Глава 31

Меня разбудил телефонный звонок. Я открыла глаза, пытаясь понять, где я. Я вынырнула из очередного сна, в котором сидела, ожидая, когда тест на беременность покажет голубую полоску. Опять. За последние два дня я сделала их уже пять и даже составила электронную таблицу, в которой было указано, встряхивала ли я его, переворачивала, а также в какое время дня я сделала тест. Но, несмотря на хитроумную таблицу, результат был всегда один и тот же.

Сегодня, в день свадьбы Софи, я скажу Джеку. Или же скажет моя мать. Я пыталась объяснить ей, что просто хочу быть на все сто уверенной. Мне ни к чему лишний раз портить отношения с Джеком, если вдруг я ошибаюсь. Мне также не хочется признаться Ноле, что ее отец и я – не самый лучший пример для подражания. И все же я была вынуждена признать: тянуть дальше нельзя. Если я должна доказать Джеку, что вынесла для себя из моих прошлых ошибок урок, ждать дальше я не могла.

Я села в постели, прислушиваясь. Телефон между тем продолжал звенеть, а я натужно пыталась вспомнить, был ли он в комнате вообще. Генерал Ли спрыгнул с кровати, бросился через всю комнату к антикварному туалетному столику и положил передние лапы на маленький стул, стоящий перед ним.

– Спасибо, приятель, – сказала я, потирая глаза. – Может, ты заодно и ответишь?

Даже в темноте я поймала уклончивый собачий взгляд. Что делать? Прошаркав к туалетному столику, я нащупала трубку и, лишь поднеся ее к уху, запоздало вспомнила, что мать по моей просьбе выдернула шнур. Единственные телефонные звонки, которые будили меня ночью, были из разряда тех, на которые у меня не было желания отвечать.

В трубке слышались треск и щелчки, как когда-то при международных звонках во времена, предшествовавшие появлению спутниковой связи. Волосы на моем затылке тотчас встали дыбом. Все ясно: звонок этот исходит не просто из другой стороны, а из очень-очень далекого места.

– Бабушка? – тихо проговорила я в трубку. Раздавшийся в ответ голос налетел подобно порыву ледяного ветра, внутри завихрений которого затерялась крошечная звуковая точка. Сожги кукольный домик. Они больше не будут тебя беспокоить.

Мои глаза в буквальном смысле полезли на лоб.

– Джулия? – Если я разговаривала с Джулией по телефону, который не был даже подключен к линии, это означало одно: мы с ней больше не существовали по одну сторону жизни и смерти. На меня тотчас накатилась волна печали по поводу смерти женщины, которую я едва знала.

Он думает, что его секрет умер со мной и его драгоценное имя ничем не запятнано. Но Уильям и Джонатан нуждаются в справедливости. Правду должны узнать все. Мир должен знать, что они оба – жертвы убийства, и знать имя того, кто его совершил.

Я кивнула в телефон. Все тотчас стало на свои места, и я почти улыбнулась:

– Да. Обязательно. Я об этом позабочусь.

И Эммалин. Скажи ей, чтобы она ни в коем случае не забрасывала музыку.

– Непременно скажу. Не думаю, что с этим возникнут большие проблемы, тем более сейчас.

Какое-то время в трубке царило молчание, и я подумала, что она уже ушла. Затем так тихо, что мне пришлось плотно прижать трубку к уху, я услышала:

Стоило мне представить себе реставрацию еще одного старого дома, как меня тотчас охватила паника. Я было открыла рот, чтобы возразить, но ее голос прозвучал снова, на этот раз еле слышно.

Помехи в трубке смолкли, и я осталась наедине с мертвым телефоном. Внезапно внизу моего живота шевельнулось что-то крошечное и слабое. У меня тотчас перехватило дыхание, и я подумала, как жизнь и смерть сосуществуют в бесконечном континууме. Я закрыла глаза и долго стояла в темноте, думая о смерти Джулии и ее последних словах ко мне. После чего потянулась к мобильнику и нажала кнопку быстрого набора, чтобы позвонить Джеку.

Я стояла рядом с Софи, поправляя цветы в ее волосах. Ее мать, более пожилая версия Софи, включая изношенные «биркенстоки», отправилась в цветочный магазин, чтобы выговорить флористу за то, что там используют срезанные цветы. У меня никак не получалось выбросить из головы смешную картинку: Софи, вся в стеблях и корнях растений, раздает гостям крошечные лопаты, чтобы пересадить их в землю.

