Лавра преподобного Фирмина

Лавра преподобного Фирмина (по имени основателя), или Малихская (по местоположению), возникла еще при жизни Саввы Освященного и основана учеником его Фирмином. Во время смятений, произведенных в Святой Земле оригенистами, Фирминова обитель держала сторону Новой лавры и находилась с ней некоторое время в непрерывных сношениях. Она была в общении с обителью Дорофея: настоятели их посещали друг друга. Увлеченная в заблуждения оригенистов и испытав внутренние смуты и неустройства, Фирминова лавра, благодаря стараниям настоятеля своего Исидора, возвратилась в лоно Православной Церкви. О судьбе Фирминовой лавры в последующие времена сведений в церковно-исторических сочинениях нет.

Место, где лежала лавра преподобного Фирмина, в настоящее время известно. Проезжающие из Иерусалима в Назарет и другие места северной части Святой Земли близ селения эль-Бира, лежащего на высоте Михмас, с любопытством осматривают древние развалины: остатки церкви, резервуар и пещеру в холме. Церковь в полуразрушенном состоянии; северная стена стоит в целом виде; сохранились три алтарные абсиды; древний резервуар до сих пор еще цел. Пещера находится в холме Михмас; она с круглым сводом; в ней была и усыпальница. Остатки эти явно представляют следы бывшей здесь некогда лавры преподобного Фирмина.

Эль-Бира. Развалины древней церкви

Из подвижников Фирминовой лавры сохранились имена Исидора и Зосимы, которые оба были ее настоятелями.

* * *

Преподобный Исидор управлял Фирминовою лаврой в то бедственное для Иерусалимской церкви время, когда в Святой Земле распространяли лжеучение свое и буйствовали оригенисты. Исидор имел несчастие увлечься и увлечь за собой братию своей обители на сторону оригенистов; только он недолго оставался с ними в единении. Исидор не во всем был согласен с образом мыслей оригенистов и не разделял их крайних идей. Благоразумный и осмотрительный, он скоро заметил опасность, которой подверг и себя, и свою обитель, и явился к архимандриту Великой лавры Конону, раскаялся сам и за братию своей обители в заблуждениях и вошел в общение с православными. Мало того, в Иерусалиме в храме св. Сиона Исидор дал Конону слово действовать вместе с ним против оригенистов. Он потом сопровождал Конона в Царьград, где много ему помог, поддерживая ходатайство его пред императором Юстинианом об умиротворении Палестины. Исидор, так же как Конон, много терпел там озлоблений и притеснений от Феодора, архиепископа Кесарийского, покровителя оригенистов, сильного при дворе. Но истина и правда восторжествовали, и утешенный Исидор возвратился в свою лавру, доставив радость и ее братии.

Вади Михмас. Пещеры, в которых жили монахи

Преподобный Зосима, игумен Фирминовой лавры, был родом из Киликии; он жил в VI веке и скончался в преклонных летах. Он был великим подвижником и далеко славился высокою духовною жизнью. Для беседы с ним приходили в Фирминову обитель не только подвижники, но и мирские люди. Его глубоко почитал преподобный Дорофей, который нередко посещал Зосиму и беседовал с ним; во время этих бесед Дорофей и записал несколько словесных наставлений Зосимы. Преподобный Зосима особенно отличался смирением. На взгляд отцов и учителей Церкви, смирение приобретается исполнением заповедей, но, как оно образуется или рождается в душе, словом объяснить невозможно, если человек не познает этого на собственном опыте. Преподобный Дорофей в своем наставлении о смирении и представляет авву Зосиму как пример смирения и смирение его признает образцом смирения истинного. Так, Дорофей рассказывает, что в одно время, когда он посетил Зосиму, последний говорил о смирении; в числе посетителей при этом случился некоторый софист. Слушая, что старец говорил, и желая понять сущность смирения, софист стал уверять его, что он напрасно почитает себя грешником, свято исполняя все заповеди. «Как же так? – говорил софист. – Почему ты себя считаешь грешником? Разве ты не видишь, что строго исполняешь заповеди? Разве не знаешь, что имеешь добродетели и совершенства? Почему же ты, имея в себе столько доброго, все-таки считаешь себя грешником?» Старец не мог удовлетворительно объяснить софисту, в чем сущность и сила смирения, но сказал только: «Не знаю, что тебе сказать, но знаю только, что я именно таков, каким себя почитаю». Софист противоречил ему и все хотел узнать, почему это так, а старец, не зная, как разъяснить это, в святой простоте говорил одно: «Не затрудняй и не смущай меня; я точно таков». Преподобный Дорофей, видя недоумение старца и желая вывести его из затруднения, вступил в разговор и, обращаясь к софисту, объяснил, что как в диалектике и искусстве врачебном и прочих науках одна лишь практика, соединенная с теорией, сообщает опытность неприметно и нечувствительно для нас самих, так бывает и со смирением, которое приобретается исполнением заповедей, но не может быть объяснено и выражено словами. Несказанно обрадовался Зосима и, обняв Дорофея, сказал: «Ты умел объяснить; оно точно так на деле». Софист, выслушав объяснение преподобного Дорофея, согласился с ним и остался доволен.

При глубоком смирении и простоте преподобный Зосима Киликийский отличался еще великою любовью к ближним; он заботился не только о спасении души ближнего, но и о временном его благополучии. В «Луге» Иоанна Мосха записан случай, показывающий со всей очевидностью эту нравственную черту преподобного Зосимы. Авва Савватий, говорит Иоанн Мосх, сказывал: «Когда я находился в лавре аввы Фирмина, пришел один разбойник к авве Зосиме Киликийскому и просил старца: “Сделай милость ради Бога, так как я виновен во многих злодеяниях, то сделай меня монахом, дабы мне отстать от злых дел моих”. Старец, наставив его, сделал монахом и облек его в схиму. Спустя несколько времени старец сказал ему: “Уверяю тебя, чадо, ты здесь не можешь жить: если услышит начальник, возьмет тебя и самые враги придут и убьют тебя; но послушай меня: я отведу тебя в киновию”. Итак, старец отвел его в киновию аввы Дорофея, что близ Газы и Маюма. Проведя там девять лет и научившись Псалтири и всему монастырскому уставу, разбойник приходит опять в монастырь Фирмина к старцу и говорит ему: “Честный отче! Сделай милость, отдай мне мирскую одежду и возьми монашескую”. Старец, опечалясь, сказал ему: “На что, сын мой?” Тот отвечал: “Вот девять лет, как ты знаешь, провел я в киновии и, сколько возможно было, постился, воздерживался и безропотно, со страхом Божиим жил в покорности, зная, что благость Божия простила мне злодеяния. И, однако же, каждый день вижу я мальчика, который говорит мне: за что ты меня убил? Я вижу его во сне, и в церкви, и в трапезе он мне говорит это и каждый час беспокоит меня. Потому, отче, хочу удалиться, чтобы умереть за мальчика, ибо я напрасно убил его”. Взяв мирскую одежду свою и одевшись, вышел он из лавры и удалился в Диосполь, где на другой день был пойман и обезглавлен».