Якоб Бёме: сапожник-парацельсианец

Популяризации алхимии в среде мистически настроенных верующих поспособствовала мысль саксонского сапожника Якоба Бёме (1575–1624). После ряда видений он начал заниматься самообразованием и многое почерпнул из трудов алхимика Парацельса. Так как Бёме жил в Гёрлице, городе, в котором активно исследовались все науки, в т. ч. астрология и алхимия, ему не составило труда приспособить алхимическую натурфилософию и терминологию под собственную своеобразную теологию. Мыслитель также часто упоминал священное искусство в качестве примера. Для него алхимия была интересна как метод познания природы, которую создал Господь, и, соответственно, самого божьего замысла. Это мнение Бёме открыто высказывает в своем главном труде «Аврора, или Утренняя заря в восхождении» (1612):

Ты не должен считать меня потому алхимиком, ибо я пишу единственно в познании духа, а не по опыту хотя я и мог бы дать здесь несколько больше указаний, <…> намерение мое направлено единственно на то, чтобы описать всецелое божество

Перевод Алексея Петровского

Бёме сравнивал душу человека с алхимической печью, внутри которой сражаются принципы добра и зла. Приводя описание трех принципов божественной сущности – а она для Бёме является скорее духом природы и мира – богослов опирался на триаду алхимических элементов Парацельса, которые он распространяет на все живое. Он также заимствовал идею Парацельса о том, что внутреннюю природу вещей можно постигать по их внешним свойствам. Подобно тому, как Парацельс лечил болезни глаз растением очанкой, лепестки которого напоминали своей формой человеческие глаза, тевтонский теософ предлагал постигать Откровение через человека, подобие Бога.

Сочинения Бёме, поначалу тайно распространяемые среди его поклонников в виде рукописей, вскоре печатаются и иллюстрируются. На многих образах, призванных визуализировать его сложные описания божественных миров, появляются алхимические символы. В самой впечатляющей серии иллюстраций к Бёме, созданной его толкователем Дионисием Андреасом Фреером (1649–1728), находится несколько изображений, каждое из которых многократно раскладывается, подобно рисункам в современных книгах-раскладушках. На них нарисована трансформация человека, ведущая его от первоначального «райского» состояния к грехопадению. Затем, чрез молитву к Богу и обретение его в своем сердце, смертный и греховный человек становится совершенным небесным существом, находящимся в гармонии с космосом.

Рис. 11

На первой иллюстрации нарисован «райский» человек (11). Вначале мы видим гелиоцентрическую вселенную, состоящую из семи небес, зодиакального пояса и Земли, вращающейся вокруг Солнца. Открывая изображение, мы как бы приближаемся к нашей планете и видим ее траекторию рядом с траекторией Сатурна. Следующие приближения являют расположение Луны, Юпитера, Марса, Меркурия, Венеры и, наконец, Солнца. Когда все семь небес последовательно раскрываются, Солнце остается в теле изначального человека, обозначая его совершенство и единение со Вселенной. Вокруг человека изображен райский сад, населенный всевозможными животными. Затем человека показывают со спины, так демонстрируются его чувство, рассудок и астральная душа. Последние раскладные иллюстрации изображают пять основных божественных проявлений, описанных в книге Бёме «О тройственной жизни человека» и напрямую связанных с алхимией. Самое близкое к человеку проявление – это Огонь, разрушающая сила природы. Далее следуют Тинктура – принцип созидания, и Величие – обозначение Бога вне природы, недоступного познанию человека. Еще дальше от человека находится Тройственность – непостижимая троичность Божества, и на самом большом отдалении – сам неизобразимый Бог, обозначенный тетраграмматоном. Как мы видим, для Бёме земные, «природные» проявления Божества напрямую связаны с алхимическим символизмом – оно проявляет себя в созидании и разрушении при помощи Тинктуры и Огня, подобно алхимику, расплавляющему огнем печи смесь неблагородных металлов, дабы потом обратить их в золото красной тинктурой, т. е. философским камнем.

Рис. 12

Другой алхимический образ можно увидеть на одном из изображений к трактату Бёме «Путь ко Христу» (12). Мы видим два круга, белый, т. е. рай, и черный, обозначающий наш мир. Если в верхнем, идеальном мире, сияют знаки Троицы и Распятия, то нижний круг оплетает алхимический уроборос – символ всепожирающего времени. Четыре стихии мира соотносятся с четырьмя смертными грехами. Однако и в этом несовершенном мире возможно спасение чрез Бога, отмеченного огромным Солнцем в центре. Его всевидящее око, которое Бёме считал также символом освобождения человека от косного мира, оплакивает горькую судьбу падшего человечества. Так Бог призывает нашедшего Христа внутри своего сердца взмыть в рай вместе с голубем Святого Духа, посредником между двумя мирами.

Именно благодаря Бёме многие люди заинтересовались алхимией: среди них, например, был Исаак Ньютон, написавший вслед за саксонским сапожником множество теологических и алхимических трудов. По одной из версий, знаменитая ньютоновская теория гравитации родилась вовсе не из-за упавшего на голову яблока, а из внимательного штудирования богословских сочинений Бёме, в которых упоминается магнитное притяжение в сочетании с центробежной силой. Ньютон, как и гёрлицкий богослов, считал, что за гравитацией стоит вечный божественный дух. В позднейшие времена учение Бёме распространяется по всему европейскому миру – о нем читает лекции Гегель, называя богослова первым немецким мыслителем, «сапожником-философом», который был лучше многих «философов-сапожников». Немецкие романтики переоткрывают Бёме и слагают в честь него величественные поэмы, а некоторые даже основывают на его принципах свое творчество. Сегодня некоторые исследователи видят в Бёме первого мыслителя, рассуждавшего о правах человека.