Я отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой, и в этот неподходящий момент ощутила в глазах хорошо знакомое жжение: подлые слезы угрожали пролиться и испортить мой тщательно нанесенный макияж. По моей рекомендации Софи впервые в жизни сходила в парикмахерскую, чтобы распрямить и пригладить волосы, и теперь они ниспадали густыми роскошными волнами ниже лопаток. Она выглядела потрясающе, особенно в винтажном свадебном платье. И даже если, увидев ее прямые волосы, гости могли не сразу ее узнать, то, увидев босые ноги невесты, они бы сразу поняли, что попали туда, куда надо.

Нащупав резинку сразу двух эластичных трусов, которые я надела, чтобы втянуть живот, я подтянула их выше. Облегающее трико и похожая на тогу простыня, выполнявшая роль платья подружки невесты, создавали ощущение, будто я голая, и две пары эластичных трусов были единственным выходом из этого пикантного положения. У меня в животе заурчало. Софи с Нолой обернулись на меня, но я продолжила возиться с белыми цветами в волосах Софи, как будто ничего не услышала.

– Ты выглядишь просто сногсшибательно, – сказала я Софи, сопротивляясь очередному всплеску эмоций. Мне стоило немалых трудов не обнять ее и вновь не расплакаться. Она и так уже вздрагивала каждый раз, когда я что-то говорила, и я была вынуждена постоянно следить за собственными руками, чтобы те оставались в поле зрения.

– Спасибо, – сказала она, придирчиво разглядывая себя в высоком, в полный рост, зеркале в спальне дома одной своей знакомой на Фолли Бич. Свадьба босиком, да еще на пляже, казалась идеальным местом для жениха и невесты, любителей ходить босиком. И гостей. – Прическа мне нравится. А вот насчет макияжа я не уверена.

– Можешь снять его после церемонии. Но ведь тебе наверняка хочется, чтобы мы увидели твои глаза и губы на всех фотографиях. Знаю, у тебя свое мнение на этот счет, но поверь, макияж выглядит очень даже естественно. Ты просто потому ощущаешь его, что никогда раньше не пользовались косметикой.

– Что не укладывается в голове, – сказала Нола, подходя ко мне. Мы были одинаково одеты, но на почти четырнадцатилетней барышне такой наряд выглядел особенно мило. Я же скорее была похожа на мишленовского человечка, пытающегося выдать себя за девушку, или вытекающее из кастрюли тесто для печенья. Стоило мне подумать о печенье и веганском соусе, которые ожидали гостей на столах, как я вновь чуть не разревелась.

– Ты тоже сегодня просто красавица, – сказала я Ноле. Сегодня на ее губах был лишь прозрачный розовый блеск и один слой туши на ресницах. С темными волосами и бледной кожей, в белом трико и тоге, она напоминала ангела, но я бы никогда не сказала этого вслух, потому что, несмотря на недавние события, она все еще оставалась подростком. Удивительно, но после того, как ее мать наконец перешла черту, на нее снизошло новое спокойствие. Думаю, причиной было прощение и прощание. Это все равно как если из тяжелого чемодана, который вы таскали в течение долгого времени, наконец выбросить все камни.

Нола пожала плечами, но я заметила, что щеки ее порозовели. Но тут загудел ее телефон. Как оказалось, ей пришло текстовое сообщение.

– Это от папы. Он и полковник покончили с костром и будут здесь через пять минут, – объявила Нола, прочтя его.

Софи вопросительно подняла брови.

– Джулия Маниго умерла прошлой ночью. Ди Давенпорт это подтвердила, – объяснила я. – Но рано утром я разговаривала с Джулией. Она велела мне сжечь кукольный домик. Я позвонила Джеку, поскольку кукольный дом стоял в его квартире.

Нола расправила плечи. Когда я сказала ей, что мы намерены сделать с кукольным домом, я думала, что она начнет возражать, но она приняла это решение и даже была полна энтузиазма. Вот что может сделать с человеком кукольный дом с привидениями и злыми куклами.

– Джек не мог сделать это сам, – продолжила я, – поэтому он позвонил моему отцу. Он хотел позвонить Чэду, но я отговорила его. Согласись, ты вряд ли бы пришла в восторг, если бы твой жених, да еще в день свадьбы, провонял дымом и гарью.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Софи. – Куда они его отнесли?

– У Джека здесь, на Фолли Бич, есть знакомый, а у того на заднем дворе – костровая яма. Они сожгли все, включая кукол. – Я покосилась на Нолу: – За исключением собаки, которая снова куда-то пропала.

