Называя Бога любовью, мы изображаем Его истинным, прекрасным и добрым. Посему ум Ангельский стремится к Богу и уподобляется Ему в трех началах: истине, красоте и добре. Св. Дионисий Ареопагит учит: «Превыше ума благоуханная сущность (Бог) любит быть подвизаемой пламенными и чистейшими умами к открытию (Себя) и дарует в обильнейших раздаяниях божественные свои вдохновения тем, которые таким образом премирно подвизают Ее».

«Существам высшим нас, как божественнейшим, дарование источного благоухания некоторым образом ближе, обильнее открывается им и сообщается независтно, преизливаясь и многообразно проникая в светлую их и богоприемную силу ума».

Но поскольку непостижимое существо Божие безконечно превосходит силы ума Ангельского, то уму их предстоит подвиг безконечный усовершаться в истине, красоте и добре. Безпредельная вечность не приведет их в совершенное уподобление Богу. О непрестанном преспеянии Ангелов св. Дионисий Ареопагит рассуждает: «Свв. чины небесных существ, влекомые божественной, сильной и неуклонной любовью, всегда простираются вперед».

А св. Иоанн Лествичник говорит: «Что хотя многим кажется странным, однако я заключаю, что ниже самые безтелесные существа, то есть Ангелы, не бывают без того, чтобы им с часу на час более не получать нового успеха, но, напротив, и они к славе своей славу новую и к понятию своему новое понятие присовокупляют».

И еще: «Ангели никогда не престанут час от часа вящшие в любви к Богу оказывать успехи».

Ум человеческий в стремлении своем к Богу, ища истинного, прекрасного и доброго, подобен уму Ангельскому. Прп. Исаак Сириянин говорит: «Ум наш имеет естественную силу стремиться к божественному созерцанию, и одним желанием равны мы всем небесным естествам».

Св. Антоний Великий говорит: «Ум не есть душа, а дар Божий, спасающий душу. Богоугодный ум предшествует душе и советует ей презирать временное, вещественное и тленное, а любить вечные, нетленные и невещественные блага, так чтобы человек, обращаясь в теле, умом своим рассматривал и созерцал небесное, божественное и все в совокупности. Божественный ум есть благодетель и спаситель души человеческой».

Прп. Макарий Египетский говорит: «Иное ли что есть ум, а иное душа? Как телесных членов много, и все называются одним человеком, так и у души много членов: ум, совесть, воля, помыслы осуждающие и оправдывающие; но все это связано в один помысл, все это члены только души, а душа одна, и это внутренний человек».

Уму Ангельскому нужно приписать особенные качества, как-то: 1) мыслить и принимать познания, 2) сохранять их и 3) обсуживать и помышления и деяния.

1) Способность мыслить и принимать познания, или, иначе, разум, — несомненно, принадлежит уму Ангельскому. Слова апостола Павла: да скажется ныне началом и властем на небесных церковию многоразличная премудрость Божия (Ефес. 3, 10), — показывают, что Ангелы хотя не знали тайны искупления Иисусом Христом до воплощения Его, но не знали не потому, что не хотели силами своего разума постигнуть ее, но потому, что сия велия благочестия тайна (1 Тим. 3, 16) превышала их разум. А поэтому тот же Апостол, называя все домостроительство спасения любовью Христовой, именует ее преспеющей (превышающей) разум (Ефес. 3, 19). А апостол Петр говорит, что в таинство спасения нашего желают Ангелы приникнути (1 Петр. 1, 12). Объясняя слова: глаголем премудрость Божию в тайне сокровенную (1 Кор. 2, 7), блж. Феодорит говорит: «Тайной называет (апостол) проповедь о Христе. Ибо она — и проповедь и тайна, поколику и Ангелы не знали о ней прежде, чем она была возвещена».

Из этого открывается, что мыслительная способность Ангелов имеет свои законы, с которыми сообразуются Ангелы в приобретении познаний. Подобным образом наш разум весьма ограничен и всех тайн веры Христовой постигнуть не может (1 Кор. 2, 14) и знает их ныне отчасти (1 Кор. 13, 9, 12). Необходимой помощницей разума нужно признать веру, через которую как Ангелам, так и людям, сообщаются тайны Божией благодати, составляющие оживляющую и укрепляющую пищу разумно-свободных существ. «Эту существенную потребность нашего духа, эту неотразимую необходимость, полагаемую в нас самой природой нашей (веру), Господь благоволил ввести в круг наших обязанностей, наших заслуг перед Ним».

