие языки.

Третий этап, начавшийся в начале 1990-х и продолжающийся до сих пор, – принципиально международный, без какой бы то ни было страны-лидера или центрального издания. Он характеризуется исправлением текстологических дефектов, порожденных на первом этапе, по крайней мере в русскоязычных изданиях, а также значительным усилением научного аппарата публикаций за счет использования в нем новых сведений, обнародованных в 1990–2000-е годы прежде всего Г. Грайфом и А. Килианом.

Все началось с публикации в 1954 году в «Бюллетене Еврейского исторического института» текста рукописи «неизвестного автора», впоследствии идентифицированного Б. Марком и Э. Марк как Лейб Лангфус.

Самые первые публикации, как правило, выходили на польском языке. Исключениями стали только тексты З. Градовского, впервые (1977) напечатанные на идише – в Польше («Письмо из ада» – фрагментарно) и Израил «В сердцевине ада»).

Примечательно, что первые переводы – гораздо старше первоизданий: это переводы З. Градовского на русский язык, сделанные Я. Гордоном 1945, М. Карпом в 1948(?) и Миневич в 1962 годах.

Спецвыпуск «Освенцимских тетрадей», составленный из рукописей членов «зондеркоммандо» в переводе на польский язык,

стал их первой сводкой (1971). К сожалению, дефекты перевода рукописей (например, Градовского) при этом не были исправлены. Затем последовали сводные переводы книги с польского на немецкий (1972) и английский (1973) языки. К сожалению, навязанные цензурой дефекты польской публикации перекочевали и в эти переводные, но опубликованные в Польше книги. В 1975 году воспоследовало новое, несколько расширенное⁴¹, сводное издание на польском языке, а в 1996 году – оно же, но на немецком языке (в обоих случаях атрибуции Б. Марком и Э. Марк авторства Л. Лангфуса в тексте, печатавшемся как «рукопись неизвестного автора», не были учтены). Издание 1996 года легло в основу целого ряда других изданий, например, итальянского 1999 года⁴².

 

ПУБЛИКАЦИИ РУКОПИСЕЙ, НАЙДЕННЫХ В БИРКЕНАУ

 

 

Сокращения: ЗГ – Залман Градовский (1 – <Дорога в ад>, 2 – «В сердцевине ада», 3 – <Письмо из ада>), ЛЛ – Лейб Лангфус (1 – «Выселение», 2 – «В содрогании от злодейства»), ЗЛ – Залман Левенталь (1 – <Заметки>, 2 – <Комментарий к «Лодзинской рукописи»>), МН – Марсель Наджари, ХГ – Хаим Герман.

Примечания: *Публикации, где Лангфус фигурирует как «неизвестный автор» или как «Лейб»; **Публикации, где тексты Лангфуса вышли под именем З. Левенталя.

 

Все эти издания в полной мере несут на себе родовой отпечаток польской цензуры 1950-х и особенно 1960-х годах. Тщательная сверка различных вариантов собственно польской версии текстов еще никем не сделана, но уже сличение польского корпуса с публикуемым здесь российским – свободным от цензуры, но зависимым от влияния сырости земной – отчетливо выявило основные параметры идеологической озабоченности варшавского (а через нее – и московского) руководства. А стало быть – и разницы текстов⁴³. Понятными становятся и те «приемы», к которым прибегал цензор, дабы по возможности придать своей работе характер благообразия или хотя бы наукообразия.

Как таковой Холокост в подсоветской Польше (и в этом ее отличие от самого СССР) не замалчивался и не релятивировался – он происходил на глазах буквально у всех. Поэтому проклятия немецким палачам не убирались, и ножницы пускались в ход только тогда, когда объектом резких высказываний становились или сами поляки как обобщенное целое, или союзные державы, в число которых входил и СССР. Такие высказывания встречаются только у двух авторов – Залмана Градовского и Залмана Левенталя, причем у Градовского – в оба адреса.