Нола впилась глазами в дисплей, как будто читала сообщение, хотя я не слышала, чтобы ей пришло хотя бы одно новое. Софи нахмурила лоб:

– Но если ты не отправила их навстречу свету, куда они пойдут?

– Вряд ли Гарольд отправится навстречу свету, если ты понимаешь, о чем я. Но остальные – вполне. Их секрет больше не держит их здесь.

Софи приподняла длинную юбку и сошла с табурета, установленного перед зеркалом.

– Жаль, что правду так никогда и не узнают.

Я улыбнулась:

– А вот и нет. Может, и узнают. Я буду держать тебя в курсе.

В дверь снова постучали, и Нола пошла ее открыть.

– Можно входить, – сказала она, распахивая ее шире.

Джек просунул внутрь голову, но входить не стал. Увидев Софи, он тихо присвистнул.

– Такой красивой невесты я еще ни разу не видел, – сказал он и, шагнув вперед, поцеловал ее в щеку. Даже Софи не устояла перед его обаянием. Я заметила, как ее щеки стали пунцовыми.

– Держу пари, что я не первая это слышу, – сказала она и легонько его шлепнула.

Джек подмигнул, и она покраснела еще больше. Змей-искуситель повернулся ко мне:

– Ты сказала, что хотела видеть меня прямо сейчас. Что ты якобы должна сообщить мне что-то важное.

Я кивнула и посмотрела на Софи. Та вопросительно подняла брови. Я не делилась с ней своим секретом, но вовсе не потому, чтобы отомстить ей за то, что она умолчала о своей помолвке. Первым должен узнать Джек, затем Нола. Я же пока ничего им не сказала.

– Я сейчас вернусь, – сказала я Софи и Ноле и направилась к двери. Джек увязался за мной.

Софи посмотрела на часы на тумбочке:

– Даю тебе не больше пяти минут, так что побыстрее. Если что, я отправлю за тобой Нолу.

Стараясь не прикасаться к Джеку, я повела его к двери и вышла в маленький безлюдный коридор, который вел в другие спальни. Сначала я хотела сказать ему после свадьбы. Мне требовалось больше времени или, как подобает столь важному объявлению, немного песка и океана в качестве фона вместо безликого белого гипсокартона. Или, по крайней мере, что-то мягкое, во что можно упасть, если возникнет такая необходимость. Но даже я знала: пора. Тянуть больше нельзя.

Я посмотрела Джеку в лицо, в его невероятно голубые глаза с лучиками морщин в уголках, а он в свою очередь одарил меня своей сногсшибательной улыбкой. События прошедшей недели стерли большую часть враждебности, возникшей между нами после моего признания о том, что я знала про книгу Марка, однако он так и не положил руки мне на плечи, и было видно, что он следит за своими словами. Тогда я сказал ему, что люблю его, и он ответил, что ему очень жаль. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, и запнулась, услышав, как с моих губ сорвался вопрос:

– Что будет с Риком Чейзом?

Вообще-то я хотела сказать совсем другое. Джек подозрительно посмотрел на меня:

– В полиции Лос-Анджелеса у меня есть пара армейских приятелей, и они в ближайшее время устроят ему райскую жизнь. Ни один неоплаченный парковочный талон, ни езда на красный свет не сойдут ему с рук. Но это только до тех пор, пока нанятый мной частный детектив не закончит копаться в грязи, которую мистер Чейз оставил после себя в Миссури. Домашнее насилие, уклонение от уплаты алиментов, обвинения в попытке расплатиться фальшивым чеком. Недалек тот час, когда он загремит в тюрьму. Не за то, что должен, но, по крайней мере, за что-то. И когда он услышит по радио «Глаза моей дочери», я надеюсь, что ему будет очень-очень больно.

– Я тоже надеюсь.

Джек выжидающе посмотрел на меня. Как назло, у меня начали подкашиваться колени.

Я вновь принялась тянуть резину:

– Джулия Маниго хочет, чтобы ее историю все узнали, чтобы для Уильяма и Джонатана наконец восторжествовала справедливость. Думаю, она хотела, чтобы ты рассказал об этом в своей следующей книге.

Он смотрел на меня так, как будто не совсем понимал, о чем речь.

– Но ведь она мертва. Как ты?.. – Он запнулся, и его плечи расслабились. – Если честно, я не ожидал. Даже не знаю, что сказать. Спасибо, думаю, это было бы хорошим началом.

Я кивнула, почти наяву слыша тиканье невидимых часов.