Но не от людей только вера требуется, как добродетель, и Ангелы обязаны иметь веру и через нее получать освящение и просвещение. «Посему древние учители Церкви христианские, вместе со всей Православной Церковью, утверждали, что и Ангелы, кроме своих естественных познаний, в деле религии получают освящение и просвещение от самого Бога».

Например, св. Игнатий Богоносец учит: «И существа небесные, и слава Ангелов (высшие силы Ангельские), и власти видимые и невидимые — и те подлежат Суду, если не будут веровать в кровь Христову».

А прп. Исаак Сириянин говорит: «Разум в вере достигает своего совершенства, приобретает силу взойти горе, ощутить оное состояние, высшее всякого чувства, и узреть оное сияние, непостижимое для ума и разума тварей».

Нельзя ли как определить Ангельскую мудрость? Она заключается в том, что Ангелы, будучи неизменно твердыми в добре, не по естеству своему, а по благодати Божией, непогрешительно мыслят, желают и действуют и для спасительных целей предпринимают вернейшие средства. Главнейший же предмет мыслей, желаний и действий и цель всех стремлений Ангелов есть Бог. Поэтому мудрость Ангельскую и человеческую можно определить вместе с Лактанцием сими словами: «Быть мудрым не иное что, как воздавать Богу подобающее Ему служение».

Мудрым человеком прилично называть богобоязненного (Притч. 1, 7) и долготерпеливого (Притч. 14, 29), а безумным — безбожника (Пс. 13, 1) и всякого грешника.

Что же нужно заметить здесь о мудрости и познаниях демонов? Назидательны в сем случае следующие слова блж. Августина: «В Св. Писании слово “демон” должно остановить наше внимание потому, что сим именем называются в нем отверженные духи, по причине их ведения, так как слово “демон” в греческом имеет такое значение. Но апостол, вдохновенный Духом Божиим, говорит: разум кичит, а любы созидает (1 Кор. 8, 1), т. е. ведение полезно тогда только, когда оно сопровождается любовью, а без любви оно надмевает сердце и наполняет его тщеславием. Итак, у демонов есть ведение, но без любви, и отсюда происходит то, что они, надменные гордостью, заставляют воздавать себе Божеские почести и благоговейное поклонение, которое, как им хорошо известно, принадлежит единому истинному Богу… Они (демоны) знали Его (Иисуса Христа) столько, сколько Он хотел (Мк. 1, 24), а Он хотел столько, сколько нужно было. Он открылся им не так, как открывается блаженным Ангелам, которые почерпают в Нем, как в Слове Божием, и радость и вечность свою, но столько, сколько нужно было для внушения им страха; открылся им в качестве будущего освободителя от тиранской власти их всех тех, которые предназначены в Царство Его и для вечной и истинной славы; т. е. Он открылся демонам не в том виде, по которому Он есть жизнь вечная и немерцающий свет, просвещающий людей верой и через нее очищающий сердца их; но так, что, являя изредка действия всемогущества и некоторые признаки Своего утаенного вочеловечения, Он мог поразить ими чувства демонов гораздо более, нежели чувства слабых и блуждающих во тьме людей… Добрые Ангелы смотрят на знание вещей тленных и временных, которым столько гордятся и тщеславятся демоны, как на знание маловажное и ничтожное, не потому, чтобы они не имели его, но потому, что любовь к Богу освящает и всецело наполняет их сердца, и что в сравнении с верховными и непреложными совершенствами Его — все существа, не исключая и их самих, не то, что Он — ниже Его, и потому маловажны, так что если добрые Ангелы наслаждаются и тем добром, которое есть в них, то потому, что оно происходит от того неизглаголанного Добра, Которое есть источник и их благости. По сей причине самое познание вещей преходящих и временных гораздо основательнее у них, нежели у демонов, ибо они созерцают вечные причины их в Слове Божием, Которое сотворило мир, и которое, вследствие сих возвышенных причин, одни из вещей одобряет, другие отвергает, но всеми распоряжает. Демоны же, напротив, не видят в Премудрости Божией сих вечных и первоначальных причин, но по опытности в некоторых знамениях, сокровенных от нас, они гораздо далее проникают в будущее, нежели мы, и иногда даже предсказывают будущие события. Наконец, демоны часто обманываются, а Ангелы — никогда. Ибо иное — угадывать из временного о временном и изменяющегося о изменяемом и примешивать туда некоторые, впрочем скоропреходящие, действия своей воли и своего могущества, что иногда допускается демонам; другое — провидеть перемены вещей временных, вследствие вечных и непреложных законов Божиих, законов всегда почивающих в Его премудрости, и — через приобщение Его животворящему Духу — познавать верховную и непоколебимую волю Его, что по достоянию усвоено св. Ангелам».

