Книга: Опоздавшие
Назад: 6. Брайди
Дальше: 9. Сара

8

Сара

Холлингвуд

1908

Сара включила медную настольную лампу под розовым абажуром с бахромой и чуть ее повернула, чтобы световой круг падал на страницы новой библиотечной книги «Дороти и волшебник в стране Оз», раскрытой на коленях.

После ужина все вместе – она, отец, брат и младшая сестра – перебрались в библиотеку. Отец уселся в свое любимое кресло и набил трубку, Бенно и Ханна, устроившись на медвежьей шкуре перед камином, начали игру в домино. За стенкой было слышно, как Нетти моет посуду. В комнате пахло трубочным табаком, дымком из очага и пихтовыми лапами в лентах, украшавшими каминную полку.

Откашлявшись, Сара приступила к чтению, начав с авторского обращения, озаглавленного «К читателям»: «По мне, уж лучше быть рассказчиком, нежели президентом».

Бенно гикнул.

Отец вынул трубку изо рта:

– Для Резиденции президента Лаймен Фрэнк Баум подходит больше. По крайней мере, он в ней поместится.

Точный вес президента Тафта был предметом общественных догадок. По слухам, он перевалил за триста пятьдесят фунтов.

– Теперь это никакая не Резиденция, – сказал Бенно. – Рузвельт переименовал ее в Белый дом, не помнишь?

Отец терпеть не мог Рузвельта, а теперь ненавидел и Тафта, которого называл не иначе как «президент Спроси-совета-Тедди».

Прерывая политическую дискуссию, начатую за ужином, Сара прочла:

– «Юная пассажирка поднялась с места и заторопилась к выходу. В одной руке у нее был плетеный саквояж, в другой – прикрытая газетой птичья клетка…»

– Ой, там про птичку! – Ханна оторвалась от костяшек домино и улыбнулась, словно Сара сама вставила птицу в повествование. Она любила всех божьих тварей, больших и маленьких. На прошлой неделе принесла в дом вьюрка, погибавшего от мороза, и не хотела с ним расстаться, пока Нетти не сказала, что птица в доме – плохая примета: к чьей-нибудь смерти.

– «Ты, что ли, Дороти Гейл? – Я, – ответила…»

Ох! Неразрезанная страница не переворачивалась. Сара потянулась к тумбочке (шпон черного дерева) и из ящика, простеленного зеленым фетром, достала нож для бумаги. Видимо, книгу получала не библиотекарша, а ее помощница, озабоченная своей недавно состоявшейся помолвкой. Надеюсь, мне-то не придется ждать предложения до той поры, когда я уже буду старой девой двадцати шести лет, подумала Сара.

Отполированный костяной нож в виде меча был сувениром, привезенным родителями из свадебного путешествия по замкам Шотландии, рукоятка украшена мелкими самоцветами, на лезвии полустертое название замка – Хоторнден. Прицелившись, Сара разрезала страницы. Кольнуло грустью, как бывало всякий раз, когда она прикасалась к маминым вещам. В доме их было много: портняжные ножницы в форме птицы, эмалированная шкатулка, набор серебряных щеток на туалетном столике, которым Сара пользовалась на пару с Рейчел.

Сейчас на семейных посиделках сестра отсутствовала – с подругами ушла смотреть «Рождественскую песнь» в кинотеатре «Мажестик». Фильм длился всего пятнадцать минут, но потом предполагались песнопения, так что отец слишком рано начал покусывать мундштук трубки и поглядывать в сторону входной двери.

Со своего места Сара видела прихожую и, покачав головой, взглядом сказала отцу, что пока никого нет. В том была необычность дома: благодаря отражениям в стеклянных дверях и местами скошенным стенам просматривался коридор за углом. Дом спроектировал Сарин дед Финеас, хотя был не архитектор, а политик. В их семье издавна считалось, что урожденные Холлингворты справятся со всем или, по крайней мере, с тем, чем решили заняться.

– Ты это уже читала, – сказала Ханна, и Сара поняла, что так и не перевернула страницу. Она отыскала место, на котором остановилась, и уж было продолжила чтение, но тут вошла Рейчел.

На два года моложе Сары, в свои девятнадцать лет она могла позволить себе девчачьи манеры, на что Сара в этом возрасте уже не имела права. Когда девять лет назад в родах умерла их мать, на плечи старшей дочери легло бремя хозяйки дома.

– Храни нас всех Господь! – пропела Рейчел. Щеки ее раскраснелись, на воротнике норковой шубки таял снег. – Сара, ты была права – фильм потрясающий.

Она подошла к отцу и чмокнула его в щеку. Значит, ей что-то нужно, поняла Сара.

– Милый папочка! – Сбросив шубку, Рейчел уселась на оттоманку в гобеленовой обивке.

– Слушаю, дочурка, – в тон ей ответил отец.

Сара не уставала поражаться, как легко мужчины (включая отца) покупаются на женские штучки. Когда в редких случаях она сама прибегала к подобным приемам, ей тотчас делалось неловко и за себя, и за жертву.

– Мать Дотти Кэнфилд будет главой нового филиала «Христианского благодеяния», – продолжила Рейчел.

Ей-то что за дело? Церковный энтузиазм Рейчел ограничивался встречами и собраниями, не распространяясь на благотворительность.

– Вот как? – Отец сдвинул очки на кончик носа, что означало – он изготовился к защите.

– В Нью-Йорке миссис Кэнфилд создает новую миссию. Каждую среду она будет поездом возить туда группу добровольцев – поработать в доме для бедных.

Заложив пальцем страницу, Сара закрыла книгу и сосредоточила внимание на перспективе еженедельных поездок в Нью-Йорк.

Отец молчал. Потом вынул трубку изо рта и, взяв серебряный тампер, стал увлеченно трамбовать прогоревший табак в чашке.

– Я поеду, ладно? – спросила Рейчел.

– Можно, я поеду? – поправила ее Ханна, выкладывая костяшку домино.

– Мала еще! – огрызнулась Рейчел.

Похоже, остаток табака отца удовлетворил – он опять вставил трубку в рот. В стеклах его очков без оправы отражался огонь камина.

– Ты сама еще слишком юна и можешь стать жертвой тамошних негодяев, – сказал отец.

Будь Сара на месте Рейчел, она напомнила бы ему, что девятнадцать – вовсе не детский возраст. Их матери было именно столько, когда он ее обольстил, а в двадцать она вышла за него замуж. Он все еще считал своих девочек маленькими, а в других семействах матери уже присматривали женихов своим взрослым дочерям. К счастью (с оттенком печали), заняться этим для Сары было некому.

Но Рейчел промолчала. Видимо, подобная мысль ее не посетила либо твердость отцовского тона дала понять, что упрашивать бесполезно. В слезах она кинулась в свою комнату наверху.

Однако зерно упало: неплохо бы совместить христианское милосердие с осмотром нью-йоркских достопримечательностей, подумала Сара.

Назад: 6. Брайди
Дальше: 9. Сара