На следующее утро Кейси вышла из своей комнаты, выглядя в миллион раз лучше, чем всю прошлую неделю. Румянец снова украшал ее щеки, а волосы были причесаны. Она больше не обесцвечивалась, сказала, что решила вернуться к естественному цвету, и теперь стала кем-то вроде медовой блондинки.

– Я была слишком пьяна, чтобы осветлять волосы, – призналась она, отложив бейгл с луком, чтобы рассмотреть прядь волос. – Не видела этого цвета с четырнадцати лет. Выглядит по-дурацки.

«Выглядит охренеть как потрясающе», – подумал я. Странный цвет ее глаз: светло-голубая радужка, окольцованная темно-синим, казался более ярким на фоне медно-золотых волос.

Я пожал плечами над своей чашкой кофе.

– Выглядишь хорошо.

Кейси улыбнулась и продолжила болтать.

– Как поживают Оскар и Дена? – поинтересовалась она.

– Обручились.

Она выпрямилась в кресле.

– Неужели? Он наконец-то задал этот главный вопрос?

– Да.

– И как он сделал предложение?

– Привез ее в Большой Бассейн несколько месяцев назад. Не совсем сюрприз, но это его любимое место.

– Это прекрасное место. – Кейси будто ушла в себя. У нее был взгляд человека, который проваливается назад во времени. – Я считала, что полностью выбросила из головы ту поездку в Большой Бассейн. Должна была это сделать. Она была слишком прекрасной. В первый раз, когда мы с Джоной… – она посмотрела на меня сквозь слезы и засмеялась, – ну, ты же знаешь.

Мое лицо оставалось бесстрастным.

– Да, я знаю.

– И что самое невероятное, – заметила она, – я старалась все забыть, но это воспоминание, в конце концов, вывело меня из состояния депрессии. Интересно, почему?

– Потому что оно очень яркое. Как ты и сказала, несмотря на то, что заблокировала всю поездку. Вчера утром ты открылась ему. Подняла пресловутые шлюзы.

Она легко рассмеялась.

– В прямом и переносном смысле. Я выгляжу так, словно проиграла боксерский поединок.

– Ну, теперь уже лучше.

– Мне все еще больно. Действительно чертовски плохо. Но это совсем другой вид боли. Эта как-то чище. Как будто я могу плакать, если нужно, но могу и остановиться при желании. Раньше у меня такого не было. Наверное, поэтому я пила. Чтобы ничего не чувствовать. С алкоголем мне не приходилось постоянно бороться с болью. Она казалась мне слишком утомительной.

Между нами повисло короткое молчание.

– Ты не хочешь выбраться куда-нибудь? – вдруг спросила она. – Я живу в этом городе уже шесть месяцев и до сих пор его не видела.

– Если ты готова к этому.

– Думаю, что да. Я чувствую себя лучше. И мне кажется, что ты проделал весь этот путь не для того, чтобы просто сидеть дома.

– Я бы не прочь прогуляться.

– Супер. – Кейси соскользнула со стула, все еще двигаясь с осторожностью, словно боялась разбиться. – Пойду одеваться.

Мы въехали во Французский квартал и припарковались рядом с Джефферсон-сквер. Взяв меня под руку, Кейси указывала на различные достопримечательности: собор Святого Луиса, музей, художественная галерея. Однако мои глаза все время были прикованы к ней. Она надела темные джинсы и огромный темно-серый свитер, оставлявший оголенным одно плечо. Похоже, ей нравился этот стиль.

Ее волосы рассыпались и сияли, как начищенная медь, и от нее так пахло, что у меня путались мысли.

Кейси была прекрасна. Идя с ней под руку, легко было притвориться, что ее налитые кровью глаза, осунувшееся лицо и хрипота в голосе вызваны болезнью. Просто ошибка, которая вырубила ее на некоторое время. Но теперь уже все хорошо. Мы вышли прогуляться. Мы…

Вместе?

«Держи себя в руках, – приказал я себе. – Прежде чем сотворишь какую-нибудь глупость».

В такой обстановке куда-то исчезла подавленность. Новый Орлеан жил своей жизнью и ощущался совсем не так, как Вегас. Мой город широко открыт и полон огней. Новый Орлеан крепко держался за прошлое. Центр города представлял собой лабиринт старинных зданий с коваными железными решетками и французскими флёр-де-лис. Мы проходили мимо клубов и кафе, ресторанов и баров. Бар в каждом квартале. Забегаловка на каждом углу.