2) Способность сохранять познания, или память, несомненно, принадлежит Ангелам. Как в человеке, по мере образования и упражнения разума, память расширяется и усовершается, так, нужно предположить, и в Ангелах с умножением познаний, приобретаемых разумом, при пособии веры, память обогащается и возрастает. Какой же главный предмет Ангельской памяти? Все дары благости Божией, изливаемые на них и на все творения. А памятуя всю бездну благодеяний и даров Божиих, Ангелы с тем вместе непрестанно памятуют о высочайшем Благодетеле — Боге. Такое полезнейшее употребление памяти имеют и все праведники. Так, пророк Давид говорит: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. Помянух Бога, и возвеселихся. Помыслих дни первыя, и лета вечная помянух, и поучахся (Пс. 15, 8; 76, 4, 6). Грешник же скуден памятью уже потому самому, что не вспоминает о Боге. О грешнике сказал пророк Давид: несть Бога пред ним (Пс. 9, 25). Впрочем, памятуя все благодеяния Божии, ни мы, ни Ангелы не в состоянии достойно возблагодарить Его. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Мы не в состоянии достойно возблагодарить Его (Бога), да и как бы мы могли, имея такую слабую природу? И что говорю о человеческой природе? Даже безтелесные и невидимые силы — Начала и Власти, и Херувимы и Серафимы — не могут достойно возблагодарить и прославить Его…

Сколько бы мы ни старались, не можем, однако же, изобразить и малейшей части ни тех благ, которые нам уже дарованы (от Бога), ни тех, которые ежедневно ниспосылаются, ни тех, которые еще уготованы нам (в будущей жизни), если мы захотим исполнить Его заповеди».

3) Уму Ангельскому, стремящемуся к высочайшему Первообразу — Истине, Красоте и Добру, присуще неотразимое чувствование добра и зла, способность обсуживать и помышления и деяния, иначе сказать, совесть. Она вместе с развитием ума возрастает и награждает неизъяснимым наслаждением духовным всякое преспеяние ума.

«В совести только ясно сознаются врожденные три предмета высшего ведения нашего ума, то есть Бога, мира и человека; в совести только сильно чувствуются богоначертанные три начала высшей деятельности нашего духа, то есть небесной истины для озарения веры и ума, верховного блага для освящения любви и воли и вечного блаженства для надежды и упования сердца».

Хотя о бытии совести в Ангелах Св. Писание не упоминает, но бытие совести в душе нашей заставляет предполагать ее и в Ангелах по следующим причинам:

Совесть врожденна духу нашему, ее никто не может назвать следствием воспитания или навыка, потому что никто не может обойтись без этого внутреннего судьи. Опыт уверяет, что хотя можно усыпить совесть на время, но голос ее возвысится нечаянно или при первом размышлении об участи за гробом. Св. Ефрем Сирин говорит: «Совесть имеет естественное к Нему (Богу) стремление и отвергает вкравшуюся прелесть. Часто грех безстыдно вторгается, но совесть, воспользовавшись обстоятельствами времени, берет верх».

«Совесть, — говорит св. Исаак Сириянин, — по естеству своему не имеет нужды заниматься телесной деятельностью и упражняться в каких-либо трудах и воплощать мысли. Ее действие просто и действует в одной умственной части, по подобию непостижимой для плотских чувств простоты достопоклоняемого Виновника ее».

