21 декабря 2011

Интерпретация чужой культуры всегда много говорит об интерпретирующем. Каждый выделяет свое, родное, понятное и ставит во главу угла. Иногда выделяют и ставят во главу то, чего в объекте интерпретации и вовсе никогда не было.

Принято считать, что колыбелью нашей цивилизации является Древняя Греция, а ее культурное наследие стало основой европейской культуры.

Поэтому, наверное, всем будет интересно сравнить, насколько по-разному мы это наследие понимаем.

Вот, например, американский мультфильм «Приключения Геркулеса» сделал Геракла сыном счастливой семейной пары — Зевса и Геры. В данном случае произошла победа семейных ценностей над мифологической реальностью, потому что в оригинальном мифе Геракл есть незаконнорожденный сын Зевса от замужней женщины Алкмены и к тому же проклятый герой, которого заставили служить заведомо уступающему ему по всем качествам царю.

Советская же тоталитарная мультипликация аутентичную интерпретацию сохранила и донесла неприглядную правду до наших детских голов.

Советский кинематограф вообще не любил богов, рассматривая их как персонифицированный порядок вещей и таким образом — как посягательство на человеческую свободу.

Американский кинематограф к богам испытывает большую симпатию, поскольку существующий порядок в целом воспринимается ими положительно.

Разночтения в интерпретациях греческой мифологии достигают максимума в мифе о Прометее.

В советском искусстве миф о Прометее раскрывается в двух мультфильмах греческого цикла: собственно «Прометей» и «Возвращение с Олимпа».

Прометей — в советской традиции — революционер. Не крашеный, а натуральный. Он из любви к людям бросает вызов богам и установленному ими порядку. Он похищает священный огонь и отдает его людям, за что отец богов — Зевс — жестоко карает его.

В современную же мифологию нашего общества благодаря усилиям нашей творческой и либеральной интеллигенции внедрен противоположный мифу о Прометее миф. Так сказать, контр-миф. Это миф о Полиграфе Полиграфовиче Шарикове с его извечным рецептом «взять все и поделить» и неизбежным восстанием на собственного демиурга и почти отца — иконы нашей интеллигенции, профессора Преображенского.

Шариков в общественном сознании россиян выполняет функцию вируса — он отпугивает россиян от мысли о том, что против несправедливого порядка можно бунтовать, что что-то не только возможно и должно «отнять и поделить», как это сделал Прометей.

Наши интеллигенты часто указывают нам, что СССР был государством победивших Шариковых, вершиной идеи отнятия и поделения. При этом осуждается сам этот принцип, поскольку высказывает его тщедушное, какое-то кособокое, наглое и сделанное из собаки быдло.

У меня, кстати, к отечественным интеллигентам предложение: осудите на этом основании Прометея. Заклеймите его. Повесьте на него этикетку «Древнегреческий Шариков». Если вы сможете это сделать и это прокатит — для вас нет ничего невозможного.

Во втором мультфильме — «Возвращение с Олимпа» (1969) — Геракл, освобождая Прометея, спрашивает у него о судьбе огня, похищенного для людей. В ответ Прометей молча указывает Гераклу на грудь. Огонь Прометея — мистический огонь жажды правды. Под правдой тут понимается не «соответствующая действительности информация», а Правда в мистическом русском понимании, в котором Правда — союз познания, справедливости, силы и ответственности.

Через наследование этого огня между Гераклом и Прометеем устанавливается связь. Мультфильм прямо говорит нам, что могучий Геракл — наследник революционера Прометея.

Американцы как-то не уделили Прометею много внимания. Истории Прометея посвящен только один эпизод сериала «Школьные годы Геркулеса». Здесь Прометей — неоцененный мудрым руководством прогрессист, который несправедливо осужден, но Геркулес освобождает его, и Прометей через некоторое время, прощенный Зевсом, вливается в команду по глобальному управлению.

Здесь могучий Геркулес — часть системы, наследник Зевса, а Прометей — частная флуктуация.

Наши интеллигенты-западники называют нас «совками» и рабами, упрекают нас в рабской покорности, указывают на покорность как на качество, которое воспитывалось советской системой. Но если присмотреться внимательно к советской культуре, то внезапно выясняется, что она воспитывала бунтаря. А вот возведенная в культ компромиссность и покорность порядку вещей и воле богов как раз характерна для культуры Запада.

