РАЗГОВОРЫ, РАЗГОВОРЫ, РАЗГОВОРЫ

Те, кто знают, не говорят.

Те, кто говорят, не знают.

Лао Цзы, основоположник даосизма

Писатель и общественный деятель Эптон Синклер, борясь в 1934 году за пост губернатора Калифорнии, предпринял необычный шаг: выпустил брошюру I, Governor of California and How I Ended Poverty («Я, губернатор Кали­форнии, и как я покончил с бедностью»). Синклер описал в прошедшем времени блестящую политику, которую он будто бы проводил как губернатор — на посту, который еще не получил.

Это был нетрадиционный шаг в нетрадиционной кампании, предназначенный для демонстрации сильной стороны Синклера — умения говорить с общественностью так, как не могли другие (ведь он был писателем). Кампания Синклера изначально имела мало шансов на успех, а к моменту выхода брошюры и вовсе шла вяло. Однако наблюдатели отметили немедленное ее воздействие, но не на избирателей, а на самого Синклера.

Как позже писал журналист Кэри Макуильямс о скисших губернаторских претензиях своего друга, «Эптон не только осознавал, что потерпит поражение, но и, казалось, потерял интерес к выборам. В своем живом воображении он уже исполнил эту роль в книге “Я, губернатор Калифорнии…”, так зачем пытаться воплотить ее в жизнь?».

Брошюра стала бестселлером, а выборная кампания действительно провалилась. Синклер отстал примерно на четверть миллиона голосов (более десяти процентов); на этих, вероятно, первых современных выборах он был совершенно уничтожен. Сейчас понятно, что тогда произошло: разговоры шли впереди кампании, и у кандидата не хватило воли перекрыть эту пропасть. Большинство политиков не пишут таких книг, но они точно так же, как и Синклер, опережают себя. Подобное искушение существует для всех — заместить действия разговорами и шумихой.

Пустые поля на экране компьютера. «Что у вас нового?» — спрашивает Facebook. «Создать новый момент», — заманивает Twitter. Другие службы микроблогов и соцсети: Tumblr, LinkedIn… Почтовый ящик, айфон, «Оставьте свой комментарий» под статьей, которую вы только что прочитали.

Пустые поля призывают заполнить их мыслями, фотографиями и повествованиями. Описать то, что мы собираемся делать. Показать, какими могут или должны быть те или иные вещи. На какие события мы надеемся. Технология просит вас поговорить, пристает к вам и подталкивает вас к разговорам.

Почти всегда такого рода деятельность в социальных сетях позитивна. Чаще так: «Давайте я расскажу, как хорошо идут дела. Смотрите, как я крут». Редко появляется истина: «Я боюсь. Я в беде. Я не знаю».

В начале любого пути мы взволнованы и нервничаем. По этой причине мы стремимся к внешнему утешению, а не к внутреннему спокойствию. У каждого из нас есть слабое место, которое — подобно профсоюзу — не одно­значное зло, но по большому счету хочет получать как можно­ больше уважения и внимания, делая при этом как можно меньше. Это слабое место мы называем эго.

Эмили Гулд, писательница и автор ныне не сущест­вующего блога Gawker о ежедневных новостях и сплетнях Манхэттена, — настоящая Ханна Хорват. Эмили осознала это во время двухлетней борьбы за публикацию одного романа. У нее на руках был договор на шестизначную сумму, но Гулд застряла. Почему? Она была слишком занята, так как «проводила прорву времени в интернете».

На деле я даже не помню, что еще делала в 2010 году. Писала в Tumblr, в Twitter, просматривала там ленты. Это не приносило мне никаких денег, но создавало ощущение деятельности. Я всячески оправдывала перед собой эти привычки. Я строила свой бренд. Ведение блога было творческим актом: если зажмуриться, аналогично воспринимался даже отбор и пере­пост чужой публикации. И это было единственное творчество, которым я занималась.

Эмили Гулд совершала то же самое, что делают многие из нас, испытывая страх перед каким-нибудь проектом, — всё, кроме сосредоточения на нем. Роман, над которым она должна была работать, застопорился на год.

Проще было говорить о написании книги, заниматься чем-то увлекательным, связанным с искусством, творчеством и литературой, чем собственно написанием. И Эмили не единственная, кто так поступал. Недавно вышла книга Working On My Novel («Работая над моим романом»), содер­жащая посты в социальных сетях, написанные писателями, которые явно не работают над своими романами.

Писательство, как и прочая творческая деятельность, — тяжкий труд. Сидишь, пялишься в экран компьютера, злишься на себя и на материал, поскольку он не кажется достаточно качественным, и при этом сам ты не выглядишь достаточно хорошим.

На деле многие наши попытки мучительно трудны, будь то запуск нового стартапа или овладение каким-нибудь ремеслом. А вот говорить всегда гораздо легче.

