Глава 20
Капли раствора глюкозы мерно падали из флакона в систему прозрачных трубок.
Два пакета уже опустели, оставался еще один.
Коган снова проверил пульс у лежащего на постели царя. По-прежнему ровный.
— Он сможет восстановиться? — спросила Ирина.
Коган пожал плечами. — Трудно сказать. Я никогда не лечил до этого инсульты в условиях семнадцатого века. Судя по всему, там приличный геморраж в голове — если честно, я до сих пор не понимаю, как нам удалось его завести.
— Но он реагирует на речь, — заметила Ирина. — Это ведь хороший знак?
— Хороший, но от простого узнавания до более-менее связного общения — огромный путь, который может занять недели, а то и месяцы. К тому же, выбор лекарств у нас невелик.
Коган задумчиво потеребил бородку. — Есть немного эуфиллина, это может способствовать улучшению кровотока, но может и усилить кровотечение. Если бы у нас была возможность сделать томографию…
— Значит, будем лечить, чем есть, — вздохнула Ирина.
Коган кивнул.
— Есть витамины, глицин, глюкоза. Пожалуй, можно попробовать еще реамберин, хотя я бы предпочел приберечь его на всякий случай.
— Аккумулятора надолго не хватит, — подал голос Евстафьев. Он отставил в сторону дефибриллятор и вздохнул. Машинку бы нашу сюда — я б его подзарядил.
— А ключи у вас остались? — спросил Коган.
— А как же! — Евстафьев полез за пазуху и продемонстрировал связку. — Тогда, на поляне, успел припрятать. Жаль, сигареты не догадался тоже переложить. Эх… Да что толку.
— Нам нужно поднять его на ноги, — Ирина встревоженно оглянулась на двери. — Бояре уже делят между собой власть, а на моего братца надежды мало. Сомневаюсь, что он долго продержится на троне без отца.
— А вместе с ним — и мы, — подытожил Коган. — Не то, чтобы меня волновал наш социальный статус, но возвращаться в тюрьму не очень хочется.
Он вздохнул. — Хотя, лучше всего было бы вернуться обратно в наше время. Там, по крайней мере, Сарыч не практикует физические пытки сотрудников.
— Есть хоть какие-то идеи, как это сделать? — спросила Ирина.
Коган пожал плечами. — Всё это каким-то образом завязано на Беззубцевой, — сказал он. — Ярослав утверждает, что она просила его вернуть некий крест. Но что за крест, кому возвращать — мы не знаем.
— Вот только Ярослав тоже пропал, — мрачно заметил Евстафьев. — И где его искать теперь — тоже неизвестно.
— Симеон что-то знает, — сказал Коган. — Он обещал найти его, будем надеяться, что у него это получится. В конце концов, кому как не главе тайного сыска заниматься поисками.
— Беззубцев! — воскликнула Ирина, пропустившая мимо ушей последние фразы. — Точно! Вспомнила — про какого-то Юрия Беззубцева говорили на пиру. Что-то про предательский удар в спину и какую-то битву. Мстиславский из-за него проиграл сражение.
— Значит, он в войске Лжедмитрия, — сказал Коган. — Тем хуже для нас.
— Давид Аркадьевич, — взмолилась Ирина, — хоть вы мне объясните — что за царевич Димитрий? Такое чувство, что все тут только о нем и говорят, а стоит спросить кого-то, как тут же пугаются до чертиков!
Коган кивнул. — Неудивительно. Около пятнадцати лет назад, если я не ошибаюсь, в городе Угличе загадочным образом погиб младший сын Ивана Грозного. Что произошло на самом деле — никто до сих, то есть — до наших пор не знает. Принято считать, что это было убийство, за которым стоял Борис. Но есть и другая точка зрения — несчастный случай в результате эпилептического припадка. Якобы, мальчик играл с ножом и поранил себе горло во время приступа.
Ирина с сомнением покачала головой. — Маловероятно.
— Скажем более — случай уникальный, — согласился Коган. — По крайней мере, в истории медицины это — единственный документальный случай такого рода. Все дело в том, что больные во время приступа не могут удерживать предметы — происходит расслабление мышц. Но в те — пардон, в эти времена об этом не знали. Кстати, главой следственной комиссии был Василий Шуйский, который и записал именно эту версию. Правда, позже он от неё отказался, но это было уже при Лжедмитрии.
— Шуйский… Его не было на пиру, сказался больным, — нахмурилась Ирина. — Ладно, разберемся с ним позже. Расскажите про Лжедмитрия.
