59

Рут

Веллингтон, Коннектикут

2012

Супружеская пара, купившая квартиру на Грин-стрит, переслала им письмо, пришедшее на старый адрес. Это был официальный запрос нью-йоркского судмедэксперта на образец ДНК Эммы.

После окончания Миддлбери-колледжа она жила в Вермонте. Рут связалась с ней по телефону.

– Это нужно для подтверждения того, что останки принадлежат… – Она запнулась.

– Папе, – договорила Эмма.

Имелось несколько вариантов предоставить образец. Проще всего – по почте. Рут договорилась о доставке контейнера.

Ожидая результатов экспертизы, она снова и снова слушала голос Джека. Слова она знала наизусть, но это не имело значения. Джек как будто был рядом. Записи с автоответчика Рут сохранила в папке, озаглавленной «Целевые сердечные ритмы», чтобы Эмма не наткнулась на них, копаясь в ее компьютере. Может, когда-нибудь дочь их послушает, но сейчас это будет слишком тяжело.

Сначала говорил безликий женский голос робота: Сообщение… получено… одиннадцатого… сентября… в… восемь… часов… пятьдесят… девять… минут…

Затем звучал голос Джека, спокойный, ничуть не испуганный: Привет, Рути, это я. Звоню на случай, если ты дома. Тут был взрыв. В Первой башне. Это другое здание. Со мной всё в порядке, не волнуйся.

И второе сообщение, его последний разговор с ней: Привет, маленькая, это опять я. Похоже, мы тут застряли на какое-то время. Со мной всё хорошо. Не тревожься. Успокой Эмму.

Это был самый страшный день в ее жизни и жизни Эммы, но они всю ночь не ложились, не желая окончания последних суток, когда Джек был с ними.

* * *

Позвонил сотрудник фонда по выплатам компенсаций пострадавшим. Образцы совпали. Найдены останки Джека.

Теперь их ожидала процедура, выглядевшая бесчеловечной.

В соответствии с волей Джека, останки его должны быть кремированы.

60

Рут

Холлингвуд

2016

Рут поднялась с обитого муслином стула и вместе с другими двумястами десятью гостями приготовилась к шествию невесты по проходу.

Вообще-то не по проходу, а по укрытой белой шелковой дорожкой тропе меж рядов стульев, арендованных для торжества и установленных на лужайке Холлингвуда. Дорожку раскатали, едва подружки невесты и девочка с букетом заняли позицию в беседке.

С погодой повезло невероятно. Вопреки прогнозу, обещавшему дождь, июньский денек выдался чудесным: на небе ни облачка, под ярким солнцем озеро мерцало, точно бриллиантовое колье.

Как жаль, что здесь нет Джека. Завидное свойство мертвых – они не стареют. Если б Джек воскрес и повел дочь к алтарю, он был бы на пятнадцать лет моложе Рут.

Их-то свадьба была гораздо скромнее. Сорок гостей в арендованном зале в квартале Марри-Хилл. Несмотря на умеренный размер аренды, отец посчитал это зряшной тратой денег. Зачем, когда в Холлингвуде можно всё устроить бесплатно? Но в начале восьмидесятых люди, воспитанные в духе шестидесятых годов, восставали против чрезмерности.

Эмма, устроив свадьбу в Холлингвуде, исполнила то, что ее дед желал от своей дочери. Мы изо всех сил стараемся угодить родителям, когда их уже нет на свете. Как там в стихотворении Билли Коллинза? Проезжая мимо кладбища, ты видишь восставшего из могилы отца, который бросает на тебя мудрый неодобрительный взгляд. Долгие годы она притворялась, что отцовское неодобрение ей безразлично. Но в конечном счете показала и ему, и себе, что это далеко не так.

