За десять дней до убийства

Вскоре в Нижний Новгород выехала удивительная экспедиция – мужик и его друг журналист Сазонов. А незадолго до того между ними состоялся весьма примечательный разговор…

Пост министра внутренних дел – ключевой в правительстве. Один из царских министров скажет впоследствии: «Премьер без этого поста, как кот без яиц». Неудивительно, что любой глава кабинета (и Столыпин – не исключение) старался забрать его себе.

Каковы же были изумление и испуг Сазонова, когда мужик сообщил ему, что получил задание от «царей» подыскать… нового министра внутренних дел вместо Столыпина! Более того – Распутин предложил своему другу подумать, кого лучше назначить! И журналист, преодолев страх, видимо, подумал, потому что вскоре предложенная им кандидатура уже обсуждалась в Царском Селе. Это был Нижегородский губернатор Хвостов, с отцом которого Сазонов был в большой дружбе. Потому-то Распутин и Сазонов отправились в Нижний Новгород – «на смотрины».

Алексей Николаевич Хвостов – огромный, тучный (впоследствии Распутин даст ему прозвище «Толстопузый»), был еще молод – 39 лет. Племянник министра юстиции, он происходил из семьи богатых землевладельцев и был известен крайне правыми взглядами.

Приехавших он встретил весьма неожиданно…

Из показаний Сазонова: «Меня как старого друга семьи принял любезно, а Распутина… очень холодно и, по-видимому, был удивлен нашим визитом… он даже не пригласил… обедать. Мы пробыли у него от поезда до поезда…»

Хвостов в «Том Деле» описал это событие красочней: «За 10 дней до убийства Столыпина в Нижний Новгород, где я был губернатором, неожиданно приехали… знакомый еще моего отца Георгий Петрович Сазонов и вместе с ним Григорий Распутин, которого я ранее никогда не видел… Сазонов, очевидно, чтобы не мешать нашей беседе, оставался в гостиной. Распутин был со мной в кабинете… Распутин говорил о своей близости к царю… и что он прислан царем, чтобы «посмотреть мою душу», и, наконец, предложил мне пост министра внутренних дел».

Естественно, Хвостов сказал, что «это место уже занято».

«Распутин же ответил, что Столыпин все равно уйдет… Все это показалось мне настолько странным и необычным, что я не придал значения беседе со мной Распутина, говорил с ним в полушутливом тоне… и он ушел от меня рассерженным. Я не пригласил его отобедать и отказался познакомить с семьей, о чем он просил…»

Еще бы не странно! Вдруг приезжает непонятная пара: Сазонов – знакомый его отца, всего лишь журналист и издатель, каких много, и мужик – корявый, полуграмотный, о котором ходят какие-то невозможные сплетни, и они всерьез начинают обсуждать с ним… удаление с поста министра внутренних дел могущественнейшего Столыпина!

Хвостов, как и иные «серьезные люди», не знал тогда реального положения мужика при дворе и, естественно, не поверил, что судьбу ключевого поста в правительстве царь мог поручить этой нелепой паре. Все это выглядело абсолютно фантастическим. Заподозрив, что его попросту втягивают в какие-то придворные игры, губернатор предпочел вежливо выставить за дверь странных посланцев, но все-таки попросил полицейских агентов проследить за ними. После чего, как показал Хвостов, он «получил из местной конторы копию телеграммы, которую Распутин послал на имя Вырубовой, приблизительно такую: «Хотя Бог на нем и почиет, но чего-то не достает», и, видимо, окончательно успокоился, решив, что это интрига Подруги царицы.

Как же был поражен (если не сказать – напуган) Хвостов, когда через десять дней Столыпин был убит! И слова Распутина «Столыпин все равно уйдет» показались ему зловещими…

Гибель премьера

Из дневника К.Р.: «3 сентября… С ужасом узнали, что позавчера вечером в Киеве… Столыпин был ранен несколькими револьверными выстрелами».

Покушение произошло при весьма странных оплошностях секретной полиции.

В Киеве по случаю полувекового юбилея отмены крепостного права открывали памятник деду Николая, освободителю крестьян Александру II. На торжества приехали царь с великими княжнами, а также премьер Столыпин.

Накануне в Киевское охранное отделение явился некий Дмитрий Богров – революционер-террорист, завербованный полицией, но уже несколько лет как прервавший с ней всякие связи. И вдруг он вновь объявился и сообщил, что готовится покушение на Столыпина – в Оперном театре, во время парадного спектакля – и он, Богров, берется его предотвратить.

Глава корпуса жандармов Курлов, глава дворцовой охраны Спиридович и глава Киевской охранки Кулябко – все вдруг оказались необычайно доверчивы. Даже не установив за Богровым наблюдения, они не только пустили его в театр, но… пустили с револьвером!

Во время второго антракта царь вышел из ложи. Столыпин стоял у сцены спиной к оркестру, беседуя с министром двора Фредериксом. К нему подошел молодой человек в черном фраке, выделявшемся среди блестящих мундиров. Это и был Богров. Он преспокойно вынул револьвер и дважды выстрелил.

Столыпин успел повернуться к пустой царской ложе и перекрестить ее. Его вынесли в фойе. 5 сентября он умер.

Учитывая опыт предыдущих убийств, когда правые и тайная полиция руками агентов-провокаторов убирали неугодных царских чиновников, в Думе тотчас заговорили об очередной «кровавой расправе». В своей речи монархист В. Шульгин прямо обвинил охранку: «За последнее время мы имели целый ряд аналогичных убийств русских сановников при содействии чинов политической полиции… Столыпин, который, по словам князя Мещерского, говорил «охранник убьет меня»… погиб от руки охранника при содействии высших чинов охраны».

Было назначено сенатское расследование действий Курлова и Спиридовича. Но кто-то, видимо, очень заволновался… По повелению Николая дело было прекращено.

Распутин в день убийства был в Киеве и впоследствии написал о торжествах. Это была почти ода, но выспренние славословия мужика мало кто заметил. А вот его предсказание о «скором уходе» Столыпина и известие о встрече с Хвостовым накануне убийства распространились быстро. Более того, пошли слухи, что он прямо предсказывал скорую гибель премьера. Илиодор в своей книге цитирует будто бы слова Распутина: «Ведь я за семь дней предсказал смерть Столыпина»…

Об этом заговорили в петербургских гостиных. Имя Распутина начали связывать с убийством Столыпина, и эти слухи, видимо, произвели сильное впечатление на Сазонова. Журналист испугался: Распутин и, следовательно, он сам были втянуты в опасную игру, а смерть Столыпина показала, чем кончаются такие игры. «Я стал отходить от него, когда стал замечать, что он приобретает влияние на вопросы верховного управления», – показал Сазонов в «Том Деле».

Слухи о том, что Распутин как-то связан с убийством премьера, вызвали особый интерес у Чрезвычайной комиссии. По этому поводу допрашивали начальника охраны Распутина полковника Комиссарова, но улик не нашли…

Действительно ли Распутин предсказал не просто уход с поста (что было для него просто – он хорошо знал о намерениях Царского Села), но уход из жизни Столыпина? Если так, то и для этого ему не надо было быть пророком. Ибо уже тогда в его окружении появилась крайне загадочная личность – доктор тибетской медицины Бадмаев.