– Я уже поговорила с Ди Давенпорт, и как только нотариусы засвидетельствуют имущество Джулии, она предоставит тебе доступ к любым семейным бумагам, чтобы помочь в работе… – Я умолкла и, раскрыв рот, уставилась на Джека.

– Что такое, Мелли? Ты хотела сказать что-то еще?

Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, чтобы я знала, что он все еще чувствует… что-то. Но хотя мы стояли на расстоянии менее фута друг от друга – так близко, что чувствовала на его коже запах древесного дыма, казалось, что нас разделяют многие мили.

Но тут Нола открыла дверь:

– Мелли, Софи говорит, что пора. Ее отец уже ждет на улице.

Я в панике посмотрела на нее:

– Попроси Софи подождать еще одну минутку.

Я не стала ждать, когда она вернется внутрь. Обернувшись к Джеку, я глубоко вздохнула и прошептала:

– Я беременна.

Возникла короткая пауза, затем Джек наклонился ко мне, как будто внезапно потерял слух.

– Я сказала, что я беременна.

Наверно, так было при строительстве Вавилонской башни, когда люди пытались разговаривать друг с другом, но никто друг друга не понимал.

– У меня будет ребенок, – сказала я на тот случай, если ему непонятно слово «беременна».

Джек несколько раз моргнул, причем каждый раз его глаза были полны разными эмоциями, ни одну из которых я так и не смогла истолковать, потому что мои глаза застилали слезы. Джек продолжал смотреть на меня и моргать:

– Но как ты можешь быть беременна?

– Беременна? – Голос Нолы вернул нас на грешную землю.

Мы как по команде повернули головы. Нола и Софи стояли в дверях, на лицах обеих растерянность, почти такая же, как и на лице Джека. Нола даже закрыла ладонями глаза, как будто пыталась заблокировать мысленную картинку.

– Папа! Как ты мог? Ты что, не знаешь, как нужно предохраняться?

Софи взяла Нолу за руку и повела по коридору к лестнице.

– Как бы мне ни хотелось услышать остальную часть этого разговора, Мелани, у меня свадьба, и я не могу ее пропустить. Я буду снаружи с моим отцом и Нолой, жду тебя. У тебя есть две минуты.

Когда я повернулась к Джеку, он больше не был похож на человека, привязанного к железнодорожным рельсам, на которого летит поезд. Вместо этого передо мной был старый Джек с хитрющими глазами и не менее хитрой усмешкой, тот самый, в которого я влюбилась, несмотря на все мои усилия этого не делать. Он нежно положил руки мне на плечи.

– Ребенок. Ничего себе! – Его большие пальцы коснулись моей голой кожи, и от этого прикосновения кровь галопом понеслась по моим жилам. – Даже не знаю, что сказать.

«Я люблю тебя», хотела я подсказать ему, но вместо этого молчала, моргая, чтобы не разреветься. Постояв в ожидании еще мгновение, я отступила, почувствовав, как его руки неохотно соскользнули с моих плеч.

– Мне пора, – сказала я, пятясь, затем повернулась и зашагала в том же направлении, что и Нола и Софи.

– Выходи за меня замуж, Мелли.

Я резко застыла на месте. Так резко, что у меня закружилась голова. Из всех ответов Джека, которые я могла себе представить, этот даже не всплывал на поверхность.

Я повернулась к нему, любуясь лицом, которое я обожала, улыбкой, которая появлялась в моих снах чаще, чем я была готова признать. Но моя главная мысль была о Бонни, о том, как она оставила его будучи беременна Нолой, уверенная в том, что въевшееся в его характер чувство долга опутает их обоих, вынудив его, независимо от его истинных чувств, поступить так, как он считал единственно правильным. У меня перехватило дыхание:

– Нет, Джек. Я не могу.

Он шагнул вперед и остановился:

– Это как понимать, «я не могу»? Мне казалось, ты сказала, что любишь меня.

Я пристально посмотрела на него, ожидая, что он заполнит пустое пространство теми единственными тремя словами, которые заставили бы меня передумать. Я проглотила мое разочарование.

– Да, Джек. Я люблю и буду любить всегда. Но я не могу выйти за тебя замуж.

Не дожидаясь, когда я снова разревусь, я повернулась, бросилась по коридору и выбежала на яркое солнце августовского чарльстонского утра.

Карен Уайт – многократный лауреат премии «The Best Romance Writer of America».

Ее романы издаются во всем мире, в них гармонично сочетаются романтика и загадка. Цикл романов «Tradd Street» – о приключениях медиума Мелани Миддлтон – стал культовым, сегодня вышло 7 книг, тираж которых превысил 1 000 000 экземпляров.