* * *

Рут и Сильвия, мать Зака, обменялись взглядами. У обеих глаза на мокром месте. Со свекровью и свекром Эмме повезло. Сильвия и Сол несчетно приезжали из Бетесды, чтобы помочь с организацией торжества. Прошлым вечером они устроили большой прием в гостинице «Черный олень». Там было столько знакомых по Троубриджу, что всё это смахивало на родительский день. Вот только деткам уже тридцать. Эмме, правда, еще нет тридцати. Исполнится в октябре. «Впритирочку», – сказал кто-то, и все родители заулыбались, но отпрыски их никак не откликнулись на шутку. В поколении Рут было важным выйти замуж до тридцати. Нынешняя молодежь этим, похоже, не озабочена. Заморозь яйцеклетку и рожай хоть в пятьдесят. Будем надеяться, Эмма так не поступит. Рут частенько представляла, как сидит под тентом и наблюдает за внуками, которые с мостков сетью ловят рыбу.

До чего же хорошо смотрится Зак на фоне свежевыкрашенной беседки, столбики которой увиты гирляндами из лимонно-красных роз, – этот сорт в честь суфражисток вывела бабушка.

Рут никогда не видела Зака в костюме. Из Вермонта они с Эммой всегда приезжали в грубых башмаках и рабочей одежде, от которой чуть пахло яблоками. Пара восстановила унаследованный яблоневый сад и занялась производством сидра по фамильному рецепту. Во времена Рут выпускники колледжа рассылали резюме. А сейчас, похоже, они рассылают предложения финансировать их дело.

Подружки невесты выстроились в ряд, ветерок раздувал их разномастные цветастые платья, резко контрастировавшие с иссиня-черным одеянием священника. Эмма и Зак согласились на венчание с условием, что церемония не будет чересчур религиозной.

– Я делаю акцент на духовном, общем для всех конфессий, – заверила пастор Барбара.

Как только арфистка взяла первые аккорды «Свадебного марша», вступил скрипач, и в проходе появилась Эмма. Выглядела она потрясающе: спинка шелкового платья цвета слоновой кости, отыскавшегося в чердачном сундуке, из старинных кружев ручной работы, на корсаже прабабушкина бесценная бриллиантовая брошь. («В жизни не видела такой мелкой стежки», – сказала портниха.) Ветерок вздымал старую семейную фату, приоткрывая сияющее лицо невесты, которую под руку вел Ник. В прошлом году Рут, вместе с ним стоя в церковном приделе, следом за пастором Барбарой повторила слова брачной клятвы.

Сдерживая слезы, она смотрела на дочь и мужа. Рут встретилась взглядом с Ником, и перегляд этот безмолвно выразил столько всего, чему не уместиться в десятках томов. Даже сквозь фату Рут видела ярко горящие глаза дочери. Эмма и Ник шли к Заку. Навстречу непредсказуемому будущему. Однако шли радостно.

* * *

После обряда венчания гостей пригласили к столам под огромным тентом. Организатор свадебных торжеств Туайла Флоз, получившая советы матушек невест со всей округи, превзошла все ожидания. Столы под белыми скатертями, украшенные цветами в кувшинчиках и флаконах, которые Рут собирала где только могла, выглядели прекрасно. Туайла не ошиблась – розочки, пионы и полевые цветы стали этаким милым деревенским штрихом. Вставляя цветы в эти оригинальные сосуды, Рут с грустью вспомнила бабушкину оранжерею, уже давно превращенную в кабинет.

Она приступила к обходу гостей, очень надеясь припомнить, как кого зовут, и прониклась благодарностью к Туайле, увидев на столах именные карточки, выполненные каллиграфическим почерком.

– Какой прелестный флакон! – сказала Дженнифер с пятого стола. Рут поздравила себя с тем, что и без карточки помнит ее имя. Она была на последнем курсе, когда в Троубридже появилась новенькая, по программе обмена студентами приехавшая из Кореи. Сейчас Дженнифер закупала американские артефакты для аукциона Сотбис.