Так, в первой – газетной – публикации крошечного «Письма из ада» Градовского цензура сделала две ощутимые купюры. Первая: «Эта записная книжка, как и другие, лежала в ямах и напиталась кровью иногда не полностью сгоревших костей и кусков мяса. Запах можно сразу узнать». И вторая: «Несмотря на хорошие известия, которые прорываются к нам, мы видим, что мир дает варварам возможность широкой рукой уничтожить и вырвать с корнем остатки еврейского народа. Складывается впечатление, что союзные государства, победители мира, косвенно довольны нашей страшной участью. Перед нашими глазами погибают теперь десятки тысяч евреев из Чехии и Словакии. Евреи эти, наверное, могли бы дождаться свободы. Где только приближается опасность для варваров, что они должны будут уйти, там они забирают остатки еще оставшихся и привозят их в Биркенау-Аушвиц или Штутгоф около Данцига – по сведениям от людей, которые также оттуда прибывают к нам».

Похоже, что в первом случае пуриста-цензора смутил грубый физиологизм фразы, а во втором – опасение, не слишком ли это обидно для «союзников», среди которых и Советский Союз. При перепечатке этого текста в книжной версии первая купюра восстановлена, а из второй оставлена одна-единственная фраза, выделенная здесь полужирным курсивом. Значит, цензор и его начальство уже твердо уверились в том, что фраза эта уж точно – или все еще – обидна.

Вторую политическую купюру из Градовского ни за что не найти – ее просто-напросто нет! Читателя, прежде всего польского, бережно избавили от неприятности вчитываться в следующую – и, как назло, физически хорошо сохранившуюся – «напраслину»:

«Есть три момента, облегчившие Дьяволу его задачу – триумфальное уничтожение нашего народа. Один момент общий и два частных. Общее соображение заключается в том, что мы жили среди поляков, которые в большинстве своем были буквально зоологическими антисемитами. Они только радовались, когда смотрели, как Дьявол, едва войдя в их страну, обратил свою жестокость против нас. С притворным сожалением на лице, но с радостью в сердце они выслушивали ужасные душераздирающие сообщения о новых жертвах – сотнях тысяч людей, с которыми самым жестоким образом расправился враг. Возможно, они радовались тому, что народ разбойников пришел и сделал за них работу, к которой они сами еще не способны, поскольку в них все еще есть зерно человеческой морали. Единственным, чего они определенно – и не зря – боялись, было соображение, что, когда борьба с евреями закончится, когда то, что они своей жестокостью и своим варварством начертали на щите, обессмыслится, чудовищу придется искать свежую жертву, чтобы утолить свои звериные инстинкты. Они действительно боялись, и проявления этого страха были заметны. Огромное множество евреев пыталось смешаться с деревенским или городским польским населением, но всюду им отвечали страшным отказом: нет. Всюду беглецов встречали закрытые двери. Везде перед ними вырастала железная стена, они – евреи – оставались одни под открытым небом, – и враг легко мог поймать их. Ты спрашиваешь, почему евреи не подняли восстания.

И знаешь почему? Потому что они не доверяли соседям, которые предали бы их при первой возможности. Не было никого, кто бы мог оказать серьезную помощь, а в решительные моменты – взять на себя ответственность за восстание, за борьбу. Страх попасть прямо в руки врага ослаблял волю к борьбе и лишал евреев мужества».

Как же вышел из положения польский цензор?

Весьма элегантно – с помощью купюры и следующей сноски: «В первой части рукописи автор описывает переселение из гетто в Колбасинском лагере и панический настрой евреев, погруженных в вагоны, везущих их в концлагерь Аушвиц».

И все! Даже знак купюры проставлен!⁴⁴ Кто же возразит против целенаправленного и концентрированного внимания на главном – на том, что происходило с евреями именно в Аушвице?!.

Однако применительно к Лангфусу и Левенталю, так же описывающим в начале своих текстов жизнь в своих гетто и атмосферу транспортировки в Аушвиц, аналогичной «редактуры» почему-то не применено.

Два фрагмента отцензурировано у Левенталя. Оба – «антипольские».

