3 декабря 2011

Эволюционные механизмы естественного отбора неумолимы и не имеют исключений. Поэтому с изменением социальной и производственной среды изменилась и российская творческая интеллигенция.

В силу некоторых особенностей своего творчества наиболее яркие представители этого сословия выработали совершенно необходимые для своего выживания навыки. Немедленно после премьеры очередного своего шедевра они укрываются от благодарного зрителя на зарубежных фестивалях и правительственных приемах, где охраной занимается ФСО и, таким образом, у публики нет никакой возможности пронести с собой на встречу с любимым творцом ничего полезного — ни черенка от лопаты, ни по одной винтовке на троих.

Именно такого разумного поведения я и ожидал от команды, снимавшей «Высоцкого». Но они почему-то вели себя странно — премьера уже прошла, а их след из страны еще не простыл. «Подозрительно, — подумал я. — Экие смельчаки. Сходить что ли?»

Потом я прочитал ругательную рецензию от ув. Гоблина-Пучкова и понял, что смотреть надо: потому что возникло такое ощущение, что товарищ оперуполномоченный «угадал все буквы, но не смог прочитать слово».

И я не ошибся.

За 128 минут фильма у меня ни разу не возникло желания выйти из зала. Более того — один раз чуть было не пустил слезу. Мужскую такую, по-правильному скупую и на небритое рыло.

Фильм про начало конца СССР (а это фильм именно про конец СССР, а не про Высоцкого) начинается, как положено, с чистосердечного признания, сделанного в подвалах узбекистанского КГБ неким «Фельдманом из филармонии».

Фельдман из филармонии пойман на махинациях с «левыми» концертами.

Технология проста. Артисты дают несколько концертов, а администрации театров, залов и прочего отчитываются за меньшее число. Прибыль не в кассу, а себе в карман.

Дело поставлено на широкую ногу. Чтобы всякое пролетарское быдло не догадывалось, что платит не государству, а Фельдману и Ко, печатались настоящие билеты. В настоящих типографиях. То есть речь идет не об отдельных «предпринимателях», а о целой теневой контр-системе, антисоветской по своей сути. В системе и директора филармоний, и директора типографий, и милиция уже начинает осваивать технологию крышевания.

Понятное дело, что примерно такие же системы существуют не только в деле развлечения населения, но и во всех остальных отраслях народного хозяйства.

Для дотошных читателей могу порекомендовать следующие запросы для «Яндекса»:

— дело Мджаванадзе;

— дело Донецкого обкома;

— хлопковое дело;

— дело «Океана».

Чтение сложное, но интересное — сразу станет ясно, откуда мы взяли нашу нынешнюю элиту и почему она так ненавидит СССР с его КГБ и ОБХСС.

Так вот, этот Фельдман со страшным треском колется голубоглазому полковнику КГБ, дает подписку о сотрудничестве и грозится начать сдавать махинаторов от культуры пачками. И получает задание устроить концерт Высоцкого в Узбекистане.

На экране появляется Высоцкий.

Предваряя вопросы об инновационном гриме и загадочном актере, сыгравшем Высоцкого. Никак по-другому Высоцкого невозможно было снять. Нет другого способа. Поэтому сделали вот так. И, на мой взгляд, получилось.

Важный момент — Высоцкий умирает. Его сердечная болезнь дошла до такой стадии, когда человек уже постепенно начинает собираться в путь — утрачивает связь с этим миром каждый день еще чуть-чуть. Для Высоцкого на экране каждый удар сердца может быть последним, он не может предсказать, проснется он утром или ляжет спать навсегда. Он умирает и знает об этом. Он уже немного не здесь.

Высоцкий находится в сужающемся коридоре между болезнью сердца и наркотиками и понимает, что скоро стенки этого коридора сомкнутся.

Отдельно отмечу, что наркотики Высоцкому кто-то регулярно поставляет. То есть бизнес уже идет.

На концерты Высоцкого в Узбекской ССР приходит местная номенклатура, по которой уже видно, во что она превратится в будущем — то есть в наше с вами время.

В общем, все уже готово. Все элементы нынешней системы уже есть. Им только не дают развернуться, разрастись и сожрать, наконец, окружающий их мир — в том числе Высоцкого и его публику.

В наблюдаемом механизме важно отметить особенность: деньги, которые присваивают доблестные труженики культуры, приходят от публики Высоцкого, которые любят его и его песни. А это — советские песни. Это — советская романтика. Победа, трудное детство, спорт, горы и пр. Это песни про настоящих мужчин и настоящих женщин, про войну и про солдата. Его любят именно за это. И он прекрасно пишет именно об этом.

Но вокруг взаимоотношений Высоцкого и его публики, то есть народа, вокруг его прекрасной поэзии уже сложились другие, закулисные отношения, которые противоположны поэзии Высоцкого во всем. И эти отношения уничтожают самого Высоцкого.

СССР был уничтожен всеми теми силами, которые погубили и Высоцкого. О чем и фильм.

Еще один важный момент: на пути у этой номенклатуры, наркотиков, торгашей и воров стоит честный и жутко мне кого-то напоминающий полковник КГБ. Стоит вполне успешно. Но, будучи сначала очарованным личностью Высоцкого, а потом поставленным перед дилеммой — остаться человеком или свести себя к государствоохранной функции, — он выбирает человечность. Поэтому, чтобы защитить Высоцкого и Таню, он вынужден закрыть глаза и на наркотики, и на ворье. И этот поступок становится последним элементом в механизме машины, которая спустя несколько лет уничтожит охраняемую им страну.