Место рядом с ней, отведенное для Уитни, дочери Конни, пустовало, и Рут обругала себя за беспамятство. На прошлой неделе подруга ей звонила и предупредила, что Уитни на Гавайях, агитирует за Хиллари. «Наверное, это награда сотрудникам предвыборного штаба за работу в Юте», – сказала она. Рут пожалела, что Уитни не будет на свадьбе, но, с другой стороны, пусть девочка поваляется на пляже. Какая там работа, если ее кандидат гарантированно станет президентом?

– Где вы его достали? – не отставала Дженнифер. – Такой оттенок синего стекла встречается редко.

– Правда? – удивилась Рут. – Перед свадьбой мы решили кое-что подремонтировать в доме, и подрядчик нашел его за стеной.

Она продолжила обход и обнялась с Конни. Бедная, за месяц ей пришлось дважды пересечь страну из конца в конец. Конни работала в Центре Гетти, где сейчас хлопотное время, и недавно приезжала на сорокалетие окончания школы Порции Манн. Они ночевали в своей старой спальне.

– Это флакон для яда. – Дженнифер осторожно его наклонила и осмотрела донышко. – Некоторые экземпляры стоят сотни долларов.

– Там что-то есть внутри, – сказал мальчик лет девяти, сидевший напротив нее. Рут его не знала. Наверное, он со стороны жениха.

– Для яда, серьезно? – Конни села на место. – Хочешь с нами разделаться, Рути?

– Для какого яда? – спросил сосед Дженнифер.

Рут рассмеялась:

– Мышьяк и старинное кружево – давние традиции Холлингвуда.

Дженнифер достала смартфон и спросила пароль вай-фая.

– К сожалению, мобильная связь здесь не работает, – сказала Рут. – Вы осчастливите вон ту женщину за соседним столом, если подпишете ее петицию об установке антенны на шпиле католической церкви.

Мальчик пересел на свободный стул рядом с Дженнифер.

– Давайте я разгляжу, у меня глаза молодые, – предложил он.

– Судя по штампу на стекле, в нем хранили «препарат 606», – сказала Дженнифер.

– Что-то вроде улучшенной «Формулы 409»? – спросила Конни. У нее были дом на холме и чудесный сад. – Прекрасное средство, чтоб избавиться от японских жуков.

– До появления пенициллина этим препаратом, содержащим мышьяк, лечили сифилис, – вмешался дядюшка Зака, гинеколог. Галстук, на котором узор из бутылок «Абсолюта» напоминал сперматозоиды, он надевал исключительно на свадьбы, дабы «напомнить молодоженам об их биологическом долге».

– В этом доме кто-то болел сифилисом? – рассмеялась Дженнифер. – Уж только не Холлингворты!

Рут и Конни переглянулись. На мгновение они перенеслись в тот день, когда девчонками искали спички в ящиках Розовой комнаты. Обнаруженное письмо сгинуло – Рут отдала брюки в стирку, забыв, что положила его в задний карман. Она так и не показала письмо отцу.

Но если мышьяк входил в состав препарата, которым лечили сифилис… Рут ухватилась за спинку стула. Значит, отец был прав. Выходит, служанка не виновата.

– Что такое сифилис? – спросил мальчик. Он уже вернулся на свой стул. Но тут появились официанты в черных смокингах, которые, лихо балансируя, несли тарелки с маринованной рыбой, и Рут поспешила занять свое место во главе стола.

По окончании трапезы, после того как Бекка возглавила вдохновенное исполнение старого школьного гимна, Иззи спела песню под гитару и Абби прокричала в микрофон душещипательный стих, после того как отзвучали последние тосты с пожеланиями здоровья и большого счастья новоиспеченной чете Портер-Коэн, гостей пригласили полюбоваться фейерверком над озером.

Мальчик развернул стул и, прибавляя себе росту, встал на него коленками. Потянулся к центру стола, обеими руками ухватил флакон и осторожно проманеврировал им меж тарелок. Выдернул букетик, бросил в траву. Перевернул флакон в подставленную ладонь. Вместе с водой в нее вылился мраморный шарик. Мальчик посмотрел шарик на просвет. Потом сунул его в карман и вслед за толпой гостей побежал к озеру.