— С ним тоже история темная, — вздохнул Коган. — По официальной версии, под этим именем скрывался беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев. Он объявился в Польше и каким-то образом вошел в доверие тамошней знати, и даже самому королю, выдавая себя за чудом спасшегося в Угличе царевича. Ему удалось убедить короля выделить ему войско для похода на Москву, позже к нему присоединились казаки и беглые холопы.
Коган замолчал.
— И что потом? — спросила Ирина, слушавшая с живым интересом. — Его схватили?
— Нет, царевна, — отозвался Коган, хмуря лоб. — Пока его войска сражались с царскими, в Москве умер твой отец. То есть — Борис Годунов.
Он вымученно улыбнулся. — Прости, Ириша, ты настолько убедительно смотришься в этом образе, что, на каком-то этапе я действительно почувствовал себя иностранным доктором, который говорит с русской царевной.
— Странно, — тихо пробормотала Ирина. — У меня было такое же чувство…
Она поёжилась. — Нужно убираться отсюда!
Взгляд ее упал на капельницу, раствор в которой подошел к концу. Она перекрыла её.
— Что было дальше, после смерти отца… царя, то есть? — спросила она не оборачиваясь.
— Самозванец захватил Москву, — после паузы ответил Коган. — Точнее, ему сдали ее бояре.
— А… его семья? Царица, Федор… и я?
— Ира, — Коган мягко взял ее за плечо и развернул к себе. — Ты — не она! И эта история — не та же самая, то есть — наше присутствие здесь может все изменить!
— Откуда вы знаете? — возразила Ирина. — Раз мы оказались на месте тех самых людей… Так что произошло с семьей царя?
— Их всех убили, — тихо сказал Коган. Он умолчал о том, что дочь царя, Ксения Годунова, уцелела, на протяжении нескольких месяцев была пленницей Лжедмитрия, а потом сослана в монастырь.
— Я так и думала, — кивнула Ирина. В её глазах загорелись злые огоньки. — Ну, мы еще посмотрим, кто будет править!
— Нам бы царя на ноги поставить, — мечтательно произнес Михалыч, — а там бы уж задали жару Самозванцу! Польшу к ногтю прижмем, шведов раскатаем, Крым у татар отобьём!
— Разошёлся, — усмехнулся Коган. — Чего там, всю Европу тогда уж сразу!
— А что! Можем и Европу! — согласился Евстафьев. — И Аляску заодно!
— Теперь понятно, — тихо сказала Ирина, — почему отец бредил… Перед тем, как с ним случился инсульт, он галлюцинировал — видел призраков, или что-то такое.
— Вот как? — задумчиво произнес Коган.
— Симеон считает, что царя отравили, — продолжила Ирина. — Но вино пили все, а больше царь ничего не ел, кроме хлеба. Он весь пир сидел мрачный…
— А что это был за хлеб? — перебил её Коган.
— Хлеб как хлеб, — пожала плечами Ирина. — Самый обычный, серый какой-то.
Коган задумался.
В этот момент стражник возвестил о прибытии князя Симеона Никитича Годунова.
* * *
Прыжок вышел не совсем удачным — Ярослав не успел сгруппироваться и ударился челюстью о колени. Затылок сразу отозвался вспышкой боли. Хорошо еще, приземлился в мягкую грязь. Сжимая в руке шестопер, он огляделся. Окно выходило, по-видимому, на задний двор — чуть поодаль стояли приземистые бревенчатые строения, служившие, по-видимому, складами, или подсобными помещениями, соединявшиеся деревянными мостками. За ними высилась каменная стена, огораживающая владения князя. Ярослав побежал к ней. Стена была довольна высока, кладка — ровной, так что зацепиться было решительно не за что. Со стороны терема раздались крики, в разбитом окне заплясали отблески света. Ярослав опрометью бросился вдоль ограды, рассчитывая, что где-то в ней должен быть проход.
Откуда-то справа от него донеслись приглушенные голоса.
На стрельцов непохоже.
Ярослав, крадучись, обогнул бревенчатый сруб, осторожно выглянул из-за угла.
Нефёд, слуга Шуйского, держал фонарь, стоя у стены рядом с распахнутой дверью, ведущей на улицу. Три фигуры, закутанные в плащи, промелькнули друг за другом мимо него. Нефед поставил фонарь на землю, закрыл дверь и задвинул засов.
Ярослав взвесил шестопер в руке. Если этот амбал останется тут караулить ворота, придется пустить ее в ход. Попробовать подкрасться со спины и оглушить? Заодно вернуть должок!
Однако, Нефёд сразу развернулся и направился к терему. Как только он отошел, Ярослав метнулся к двери, отодвинул засов, навалился на неё плечом и проскользнул в образовавшуюся щель.