Возникает ощущение, что мы считаем молчание признаком слабости. Если нас игнорируют, это эквивалентно смерти (для эго оно так и есть). Именно поэтому мы говорим, говорим, говорим, словно от этого зависит наша жизнь. На самом деле молчание — сила, особенно в начале любого путешествия. Как предупреждал философ (и, как это часто бывает, ненавистник газет и их легковесного способа подачи новостей) Кьеркегор, «простая болтовня предвосхищает настоящие разговоры, и выражение того, что находится еще в мыслях, ослабляет действие, опережая его».

В разговорах таится еще одна коварная штука. Говорить о себе может любой. Даже ребенок умеет щебетать без умолку.

Большинство взрослых на рекламные обещания реа­гируют достаточно спокойно — к огорчению изо всех сил старающихся рекламопроизводителей. Но чего нам недостает, что бывает редким? Тишина. Способность намеренно исключить себя из разговора и существовать без стороннего одобрения. Молчание — это передышка уверенного в себе и сильного человека.

У Уильяма Шермана было хорошее правило: «Никогда не объясняйте то, что вы думаете или делаете, пока вы что-то должны. Может быть, потом в вашу голову придет объяснение получше».

Бо Джексон является единственным в мире спортсменом, официально признанным звездой одновременно в бейсболе и футболе. Играя за команду Обернского университета, Бо решил: он должен получить премию Хейсман Трофи и стать первым номером на драфте НФЛ. Знаете, кому он об этом сказал? Только подруге.

Стратегическая гибкость — не единственная польза от молчания, когда все вокруг болтают. Здесь есть еще и психология. Именно это имел в виду древнегреческий поэт Гесиод, когда говорил: «Лучшим сокровищем люди считают язык неболтливый».

Болтовня нас истощает. Разговоры и действия используют одни и те же ресурсы. Исследования показывают: визуализация цели важна, но в какой-то момент разум начинает путать ее с реальным прогрессом. То же относится и к вербализации. Громкий разговор даже с самим собой во время работы над сложной проблемой значительно снижает прозорливость и прорывы. Потратив массу времени на обдумывание, объяснение и разговоры о задаче, мы начинаем ощущать, что приблизились к достижению цели. Однако бывает еще хуже: когда дела плохи, мы чув­ствуем, что можем выкинуть весь проект, поскольку уже совершили всё возможное, хотя на деле, конечно же, этого не произошло.

Чем сложнее задача, чем неопределеннее результат, тем дороже обходятся разговоры и тем сильнее мы отдаляемся от фактического контроля над ситуацией. Разговоры лишают нас энергии, отчаянно необходимой для преодоления того, что писатель Стивен Прессфилд называет «сопротивлением» — преградой, которая стоит между нами и творческим результатом. Для успеха требуется сто процентов усилий, а разговоры крадут их часть еще до того, как мы их сможем использовать.

Многие из нас поддаются искушению поболтать, особенно когда находятся в стрессе, чем-то потрясены или должны сделать массу работы. На стадии строительства сопротивление будет постоянным источником раздражения. Разговоры — слушать себя, выступать перед аудиторией — почти терапия. Я только что четыре часа говорил. Неужели это ничего не значит? Ответ: нет, не значит.

Делать большое дело — это бороться. Борьба истощает, деморализует, пугает. Такие ощущения возникают не всегда, но могут приходить достаточно часто, когда мы находимся глубоко посреди этого. Мы говорим, чтобы заполнить пустоту и неопределенность. Марлон Брандо (если кого и можно назвать спокойным актером, так это его) однажды заявил, что пустота ужасна для большинства людей. Тишина нападает на нас, или мы противостоим ей, особенно если в течение многих лет позволяли своему эго лгать нам. Однако это пагубно, причем по единственной причине: величайшие деяния и величайшее искусство появляются вследствие борьбы с пустотой, противостояния ей, а не в результате попыток изгнать ее.

Когда вы сталкиваетесь с конкретной проблемой — исследованиями в новой области, началом бизнеса, созданием фильма, сохранением наставника, продвижением в важном деле, — вопрос в том, будете ли вы искать передышку в виде разговоров или займетесь напрямую борьбой­?

Подумайте об этом: тот, кого принято называть голосом поколения, не называет так сам себя. На деле если вы задумаетесь, то осознаете, насколько мало говорят такие голоса. Песня, речь или книга — объем работы может быть невелик, но то, что внутри, концентрированно и действенно.

Они спокойно работают в уголке. Превращают свою внутреннюю сумятицу в продукт — и в конечном счете в тишину. Они пренебрегают побуждением искать признание до дела. Они не разглагольствуют и не боятся того, что какие-то другие люди, наслаждающиеся светом прожекторов на публике, добьются лучшего результата. (Не добьются.) Они слишком заняты, чтобы делать что-то еще. И когда они начинают вести разговоры, это ими заслужено.

Единственная связь между работой и болтовней в том, что одно убивает другое.

Пусть другие хлопают друг друга по спинам, пока вы идете в лабораторию, в спортзал или обиваете пороги. Заткните дыру — ту самую, посереди лица, — которая может истощать вашу жизненную силу. Посмотрите, что произойдет. Посмотрите, насколько лучше вы станете.

Отправить