Какие же главные действия совести?

Совесть внушает и поддерживает в нас мысль о необходимости подчинить свою деятельность закону Божию и нравственно усовершать себя. В этом отношении совесть есть внутренняя скрижаль, на которой еще при рождении человека неизгладимо начертан Богом вечный закон добра, или закон святости воли. Св. ап. Павел говорит о язычниках, что и они являют дело законное, написано в сердцах своих, спослушествующей им совести (Рим. 2, 15). Совесть можно здесь назвать зеркалом правды, на котором со всех сторон изображены правила благочестия к Богу, правила благочестия и справедливости к ближним, правила целомудрия к самим себе.

Совесть предлагает нам определенные требования приспособительно к тем обстоятельствам, в каких мы находимся, возбуждая к добрым делам; обсуживает наши намерения, от худых дел отклоняя страхом наказания и вредных последствий, добрые намерения утверждая и усиливая, а безразличным намерениям и действиям сообщая внутренний нравственно добрый смысл, как предпринимаемым и совершаемым во славу Божию и для блага ближних. Ап. Павел указывает на совесть, как на силу, дающую цену всем помышлениям и деяниям нашим: уповаем, — говорит он, — яко добру совесть имамы, во всех добре хотяще жити (Евр. 13, 18). «Желая найти врачевство, — учит св. Марк Подвижник, — внимай совести, и что она тебе скажет, делай и получишь пользу. Тайны каждого знает Бог и совесть, и потому всякий должен исправлять себя по внушению их».

А св. Иоанн Златоуст говорит: «Никто не должен оправдывать себя тем, что небрежет о добродетели по неведению или потому, что не имеет руководителя на пути ее. У нас есть достаточное руководство — совесть, и невозможно, чтобы кто-нибудь лишен был ее помощи. Ибо при самом сотворении человека вложено в него и познание того, что он должен знать, дабы в настоящей жизни упражнением в подвигах добродетели, как бы на некотором зрелище борьбы, показав свое благоразумие, получить за добрые подвиги награды».

Совесть следит за нашей деятельностью: одни поступки одобряет, а другие — осуждает, и таким образом то радует, то печалит нас, но всегда судит нас нелицеприятно и служит божественным раздаятелем радостных ощущений за добро и горестных угрызений за грех. Ап. Павел говорит о себе: похваление наше сие есть свидетельство совести нашей (2 Кор. 1, 12). «Ничто не может доставить такого удовольствия, — говорит св. Иоанн Златоуст, — как чистая совесть».

Совесть не перестает обличать душу грешника и по выходе ее из тела, и будет обличать ее по всеобщем воскресении на Страшном Суде Христовом. Ап. Иоанн Богослов, изображая в Апокалипсисе Страшный Суд, говорит: видех мертвецы малыя и великия стояща пред Богом, и книги разгнушася… и суд прияша мертвецы от написанных в книгах, по делом их (Апок. 20, 12). А ап. Павел говорит: Господь во свете приведет тайная тьмы и объявит советы сердечныя (1 Кор. 4, 5). Для Страшного Суда в книге совести пишется история всей нашей жизни до самомалейших подробностей: пишутся при нашем сознании, и мысли, и желания, и слова, и дела, как добрые, так и злые, и с тем вместе изрекается приговор всякому свободно-нравственному стремлению и деянию нашему. Книга совести нашей в настоящей жизни хранится за таинственной завесой, недоступной другим, но открытой для нас. При небрежности нашей прочитывать ее как можно чаще, она делается как бы неясной и непонятной и для нас. А в день Страшного Суда книга совести раскроется перед всеми и будет так ясна, что как мы сами, так и все прочие люди, увидим всю жизнь нашу с рождения и до смерти. Ныне мы забываем иногда тяжкие свои преступления и вовсе не обращаем внимания на слова праздные, а на Страшном Суде каждая секунда времени, проведенная в злом помышлении или деянии, объявится пред всеми. Ныне есть у нас средства очищать совесть (Евр. 9, 14), а за гробом нет средств к ее очищению: какой она отойдет из этой жизни, такой и останется во всю вечность.

Сии и подобные сим размышления о совести нашей ведут к предположению, что и Ангелы получили ее от Бога при самом сотворении их.