Он оказался на улице, напротив такого же забора с высящимся за ним особняком. Слева в конце улицы угадывались очертания соборов. Справа виднелись дома, за ними — тоже какая-то церковь, окна которой были ярко освещены. Фигуры в плащах, почти неразличимые, стремительно двигались в ту сторону. Тем временем, из-за стены за его спиной раздались крики и шум. Стрельцы!
Он бросился бежать за удалявшейся от него троицей. Обернувшись на ходу, увидел, как улицу заполняют огни факелов и красные кафтаны стрельцов. Монах и его спутники, очевидно, тоже заметили погоню — монах что-то сказал им, и направился в сторону храма вместе с женщиной. Беззубцев побежал дальше, Ярослав последовал за ним. Крики за спиной становились всё ближе, теперь к ним добавился цокот копыт и конское ржание.
Впереди появились очертания крепостных стен Кремля. Беззубцев свернул в переулок и нырнул в щель между домами. Поколебавшись, Ярослав полез следом, как раз перед тем, как в переулок ворвался первый всадник.
Протиснувшись в щель, он оказался на небольшой круглой площади, окруженной с трех сторон домами, с четвертой — небольшой каменной часовней, за которой, совсем рядом, возвышался крепостной вал.
Перед церковью находился колодец с покосившимся деревянным срубом. Беззубцев подбежал к нему, ухватился за цепь и, на глазах Ярослава, прыгнул вниз.
Загремел стремительно вращающийся ворот, цепь натянулась и задергалась.
Осторожно приблизившись, Ярослав перегнулся через край, но ничего не мог разглядеть в темноте. Куда же делся Беззубцев?
Звонкий цокот копыт заставил его обернуться. Не меньше десятка всадников, размахивая факелами, выезжали на площадь. Один из них вытянул руку, указывая на него.
Времени на раздумья не оставалось, и Ярослав, бросив на землю шестопер, решительно ухватился за цепь. Звенья были крупными и грубыми, что значительно упрощало спуск. Упираясь ногами в деревянные брусья, он опускался все глубже. Снизу тянуло сыростью, под ногами матово поблескивала вода. Неужели Беззубцев нырнул туда? Неожиданно, правая его нога, вместо того, чтобы упереться в стенку, провалилась в пустоту.
Он закачался на цепи и едва не свалился. Спустившись ниже на пару хватов, он обнаружил проход, зиявший черной дырой в стене колодца. Оттолкнувшись от противоположной стороны, качнулся к проходу, зацепился ногой за выступ и, цепляясь за склизлые доски, перелез внутрь. Проход был узкий и тесный, так что двигаться Ярослав мог только на четвереньках, но, по мере продвижения, лаз делался все шире. Через несколько метров проход оборвался, и Ярослав, сколько не вглядывался, не мог разглядеть ничего. Он стоял на коленях на краю обрыва перед звенящей черной пустотой.
Стараясь унять растущий страх, он попытался рассуждать. Беззубцев, однозначно, прошел этим же путем — не утонул же он, в самом деле! Значит, он был здесь, и, значит, прошел дальше.
Ярослав вытянул руку и ощупал стену под ним. Камень! Это уже хорошо — значит, лаз соединял колодец с каким-то подземельем, следовательно, высота не могла быть слишком большой — можно попробовать слезть. Развернувшись, он улегся на живот и начал медленно сползать, пытаясь нащупать ногами точки опоры. Что-то больно впилось ему под ребра; наконец, повиснув на руках, он затаил дыхание и разжал пальцы.
Оказалось, ему не хватало до пола всего пары десятка сантиметров.
Он уже готов был рассмеяться от облегчения, когда до него явственно донесся скрип цепи.
Значит, неугомонные стрельцы последовали за ним!
Нужно было бежать дальше, но в какую сторону? И как это делать в кромешной тьме?
Ярослав почесал саднящий бок и вдруг замер, похолодев. Лихорадочно ощупал себя и застонал. Рукопись, которую все это время он умудрялся таскать с собой, теперь куда-то пропала! То ли он выронил её во время бегства, то ли ее вытащили люди Шуйского…
С досады он стукнул кулаком по камню, на всякий случай еще раз проверил одежду.
В нагрудном кармане рубашки, как раз над ободранной кожей, обнаружился какой-то мелкий предмет.
Ярослав вытащил его и поднес к глазам. Это был крохотный сувенирный брелок, подаренный ему на одном вызове. Медальон размером с пятирублевую монету, с изображением чаши и змеи. Затаив дыхание, Ярослав сдавил его пальцами, и из-под них брызнул синий неоновый свет.