Первый: «Полный […] сам и […] лучше умереть […] который […] смерть […] это рисковать […] так говорит каждый, но поляки […] или можно […] для тех снаружи, но мы […] достаточно позволили использовать себя […] популярность […] выбираться из темного ада и поэтому отплатить полным антисемитизмом, который мы чувствовали на каждом шагу. Вот, например, с ними уже ушли многие десятки людей и только ни один не хотел взять с собой еврея! […] время […] со многими людьми […] глупыми надуманными отговорками […] а мы, евреи, идем и погибаем, от нас от […] ни один из нас […]».

И второй: «История Ойшвица, Биркенау как рабочего лагеря вообще и как места уничтожения миллионов людей в частности, я думаю, будет очень мало передана миру. Немного через штатских людей, и я думаю, что мир уже знает сейчас об этих ужасах. Остальные, может быть, кто еще из поляков останется в живых благодаря какой бы то ни было случайности, или из лагерной элиты, которые занимают лучшие плацувки и ответственные […] может быть, благодаря им, в любом случае ответственность уже не так велика. По сравнению с процессом уничтожения в Биркенау поляков как и евреев […] те, которые уже находились в лагере […] видели, как все они погибли планомерно, сотни тысяч по приказу […] исполнение […] собственными братьями, арестантами […] были предупреждены на работе капо и бригадирами теперь […] которые […] живут […]»

Точкой отсчета «израильского» эдиционного этапа стали 1977 и 1978 годы, когда – практически одновременно – на идише вышли книга З. Градовского, подготовленная Х. Волнерманом, и книга Б. Марка «Свитки Аушвица» – как на идише, так и на иврите. Этот этап также породил волну переводов, причем перевод на иврит вышел в том же 1978 году; в 1982 году последовало французское издание, в 1985-м – английское и в 1997-м – испанское.

Отметим выход в 1982 и 1991 годах публикаций записок М. Наджари и его воспоминаний на греческом языке.

Важную роль сыграло и переиздание в 1996 году сборной книги текстов зондеркоммандовцев на немецком языке. В 1999 году оно было переведено с немецкого на итальянский, выпустив еще один росток распространения текстов, испорченных польской цензурой в 1960-е годы.

Индивидуальные (авторские) книги выходили между тем у одного Градовского. Начиная с 1977 года вышло уже восемь таких книг: в 1988 году – издание его «Записок» на иврите, в 2001-м – весь его корпус на французском, в 2002-м – на итальянском, в 2008-м – на голландском, в 2010–2011-м – на русском и в 2012-м – снова на иврите.

Русский же язык оказался последним, на который стали переводить тексты Градовского и других членов «зондеркоммандо». Но и первым, перевод на который сознательно осуществлялся заново и, по возможности, с оригиналов!

Первые публикации Градовского на русском языке (и поначалу только «Письмо потомкам»!) состоялись в январе – марте 2005 года, в связи с 50-летием освобождения Освенцима. До этого ни одной строчки на русском языке не появлялось⁴⁵, да и само имя Градовского в то время оставалось практически неизвестным даже лучшим специалистам.

Впрочем, Михаил Забочень, автор едва ли не первой русскоязычной публикации об Аушвице («Антифашистское подполье Освенцима»), вышедшей в марте 1965 года, все же упоминает Градовского. Но для него это имя одного из геройски погибших руководителей восстания, но вовсе не имя автора записок, столь существенных в контексте и его темы и уже анонсированных в 1962 году к изданию в братской Польше⁴⁶.

Первое критическое и, стало быть, свободное от цензурного влияния издание корпуса текстов З. Градовского на русском языке увидело свет в 2008 году – в трех номерах (с июля по сентябрь) выходящего в Санкт-Петербурге журнала «Звезда»⁴⁷. Книжным дебютом Градовского на русском языке стало выпущенное в мае 2010 года первое издание книги «Посредине ада», вобравшее в себя лишь часть подготовленного составителем научного аппарата. К 27 января 2011 года увидело свет и второе издание книги Градовского, уже снабженное и этим аппаратом.

В 2012–2013 годах в русскоязычной периодике выходили публикации текстов и других членов «зондеркоммандо», в частности Лейба Лангфуса – в «Новом мире» («В содрогании от злодейства»), в журналах «Голокост і сучасність. Студії в Україні і світі» и «Дилетант» («Выселение»), Залмана Левенталя – в «Ab Imperio», Хайма Германа и Марселя Наджари – в «Еврейском слове» и, наконец, Аврома Левите – в «Московских новостях»⁴⁸.

