Им стал наш друг и соратник Сергей, с которым мы еще ползали по крыше Никольской церкви в Юмиже, наш дорогой инженер-строитель и одновременно жених прекрасной Марины, шившей облачения на престол и жертвенник и в Медлеше, и в Юмиже. Свадьбу мы громко сыграем спустя несколько месяцев, а спустя еще год возрадуемся рождению их доченьки. А сейчас был создан маленький штаб из «ветеранов Юмижа», который вырабатывал техническое решение с учетом особенностей состояния объекта, и решающее мнение в этом непростом вопросе мы доверили Сергею в первые дни его последнего холостяцкого лета.

Проще говоря, нам нужно было сделать новую крышу. Это самое главное. И самое трудное, потому что от стены до стены 9 метров. Огромная по площади крыша должна быть устойчивой, выдерживать снеговую нагрузку, не «взлетать» как парашют от ветра, не потянуть за собой основной сруб, если начнет падать в сторону. Это будет тяжелая крыша, потому что по проекту даже обрешетка кровли должна быть из бруса 100 × 150 миллиметров (для сравнения — обычно обрешетка делается из доски 25 × 150 миллиметров).

Решили делать независимую от стен кровлю, которая будет стоять аж на целых пятнадцати столбах 150 × 150 миллиметров в диаметре и высотой 8 метров каждый. Мало столб принести и поднять, самое ответственное — найти, на что его ставить, во что упереть. И каждый раз искалось индивидуальное решение по каждому столбу. И столбы эти мы ставили целую неделю. Это очень тяжело — делать, делать, делать, а дело вроде как и не сдвигается. Только растут как грибы столбы посреди храма. Хорошо еще, что параллельно шло очень много других работ и уже на подходе были новые кровли над алтарем и двумя боковыми притворами, что в алтаре уже постелили новые полы и даже проложили вдоль стен плинтус, что из подпола выгребли кучу земли, освободив лаги от соприкосновения с нею, чтобы не гнила древесина. Хорошо, что мебельный цех завершал изготовление алтарной и не только мебели, а пошивочный дошивал напрестольную рубашку и катапетасму, что костры горели, а мальчишки заготавливали дрова и привозили воду вместе с другом всех детей дядей Антоном на его уазике с прицепом, что кухня работала как часы и ей мешали только мы сами, работающие на износ и пропускающие время обеда и ужина. А поздней ночью, в которой совершенно не было ночи, а было солнце, которое как огненная галька опускалось в небесное море и почти сразу выныривало из него обновленное, и стихнувшие было птицы вновь наперебой начинали славить все и вся, в это время самые безрассудные еще сидели у костра, негромко разговаривали, иногда пели. Но помни, товарищ, сколько ни сиди, подъем будет один для всех.

Вот в такой атмосфере мы жили и в такой обстановке подобрались к первой за девяносто лет литургии в храме праведного Лазаря Четверодневного, которую отслужили под открытым небом, а местами даже под зонтиками.