– По сути дела, это худшая часть города для выздоравливающих алкоголиков, – заметила Кейси.

– Ты хочешь уехать? – спросил я.

Она на мгновение прикусила нижнюю губу.

– Нет. Я хочу пойти туда.

Я проследил за ее указательным пальцем, указывающим на крошечный магазинчик с бусинками и разноцветными лампочками, развешанными вдоль витрины. На стекле была нарисована белая рука с глазом на ладони, а над ней красным неоном выведено «Гадание по руке и таро». Ниже красовалась надпись «Любовь, судьба, предназначение».

Я нахмурился.

– К экстрасенсу?

– Просто чтобы посмотреть, что это такое, – объяснила она. – Я любила карты таро, когда была подростком. И в Новом Орлеане есть что-то особенное. История каджунов, традиции вуду. – Она резко расправила плечи. – Думаю, это замечательно.

Впервые с тех пор, как мы вышли погулять, ее голос прозвучал более грустно. Этого оказалось достаточно, чтобы позволить ей затащить меня в крошечный магазинчик.

Когда мы вошли внутрь, над дверью зазвенел колокольчик, и в ноздри буквально ударил запах ладана. Тускло освещенная прихожая выглядела как парадное фойе дома, с тяжелыми пурпурными занавесками с золотой бахромой, которые отделяли лавку от жилого помещения. Справа от входной двери стоял небольшой круглый стол с четырьмя стульями. На еще меньшем столике разместились подносы с бусами, грубо вырезанными кристаллами, кусками дерева с выцарапанными на них рунами. Старые книги выстроились вдоль полок, а между ними висели ловцы снов, соломенные куклы вуду и красочные рисунки сахарных черепов: большие смеющиеся лица, одни из которых были в шляпах и курили, а другие – в свадебных платьях с соломенными волосами и зашитыми губами.

Хиромантия и экстрасенсорные способности звучали для меня как полная чушь, но мне все равно понравилась атмосфера этого места.

– Разве здесь не круто? – оживилась Кейси, отпуская мою руку и проводя пальцами по пурпурным кристаллам на подносе.

Тяжелая занавеска отодвинулась в сторону, и из-за нее вышла хозяйка лавки. Я ожидал увидеть мадам в тюрбане с хрустальным шаром под мышкой. Или, может быть, глазастую профессоршу из «Гарри Поттера».

Эта женщина не оказалась ни клишированной цыганкой, ни сумасшедшей со странными волосами.

На вид ей было лет сорок пять, на концах ее длинных косичек висели разноцветные бусинки, которые издавали звук при каждом движении. Ее одежда из волнистого шелка выглядела вполне современной, а с ушей у нее свисали толстые золотые кольца.

– Добро пожаловать, – заговорила она ровным голосом, – меня зовут Оливия. Вы пришли для того, чтобы я предсказала вашу судьбу?

– Мы просто смотрим, – пояснила Кейси, – у вас прекрасная лавка.

Оливия улыбнулась и прошла через комнату к маленькому столику.

– Очень любезно с вашей стороны. Но вы ведь не для этого сюда вошли, не так ли?

Я с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, с самых первых слов понимая, что начинается рекламная кампания.

– Проходите. Садитесь, – Оливия указала на два пустых стула у своего стола и достала из кармана мантии колоду огромных карт. – Вам ведь любопытно, да? Может быть, немного заинтригованы?

– Не совсем, – произнес я.

– Да, немного, – одновременно со мной сказала Кейси.

Женщины рассмеялись, а гадалка принялась постукивать длинными красными ногтями по стопке карт.

– Полное чтение стоит двадцать долларов. Три карты – десять. Одна карта – всего пять. Лишь малое из того, что я могу вам предложить.

– Считывание одной карты звучит не так уж плохо, – заявила Кейси.

– По пятерке за штуку. Это дешево, да, за руководство и мудрость Другой Стороны.

То, как голос Оливии благоговейно произносил это название, свидетельствовало, что это самое подходящее место для нее. Я почувствовал, как рука Кейси скользнула в мою, а потом она потянула меня к столу.

– Всего одну карту, Тедди. Будет весело.

Чувствуя себя идиотом, я сел рядом с Кейси за слишком маленький столик, пока Оливия тасовала карты. Их рубашки были черными с золотой окантовкой. После того как гадалка перемешала колоду по своему вкусу, она разложила карты веером на столе.

– Они предсказывают будущее? – с сомнением поинтересовался я.

