Германия: золотая виселица

Придворная алхимия была практически повсеместно распространена в Германии, где возникло несколько крупных центров златоделия. Один из них располагался в нижнесаксонском городке Вольфенбюттель недалеко от Ганновера, другой – в тюрингском городе Гота, третий – на западе Германии, в Касселе, четвертый – в центре Реформации, Виттенберге, пятый – в прусской столице, Берлине.

Алхимические лаборатории для парацельсианских опытов в Вольфенбюттеле устроили герцог Юлий Брауншвейг-Вольфенбюттельский (1528–1589) и его сын Генрих Юлий (1564–1613). При этих правителях в местной библиотеке собрали множество томов по алхимии, которые стали основной современной коллекции. Герцоги поддерживали алхимиков в университете соседнего Хельмштедта, а Генрих даже стал его ректором и привлекал в академический мир все больше златоделов.

Примерно в то же время магистерий искал ландграф Вильгельм IV Гессен-Кассельский (1567–1592) и его сын Мориц (1572–1632). Им удалось построить в замке оборудованную по последнему слову техники лабораторию и собрать там библиотеку из 256 алхимических книг, многие из которых хранятся в Касселе и поныне. Ландграфы пытались создавать парацельсианские лекарства и наладили контакт с заметными иатрохимиками своей эпохи. Мориц финансировал кафедру медицины в университете соседнего Марбурга, куда устроились работать многие из его друзей по алхимической переписке.

В замке Готы алхимией занимались герцоги Фридрих I Саксен-Гота-Альтенбургский (1601–1675), его младшие братья Бернгард I Саксен-Мейнингенский (1649–1706) и Кристиан Саксен-Эйзенбергский (1653–1707). Практиковал алхимию и сын Бернгарда Эрнст Людвиг I Саксен-Мейнингенский (1672–1724). За эти полтора столетия в Готе ко двору приглашали десятки алхимиков со всей Европы. Среди них были алхимики-ученые, алхимики-солдаты, алхимики-мошенники и даже одна алхимистка – явление редкое для тех времен. Благодаря неустанному интересу к алхимии, именно в Готе было создано и собрано множество памятников, связанных с королевским искусством – иллюминированных рукописей, монет, медалей и картин. Однако первоначальный восторг сменяется горьким разочарованием, когда ни один из практикующих при дворе Готы алхимиков так и не добивается финальной цели королевского искусства – трансмутации.

В Виттенберге, центре Реформации, алхимией занимались курфюрст Август и его жена Анна (). Именно в Виттенберге археологами недавно была найдена самая настоящая алхимическая лаборатория. Там же долгое время жили немецкие художники Кранахи, которые не чурались алхимических метафор в своей живописи (). Даже сам немецкий реформатор Мартин Лютер (1483–1546) в 1533 г. одобрительно отзывается об алхимии в своих «Застольных беседах»:

Она [алхимия] нравится мне не только многочисленными возможностями применения <…>, но также аллегорией и ее тайным, весьма заманчивым значением, касающимся воскрешения мертвых в день страшного суда ибо так же как огонь в печи вытягивает и выделяет из одной субстанции другие части и извлекает дух, жизнь, здоровье, силу, в то время как нечистые вещества, осадок, остаются на дне, как мертвое тело, не имеющее никакой ценности, точно так же бог в день страшного суда огнем разделит все, отделит праведных от неправедных

Перевод Николая Михайлова и Татьяны Цивьян

Менее известно, что златоделом слыл третий сын Лютера Пауль (1593–1593). По совету ближайшего соратника реформатора Филиппа Меланхтона (называвшего алхимию «софистическим обманом»), Пауль выбрал своей профессией медицину. Он стал преподавателем медицины в университете Йены, славящимся профессорами-алхимиками, а затем работал личным врачом многочисленных князей. При дворе саксонского правителя Августа, благоволящего алхимикам, Пауль Лютер стал заниматься спагирией и создавал растительные лекарства, жидкое золото и другие парацельсианские лекарства. Он практиковал и лабораторную алхимию, пытаясь добывать золото.

При дворе короля Пруссии Фридриха Вильгельма I (1688–1740) в Берлине алхимическая традиция расцветает за счет небывалого вложения денежных средств в эксперименты. При этом сам монарх негативно относился к идее трансмутации и алхимии в целом: неудивительно, если посчитать, сколько раз златоделы его обманывали. Иоганн Бёттгер (1682–1719), известный берлинский алхимик, произвел при прусском дворе фурор, превратив свинец в золото. Впрочем, позднее выяснилось, что она была фальшивой, после чего горе-алхимик был заключен под арест. Его жизнь и положение в общества спасло только то, что он – опять же, благодаря алхимии – случайно понял, как можно подделывать китайский фарфор. Его место при дворе занял дон Доменико Каэтано – известный алхимик-мошенник. Он недолго занимался алхимическими экспериментами – вскоре король приказал его казнить (). За этими событиями внимательно следил немецкий златодел Георг Шталь (1659–1734), который после написания множества алхимических трактатов и учебы в университете Йены, где также было много алхимиков, прибыл к прусскому двору, чтобы занять вакантную должность королевского доктора. Вскоре после этого он резко меняет свою позицию касательно алхимии – теперь он клеймит эту науку как опасную для королевской особы, т. к. даже самый благоразумный монарх может потратить все время и деньги на бесполезные опыты. Однако, по мнению Шталя, стоит все же спонсировать опытных алхимиков в их экспериментах, чтобы другие страны не получили философский камень раньше. Спустя двадцать пять лет при дворе Шталь уже полностью отрицает алхимию как лживую науку: очевидно, что карьера у прусского монарха ему была куда важнее, чем приверженность алхимическим идеям. Опираясь на идеи австрийского алхимика Бехера, Шталь придумывает теорию флогистона – особой субстанции, обеспечивающей горение почти любого вещества, и заменяющей по смыслу меркурий Парацельса. Эта теория считается одним из первых свидетельств перехода от алхимии к современной химии.

В XVIII в. алхимию пытались использовать, чтобы прокормить растущие во время европейских войн армии: к примеру, шведский ученый Юхан Валлериус (1709–1785) улучшал методы земледелия при помощи алхимической теории, выделяя субстанцию, ответственную за плодородие почвы. Одновременно с этим обманывать доверчивых аристократов при помощи псевдоалхимических трюков продолжали знаменитые авантюристы: граф Сен-Жермен (1710–1784), Джакомо Казанова (1725–1798), и граф Алессандро Калиостро (1743–1795). Все эти люди были профессиональным шарлатанами, освоившими несколько зрелищных трюков для того, чтобы поражать публику, и утверждавшими, что владеют колдовскими секретами масонов. Однако не только для фальшивых алхимиков Нового времени были важны темы мистики и тайных обществ: во многом именно в сближении с мистикой алхимия в это время трансформировалась в нечто принципиально новое, что позволило ей получить еще большую аудиторию.