Когда смотришь эти старые мультики, как-то начинаешь проникаться ощущением, что авторы их дышали одним воздухом с пророками.

В мультфильме «Возвращение с Олимпа» есть кульминационный момент — момент, когда Геракл решает не возвращаться назад к богам. Он принимает это решение от любви к людям. От желания спасти их и защитить. Этот момент — культурная смычка между «безбожным» СССР и Христом. СССР вообще здорово напоминает мне сына из притчи, который заявил отцу, что не пойдет работать в винограднике, а сам взял и пошел.

СССР, всячески отрицая Бога, выполнял почему-то его волю. Противники СССР, всячески превознося свою религиозность, как теперь проясняется, — ставили перед собой абсолютно антихристианские цели.

Так вот, в этом мультике Геракл смотрит на покидаемую им землю и вдруг видит, что лернейская гидра жива — он принимает за ее головы — оплетающие страны третьего мира военные базы. Он видит самолеты, бросающие бомбы на беззащитных людей, и принимает их за стимфалийских птиц. Он видит невольника в цепях — и его поражает его сходство с освобожденным им прометеем.

Он понимает, что миру нужна его сила. Он понимает, что не может уйти. Не имеет права. Любовь к людям не разрешает ему.

И как тут не вспомнить слова погибшего Каддафи:

«Четыре месяца, — четыре месяца! — вы бомбите нашу страну, и все боятся даже сказать слова осуждения. Будь еще в мире Россия, настоящая Россия, единая и великая Россия, защищавшая слабых, вы не посмели бы. Но ее нет, ее нет, и вы торжествуете. Но Вы забыли одно: жизнь умеет разворачиваться, и многое может случиться в будущем».

О, да — жизнь умеет разворачиваться.

Вакханалия безнаказанности зла и социального и политического, унижение народов, уничтожение стран, попирание любой попытки сохранить свое достоинство вызвали запрос на существование СССР не только в странах третьего мира, но и у граждан стран Запада. Злодеи сами вызвали нас к жизни. Они так шумели на наших похоронах, что мы проснулись.

Нельзя не сказать пару слов о второстепенном герое «Возвращения с Олимпа». Это Зевсов орел — умная птица, добросовестно клюющая печень Прометея, а затем на правах кого-то вроде Федотова присматривающая за действиями Геракла. Орел этот — натурально российская интеллигенция. Когда Геракл говорит об ужасах, творящихся на земле, орел (в точности как наша прогрессивная общественность) твердит: «Где? Я ничего не вижу!» Такое ощущение, что Сванидзе снимался.

Но как только речь заходит о самоидентификации Геракла, птичка все видит и реагирует мгновенно: «Разве тебе мало знать, как человек становится богом?»

Эту реплику можно продолжить: «Разве тебе мало жрать амброзию в три горла, мацать нимфу и вдыхать процент с жертвоприношений, на которые поставлено население? Ты же бог, почти верховный. Что тебе еще нужно?» Это квинтэссенция того, что у нас сейчас считается гуманизмом — необоснованного самопредпочтения вне зависимости от того, что ты содержишь внутри.

Ответ Геракла: «Хочешь я покажу тебе, как бог становится Человеком?.. Я иду к вам, люди!»

Это и есть лицо русского коммунизма и его ответ на злые вопросы века: Человек не может удовлетвориться принадлежностью к золотому миллиарду, допуская нищенство и голод других людей ради такой принадлежности. Это может себе позволить только некто, возомнивший себя богом, но заведомо им не являющийся.

На мой взгляд, авторы мультфильма не могли предвидеть нынешнюю ситуацию. Они не могли предвидеть нынешний поддельный гуманизм, культ прав человека вместо самого человека. Очевидно, что они чувствовали истину сердцем — где ложь и где правда, что добро и что зло. А это возможно только при прямом подключении к истине. И подключение это было осуществлено в нашей стране. В стране, которую называют Империей Зла.

Правда состоит в том, что миру нужен защитник. Миру нужен Геракл в том смысле, в котором его понимали советские дети — Добрая Сила. Древнегреческий Илья Муромец.

Да, СССР пока еще нет. Илья еще не встал с печи, еще не излечился от долгой болезни. Но калики перехожие уже в пути. Они уже на подходе.

И скоро Илья скажет то, что сказал Геракл в самом конце мультфильма «Возвращение с Олимпа»:

— Я иду к вам, люди!