– Полное чтение скажет, где вы были, где находитесь и куда направляетесь, – заявила Оливия. – Одна из карт дает моментальный снимок настоящего. Понимая, где находитесь сейчас, вы можете более ясно увидеть то, что ждет впереди. Ясность – это цель. Стереть туман неуверенности… иногда это все, что нужно, чтобы принести небольшое облегчение расстроенной душе.

Последние слова она адресовала Кейси, и та с надеждой кивнула.

– Итак, – просияла Оливия, – кто первый?

– Он, – решила Кейси.

– Э нет, я вообще не собирался этим заниматься, – попытался откреститься я. – Это касается только тебя.

Гадалка от души рассмеялась, когда Кейси толкнула меня под руку.

– Да ладно тебе, Тедди. Что ты теряешь?

Я посмотрел на девушку, на ее ярко-голубые глаза, поблескивающие в полумраке магазина, и испустил вздох поражения.

– Ладно-ладно.

Эти чертовы глаза. Оливия провела пальцами по картам.

– Выбери одну и положи ее перед собой.

Полагая, что большинство людей достают из середины и гадалка, вероятно, рассчитывала на это, я выбрал крайнюю правую часть колоды. Перевернул карту, на которой был изображен висящий вверх ногами на ветвях Т-образного дерева человек.

– Повешенный, – сообщила Оливия, сгребая карты обратно в аккуратную стопку, а мою оставляя на столе, – это меня не удивляет.

Я снова подавил желание закатить глаза. А Кейси рядом со мной наклонилась вперед.

– И что это значит?

– Повешенный представляет собой окончательную капитуляцию.

Я моргнул.

– Как это?

Кейси толкнула меня локтем в бок.

– Окончательная капитуляция, Тедди. Звучит странно.

Теперь я действительно закатил глаза, и Оливия рассмеялась.

– Окончательная капитуляция Повешенного, – продолжила она через мгновение, – это капитуляция перед другими. Личные жертвы, принесенные ради общего блага. Отбрасывание личных интересов или отказ от целей в пользу того, что он воспринимает как высшие причины. – Гадалка пристально посмотрела на меня. – Ты всегда ставишь на первое место потребности и желания других и не жалуешься на это. Так ведь?

Я откинулся на спинку старого деревянного стула, не представляя, что, черт возьми, ответить.

– Да, – согласилась Кейси, – абсолютно точно да. Тедди такой на все сто. – Она бросила на меня теплый взгляд. – Ты всегда был таким.

Я поерзал на стуле и повернулся к Оливии.

– Так, а что значит руководство? Когда оно начнется?

– Повешенный выглядит довольным, – сказала она. – Обратите внимание на спокойное выражение его лица. И все же он привязан к дереву. Повешенный. Жизнь приостановлена. – Гадалка откинулась на спинку стула. – Ты убежден, что делаешь лучше для окружающих. И все же твои собственные мечты и цели страдают из-за этого. Ты должен выбрать путь. Прими решение, которое давно маячило перед тобой. Действуй ради себя, а не ради других, иначе навсегда останешься в подвешенном состоянии.

Кейси кивнула, как будто точно знала, что Оливия имела в виду, и обе выжидающе посмотрели на меня.

– Да, хорошо, – пробормотал я, просто чтобы отвязаться. Черт возьми, кто не сталкивается с серьезными решениями в жизни? Кто не хочет чувствовать себя бескорыстным и всегда ставить других на первое место? Оливия, вероятно, запомнила обобщение для каждой карты, добавляя каждый раз нотки самолюбования.

Конечно, смысл слов о Повешенном был немного ближе к истине, чем мне хотелось бы. Хорошо, я признавал это. Но это не заставило меня поверить.

Словно прочитав мои мысли, гадалка вернула Повешенного в колоду и снова принялась тасовать карты с довольным, даже самодовольным выражением лица.

Она разложила карты веером на столе перед Кейси.

– Выбери свою карту, милая.

Кейси прикусила губу, изучая глазами карты, и наконец выбрала одну из них ближе к середине колоды и перевернула ее. С легким вздохом девушка откинулась назад, а мои руки под столом сжались в кулаки и сердце пропустило удар.

На рисунке оказалось изображение скелета, использующего косу, как метлу. Он подметал золотые короны и драгоценные камни. Наверху была надпись «XIII». А в самом низу…

– Смерть, – прошептала Кейси.

Оливия внимательно наблюдала за ней.

– Это не та карта, о которой ты думаешь, моя дорогая.

– Нет? – Взгляд Кейси был прикован к рисунку, а голос звучал тихо: – Похоже, это именно та карта, о которой я думаю.