Настоящее издание – отнюдь не механическая сумма описанных выше штудий и публикаций. Все они выстроены в определенную композицию, между отдельными главами и текстами устранены повторы и наведены необходимые мосты.

 

 

¹ Скобло, 2006. С. 10–12.

² Ср.: «Если бы тогда в «зоне смерти» в Биркенау были проведены систематические раскопки, то, вероятно, были бы обнаружены записки не только Градовского, но и многие тайные рукописи других членов «зондеркоммандо». Большинство этих бесценных документов, по-видимому, было безвозвратно утрачено вскоре после освобождения лагеря, когда сюда устремились бесчисленные мародеры из окрестностей. Они ископали всю землю вокруг крематориев в поисках золота и драгоценностей, поскольку по окрестным деревням прошел слух, что евреи перед смертью закапывали в землю золото и драгоценности. Мародеры искали золото, а разные там бумаги не представляли для них ценности. Так что наиболее вероятным местом, куда попадали рукописи «зондеркоммандо», была помойка». (Friedler, Slebert, Killian, 2002. S. 309.)

³ Если не считать находок мародеров – «черных археологов», сделанных скорее всего в феврале 1945 г. (среди них вполне могла быть и вторая из найденных рукописей З. Градовского).

⁴ Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД/МВД СССР.

⁵ Сообщено А.Ю. Валькович.

⁶ Одним из членов корпуса был и студент-медик А. Заорский, нашедший возле крематориев бутылку с письмом Хайма Германа (см. в настоящей книге). См. справку, выданную А. Заорскому 21.02.1945, в том, что он добровольно работал с 6 по 20 февраля в воинской части 14884 (начальник – майор Вейников) и по окончании работы проследовал в Краков (APMAB. D-RO XXIV. Photokolie grypsów. Nr. Mikrofilmu 1358/114)

⁷ От СМЕРШа («Смерть шпионам») – военной контрразведки Красной Армии.

⁸ См. докладную записку начальника Отдела НКВД по делам о военнопленных при начальнике тыла 4-го Украинского фронта майора госбезопасности Мочалова начальнику ГУПВИ генерал-лейтенанту Кривенко от 2 апреля 1945 г. о состоянии фронтовой сети по приему военнопленных за март 1945 г. (РГВА. Ф. 425п. Оп.1. Д. 9. Л. 84–86).

⁹ См. доклад Мочалова Кривенко от 16 июля 1945 г. о работе фронтовой сети по приему военнопленных 4-го Украинского фронта за апрель– июнь 1945 г. (РГВА. Ф. 425п. Оп.1. Д. 9. Л. 184–192).

¹⁰ См. донесение начальника Отдела НКВД по делам о военнопленных Управления тыла 4-го Украинского фронта майора госбезопасности Мочалова начальнику ГУПВИ комиссару госбезопасности Ратушному от 10 июня 1945 г. Емкость лагеря составляла 7000 человек, его начальником был полковник интендантской службы Маслобоев (РГВА. Ф. 425п. Оп. 1. Д. 9. Л. 147).

¹¹ См. в докладе Мочалова Кривенко от 19 июля 1945 г. о работе фронтовой сети по приему военнопленных 4-го Украинского фронта за 1-е полугодие 1945 г.: «Военнопленные, поступавшие после капитуляции фашистской Германии, по физическому состоянию в значительном числе не стоят того, чтобы катать их на 1000 километров в тыл СССР, так как трудовое использование их не может дать никакого эффекта. Много престарелых, подростков, инвалидов, ослабленных хроников» (РГВА. Ф. 425п. Оп. 1. Д. 9. Л. 193–204).

¹² Официально музей открылся только 2 июля 1946 г., когда польский парламент принял соответствующий закон.

¹³ В целом сверхнастороженное отношение к памяти замученных нацистами евреев было характерным не только для Польши и так называемых соцстран, но и для всего послевоенного общественного сознания Европы. Многие европейские страны – Швейцария, например – просто-напросто хорошо нажились на еврейской Катастрофе.

