Доставка грузов через Архангельск имела один серьезный недостаток: навигация в Белом море не круглогодичная, зимой оно замерзает. И тот же самый лед, который позволял переправлять танки, мог легко запереть в порту союзные корабли. Немногочисленные советские ледоколы не могли обеспечить проводку судов.

Не замерзал порт Мурманска, поэтому не удивительно, что его стали рассматривать как возможный пункт прибытия конвоев. В начале войны этот город с трудом удалось отстоять, но сейчас угроза если не миновала совсем, то отступила. А. А. Киселёв в очерке «Мурманск принимает эстафету от Архангельска» констатировал: «Судьба Мурманска, висевшая на волоске надежды в период летних боев, определилась однозначно: город устоял, выдержал атаки, был готов сражаться, но не сдаваться. Идея о разгрузке союзных караванов в зимнюю навигацию в Мурманском порту получила повсеместное одобрение».

Уполномоченный ГКО по перевозкам на Севере И. Д. Папанин для изучения ситуации отправил в Мурманск специальную комиссию. В нее входили А. И. Минеев, В. Н. Герасимов, Н. А. Еремеев, капитан дальнего плавания А. П. Бочек и начальник архангельского порта Я. Л. Бейлинсон. В Мурманск их доставил на самолете знаменитый полярный летчик Мазурук. «Выводы специалистов были малоутешительными: Мурманский порт не готов к перегрузочным операциям, причалы разрушены и повреждены бомбами, кранов и механизмов не было, железнодорожная сеть оказалась недостаточной». Не зря адмирал А. Г. Головко, предвидя проблемы с навигацией в зимнее время, так возражал против тотального вывоза оборудования из Мурманска.

Однако теперь деваться было некуда. Началась работа по приведению порта Мурманска в рабочее состояние. Ею руководил Максим Иванович Старостин — первый секретарь Мурманского обкома ВКП(б), член военных советов 14-й армии и Северного флота. Проблему обсуждали на пленуме обкома в декабре 1941 года. «Карельский фронт прислал несколько сот специалистов из запасного полка, Северный флот — команду выздоравливающих. А в Архангельске уже загружались два эшелона — в теплушках ехали люди (более тысячи человек), на платформах — техника и механизмы (краны, станки, автомобили)».

Сам Иван Папанин вспоминал: «Руководители Мурманского обкома партии и облисполкома встретили нас по-заполярному гостеприимно. В самом центре города, в доме „Мурманрыбы“ на Пушкинской улице, нам отвели две просторные квартиры — в них разместился штаб уполномоченного ГКО и поселились все мы. Первым делом я поехал к секретарю обкома партии Максиму Ивановичу Старостину. Максим Иванович пригласил к себе второго секретаря обкома партии Ивана Ивановича Фёдорова, председателя облисполкома Бориса Григорьевича Лыткина, секретаря обкома по рыбной промышленности Бориса Григорьевича Куликова и других руководящих работников. Я ознакомил их с планами реконструкции порта и попросил их помощи.

— Можете полностью рассчитывать на нас, — ответил Старостин. — Дайте перечень вопросов, решение которых требует нашей помощи. Мы обсудим их на бюро обкома, обяжем руководителей наших организаций, а транспортный отдел обкома возьмет выполнение заданий под особый контроль.

Мы очень скоро почувствовали быстроту и силу действия решений бюро обкома партии: порт стал одним из главных объектов внимания учреждений и организаций Мурманска».

Медлить было нельзя — из Исландии уже двигался конвой PQ-7. Он вошел в Кольский залив под прикрытием тьмы полярной ночи и густого тумана 11 января 1942 года — девять транспортов, 25 000 тонн различных грузов. Разгрузка началась сразу же после прибытия, но были проблемы — мороз и метель, темнота, нехватка механизмов и рабочих рук. Вскоре прибыл еще один караван — восемь транспортов. Они доставили почти 19 000 тонн грузов: в трюмах были амуниция и продукты, на палубах — танки и самолеты.

Адмирал Головко писал в дневнике 17 января 1942 года: «Разгрузка организована плохо. Оборудование из Мурманска вывезли в первый месяц войны, подготовка же к приему конвоев здесь не велась. Теперь все это сказывается на разгрузке транспортов и погрузке вагонов… Сегодня подошел очередной конвой. Около двадцати часов миссия сообщила, что в десяти милях к северу от маяка Гавриловского поврежден торпедой транспорт из этого конвоя. Один из эскортных кораблей взял транспорт на буксир. Я дал указание вести его в Териберку. Для охраны выделены четыре катера МО. Едва успел покончить с этим делом, поступило новое сообщение: в 23 часа 29 минут к северу от Териберки подорван торпедой английский эсминец „Матабела“. Через три часа он затонул».

Пауль Кемп в своем исследовании «Русские конвои. 1941–1945 гг.» уточнял, что из экипажа упомянутого эсминца в 200 человек спаслись лишь двое, остальные погибли от переохлаждения в ледяной воде. После одного из сражений во время проводки конвоя известный советский писатель и военный корреспондент Илья Эренбург написал в газете «Красная звезда»: «Немцы разбились вдребезги о бесстрашный дух англичан. Англичане доставляют танки, бомбы, снаряды и хлеб тем, кто борется за свободу».

Немцы, конечно, заметили, что конвои теперь идут в Мурманск, и принялись регулярно бомбить порт, причем интенсивность налетов резко усиливалась в дни прихода конвоев.