Я наклонился к ней.

– Нам вовсе не обязательно оставаться здесь.

– Нет, все в порядке. – Она посмотрела на Оливию. – Так что это значит?

– Карта Смерти – это предвестник перемен, – пояснила гадалка. – Это закрытие одной двери и открытие другой. Переход. Ты чувствуешь себя брошенной на произвол судьбы, не так ли? Пойманной в ловушку в промежуточном состоянии, которое оставило тебя неуверенной в том, как действовать дальше. Ты не сможешь вернуться назад, и все же…

– Я не могу идти вперед, – пробормотала Кейси. – Это правда. Я застряла.

– Нет, моя дорогая, – ответила Оливия. – Ты не можешь отпустить, но это не то же самое, что застрять. Когда человек крепко держится за что-то позади себя, он не может двигаться вперед. Ответ заключается в том, чтобы освободить свое сердце от прошлого. Закрыть двери. Открой новую главу. Только тогда ты сможешь освободиться от боли, которая преследует тебя.

Гадалка сделала эффектную паузу, и будь я проклят, если не ловил каждое слово.

– Прими это, дитя мое, – продолжала Оливия. – Это и есть ключ. Прими то, что закончилось, и отпусти, чтобы начать двигаться дальше. Чтобы расти. Чтобы процветать. Свет в твоих глазах и в твоем сердце потускнел, но не погас. Пусть он снова загорится.

На мгновение воцарилась мертвая тишина. Затем Кейси выдохнула и откинулась назад, ее глаза сияли.

– Спасибо.

После того как я сунул Оливии двадцатку, мы вышли из лавки. Пять баксов за каждую карту и еще десять в качестве чаевых за то, что Кейси обняла женщину и призналась, что чувствует облегчение.

– Разве это не удивительно? – проговорила Кейси, беря меня под руку. – Имею в виду, что все можно списать на совпадение, но я чувствовала в этом какую-то реальную правду. – Она посмотрела на меня снизу вверх. – А ты как думаешь?

– Возможно, немного, – медленно ответил я. Надежда ощущалась так же, как и правда. Надеюсь, что новая «глава» в жизни Кейси будет включать и меня, как важную часть существования. Слишком много для человека, который отбрасывает личные интересы в сторону.

– Серьезное решение, которое ты откладываешь… должно быть, речь о тату-салоне, верно?

– Наверное, да, – пожал я плечами.

– А почему ты до сих пор не купил помещение, Тедди?

Я мог бы рассказать, что получаю степень по бизнесу, но это только заставило бы ее чувствовать себя дерьмово. Ведь она бы узнала, что я пропустил экзамены, чтобы быть здесь.

Поэтому я снова пожал плечами.

– Еще не нашел подходящее место.

Кейси нахмурилась, потом слегка вздрогнула, хотя ночь была теплой.

– Что-то я начинаю уставать. Давай вернемся домой.

К тому времени, когда мы добрались до дома Кейси, я уже жалел, что дал Оливии чаевые или даже вообще переступил порог этого гадального салона. Вместо того чтобы лечь спать, Кейси свернулась калачиком на кресле в гостиной. Крепко обнимая подушку и смотря в никуда.

Я сел на диван и потянулся, чтобы похлопать ее по колену.

– Ты в порядке?

Она покачала головой.

– Не совсем. Смотри, эта так называемая гадалка… она была абсолютно права.

– В чем же?

Она подняла на меня полные слез глаза.

– Я не могу отпустить Джону.

– Да, я тебя понимаю, – кивнул я, откидываясь на спинку стула.

– Иногда, когда возвращалась домой пьяная, – продолжала она, – я падала в постель, и как раз перед тем, как потерять сознание, клянусь, слышала его голос. Он просил меня отпустить его. И я просыпалась с огромным чувством вины. Как будто Джона не сможет спокойно жить на небесах среди звезд, пока я его не отпущу. – Она потянула за выбившуюся нитку на подушке, и слезы упали на оранжевую ткань. – Я всегда отмахивалась от этого, как ото сна. Я еще не готова отпустить его. И в любом случае не похоже, что я могу управлять этим. Это кажется… невозможным.

Я жалел, что не знаю, что сказать Кейси, чтобы она почувствовала себя лучше. У меня словно язык отнялся, когда собственное горе пыталось подняться из глубины души и поглотить меня.

– И как я могу отпустить его, когда еще так много всего не сделано? – спросила она с внезапным жаром. – Потому что я могла бы сделать больше. Должна была сделать больше. Я должна была выйти за него замуж. Хотел ли он этого? Свадьбу? Или я могла бы родить ему ребенка. Чтобы он знал, что какая-то часть его будет продолжать жить.