¹⁴ Так в тексте.

¹⁵ Inmitten des grauenvollen Verbrechens…, 1972. S. 127–128.

¹⁶ Впрочем, как показывает транспортировка пороха и гранат на крематории, евреям при необходимости и решимости были под силу и не такие задачи!

¹⁷ Jezierska, 1963. P. 1–2.

¹⁸ См. в анонимной преабмуле: Bergung der Dokumente // Briefe aus Litzmannstadt… 1967. S. 7–13.

¹⁹ Jankowski, 1972. S. 69.

²⁰ Дов Пейсахович из Бессарабии знал об этом и даже пытался в 1965 г. разыскать нужное место, но так ничего и не нашел. См.: JVA. TR17. JM.3498.

²¹ Greif, 1999. S. 201–202. Это свидетельство вызывает, однако, большое сомнение. Создатели крематориев из фирмы «Тëпф и сыновья» недаром говорили об отсутствии всякого пиетета к трупам, так как никакой технологической возможности отделить пепел одной жертвы от пепла другой в Биркенау просто не было!

²² Nyiszli, 1960. P. 123–124. Многое, конечно, заставляет усомниться в полной достоверности этого сообщения. Даже в преддверии ожидавшейся ликвидации старожилов «зондеркоммандо» самый сбор 200 подписей был самоубийственным мероприятием. К тому же почему о таком массовом мероприятии не вспоминает никто, кроме Нижли, даже сам Д. Олере?

²³ См. ниже.

²⁴ APMAB. № 280–282. В 1950-е гг. оригинальные пластины были утеряны, но сохранились негативы, сделанные с их пересъемок. Обычно публикуются первые две фотографии, причем отредактированные: на них изображены только люди и дым, без какой бы то ни было рамочной перспективы; гораздо реже печатается третья и почти никогда четвертая, где людей нет, а только пейзаж (см. подробнее: Stone, 2001. P. 131–148)..

²⁵ Сам Панич, застрелив в день восстания эсэсовца, совершил самосожжение в печи (ZIH. 301/1868.То же: YVA. M.11, папка 224). ²⁶ Нам сообщено В. Плосой (APMAB).

²⁷ Jarosch, 1994. P. 248.

²⁸ Забочень, 1965. С. 117.

²⁹ Цит. по: Stone, 2001. P. 142.

³⁰ Friedler, Slebert, Killian, 2002. S. 265–266.

³¹ Это, вне всякого сомнения, Лейб Лангфус (см. ниже).

³² А это, очевидно, Леон Вельбель (см. Приложение 2).

³³ О Довиде Нэнцле и о Леоне Французе высказывается предположение, что они выжили.

³⁴ Greif, 1999. S. 205. 500-страничный дневник погиб, но Я. Габай подчеркивает, что уже одно его наличие тренировало его память, благодаря чему он прекрасно помнит не только события, но и многие даты.

³⁵ Индивидуальные истории их обнаружения приводятся в соответствующих местах части 2 наст. издания.

³⁶ Сообщено Н. Гальперин.

³⁷ Сообщено Р. Кувалеком.

³⁸ См.: Strzelecka, 2002. S. 325.

³⁹ См.: Swiebocki, 1993.

⁴⁰ См.: Swiebocki, 1993. S. 128–131.

⁴¹ За счет комментария З. Левенталя к рукописи из Лодзи.

⁴² Забавно, что в отличие от своего «источника» оно даже не упоминает ВММ как местонахождение одного из текстов!

⁴³ Благодарю М. Чайку за помощь.

⁴⁴ В купюре из «Письма из ада» аналогичный знак отсутствует.

⁴⁵ Единственное исключение – небольшой фрагмент об уничтожении семейного лагеря (Макарова, Макаров и др., 2003. С. 220–221.

⁴⁶ Забочень, 1965. С. 122.

⁴⁷ В том же году и тот же корпус впервые вышел в книжной версии и впервые на голландском языке.

⁴⁸ См. Приложение 4.