– Кейси…

– Я могла бы это сделать, – яростно проговорила она. – Как мне отпустить его, если я сделала недостаточно?

– Чушь собачья, – возразил я. – Разве Джона когда-нибудь не был честен с тобой в своих желаниях? Хоть раз? – Она фыркнула и пожала плечами. – Он не стал бы просить тебя о таком, – заверил я. – Он не стал бы связывать вас по закону ради какой-то дурацкой церемонии. Не стал бы просить тебя завести ребенка, чтобы потом оставить воспитывать его в одиночку.

– Я знаю, что он этого не сделал бы, но…

– Никаких сожалений, верно? Разве не это ты ему сказала?

Кейси кивнула.

– Так оно и есть. И это правда. Кроме сожаления, что я сделала недостаточно. Сожаления, что я не смогла…

«Не говори этого», – подумал я.

Ее глаза наполнились слезами.

– Мне не удалось его спасти.

Волосы Кейси упали ей на лицо, когда она наклонилась и заплакала.

«Мне не удалось его спасти». То, что я чувствовал каждый день своей жизни с тех пор, как мой брат заболел. Только я не мог кричать об этом так громко, как она. Если бы прикоснулся к ней, прикоснулся к ее горю своим, я бы разозлился, завыл и потерял свой гребаный рассудок.

Я резко втянул воздух и задержал дыхание, чтобы заглушить боль. Потом придал силы своему голосу и заявил:

– Ты все сделала правильно. Абсолютно все.

Кейси подняла голову. Когда она откинула волосы с глаз, в их глубине читалось отчаяние.

– Ты сделала его счастливым, – заверил я. – Как раз в то время, когда он больше всего в этом нуждался. Ты сделала его счастливым. Перестань беспокоиться о том, чего не сделала, потому что того, что ты сделала, достаточно. Хорошо?

Она закрыла лицо рукавом рубашки.

– Легче сказать, чем сделать.

Я видел, что мои слова помогли Кейси почувствовать себя лучше. И осознав, что у меня получилось, я почти почувствовал счастье. Именно этого мне и хотелось.

В тот вечер мы смотрели «Шестнадцать свечей» с пиццей и газировкой. Кейси сидела рядом со мной на диване достаточно близко: нас разделяла лишь подушка. Я даже чувствовал тепло ее тела.

– Ты все еще собираешься улетать в Вегас в воскресенье? – спросила она, когда на экране показались финальные титры.

– Таков мой план.

– План меняется: я лечу обратно вместе с тобой.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Ты уверена, что готова к этому?

Она фыркнула от смеха.

– Нет. Но мне нужно увидеть твоих родителей. И Оскара с Деной. Исправить эти ошибки. Разве это не один из шагов в направлении выздоровления? Разве не нужно загладить свою вину?

– Наверное, – ответил я, глядя на эту девушку, настолько переполненную сожалением и стыдом, что забывала о своей собственной силе.

«Это часть коварства зависимости, – подумал я. – Люди помнят глубину и черноту дыры, в которой они оказались, а не силу, которая потребовалась, чтобы вытащить себя оттуда».

– Мне перед многими нужно извиниться, – проговорила Кейси. – В какой-то момент мне придется столкнуться с Вегасом. Посмотреть воспоминаниям в глаза… Иначе буду прятаться здесь вечно, избегая своих чувств. Именно это в первую очередь и заставило меня начать пить. – Кейси хлопнула по подлокотнику кресла, ее глаза сияли. – Вот видишь! Месяцы психологической терапии стоимостью в несколько сотен тысяч долларов по цене одного чтения карт таро.

Прежде чем я успел как-то отреагировать, она вскочила со стула и забралась ко мне в объятия.

– Спасибо, Тедди, – прошептала Кейси мне в шею.

Мое сердце бешено колотилось в груди.

– За пять баксов? Шальные деньги.

– Нет же, огромный болван, – рассмеялась она, щекоча теплым дыханием мою кожу, – спасибо, что спас мою жизнь.

– Это был не я, Кейс, – произнес я и положил руку ей на волосы, – это была ты. Ты сделала всю работу сама…

– Теодор, – заявила она, – просто скажи «пожалуйста», или когда мы доберемся до Вегаса, я попрошу кого-нибудь сделать татуировку висельника у тебя на лбу.

– Ну, если ты так ставишь вопрос… пожалуйста.