Он перевел дух. Работает!
Освещение было не слишком ярким, но его хватало для того, чтобы подсветить себе дорогу.
Поднеся брелок к полу, Ярослав увидел отчетливые следы грязи, ведущие направо по каменному коридору. Он двинулся по ним.
Поначалу, коридор вел в одном направлении, с заметным уклоном вниз, потом повернул за угол, и дальше, через несколько шагов, окончился развилкой. Следы здесь были почти незаметны, так что Ярославу пришлось тщательно вглядываться, прежде чем выбрать направление. Мелькнула мысль, что, если он не найдет Беззубцева в ближайшее время, то рискует заблудиться в этих катакомбах. Свернув направо, он почувствовал, что воздух стал свежее. Коридор снова делал крутой поворот, Ярослав свернул за угол и в следующий миг чья-то рука схватила его за горло, а в живот уперся острый конец клинка.
— Тихо, — выдохнул Беззубцев ему в лицо. — Один лишний звук — и этот кинжал проткнет тебе печенку. Усек?
Ярослав осторожно кивнул.
— Ладушки. Ну-ка, зажги свою игрушку.
Ярослав вспотевшими пальцами сжал брелок.
— Ишь ты… — Беззубцев усмехнулся, оскалив зубы. В синем свете он выглядел как киношный вампир.
— Так я и думал, — кивнул он, вглядываясь в Ярослава, — ты за мною бежал от самого двора Шуйского. Выследить хотел?
Ярослав покачал головой.
— Тогда зачем? — Беззубцев нахмурился. — На кого работаешь? Отвечай, если не хочешь гнить тут заживо!
Он провел кинжалом по щеке Ярослава.
— За мной гнались стрельцы, — признался Ярослав.
— За тобой, вот как, — снова усмехнулся Беззубцев. — А я-то подумал, что это ты их на меня навёл.
— Нет! — Ярослав выпалил это громче и быстрее, чем хотел. — Это люди Годунова, они за мной гнались! Шуйский прятал меня, а они узнали об этом.
— Скажи на милость! — протянул Беззубцев. — Что же ты за важная птица такая, что тебя сам Годунов ищет, а князь Шуйский укрывает?
— Долго объяснять, — Ярослав лихорадочно соображал, что может ослабить подозрительность Беззубцева. — Не до того сейчас, атаман. Стрельцы видели, как я лез в колодец, они вот-вот будут здесь!
Словно в подтверждение его словам, раздались отголоски эха голосов.
Беззубцев нахмурился, выглянул за угол и прислушался.
— Верно, — проговорил он, и зло выругался. — Зачем же ты за мной бежал, коли так?!
— Узнал, что ты к Димитрию в Путивль путь держишь, — признался Ярослав. — Хотел с тобою бежать!
Выдумка была такой себе, но другого ничего на ум не приходило.
— В Путивль, значит, со мною, — Беззубцев сплюнул. — Да на кой ты мне нужен, попутчик непрошеный?! Кто тебя звал? По твоей милости теперь, вон стрельцы на хвосте!
Он отпустил Ярослава, и отвел кинжал.
— Ладно! Уходим! — решился он. — Оторвемся от погони, а там решим, как поступим.
Они побежали дальше по коридору.
Крики за их спиной становились все громче.
Ярослав едва поспевал за стремительно нёсшимся Беззубцевым. От фонарика на бегу было мало толку, поэтому Ярослав зажал его в кулаке, молясь про себя, чтобы не споткнуться где-нибудь в темноте. Не успел он подумать об этом, как Беззубцев со всего маху растянулся перед ним на полу, и Ярослав, не успевший затормозить, налетел на него и тоже рухнул сверху.
— Чорт! — донеслось из-под него.
Встав на четвереньки, Ярослав щелкнул брелком. Беззубцев, с искаженным болью лицом, держался за ногу.
— Чорт! — повторял он.
— Подвернул? Покажи ногу! — Ярослав наклонился над ним, но тот оттолкнул его.
— Идти можешь? — Ярослав протянул ему руку.
Тот вцепился в неё, попытался подняться и скривился.
— Чорт!
Он уставился на Ярослава с такой ненавистью, что тот невольно попятился.
— Добегались! — зло выдохнул Беззубцев. — Из-за тебя, шантрапы, ногу повредил!
— Прости, — пробормотал Ярослав.
— Вот что, — Беззубцев прислонился к стене, — не знаю, черт тебя послал мне, или ангел, но такова, видать, воля Божия…
Он запустил руку за пазуху и снял с шеи уже знакомый Ярославу крест.
— Вот, — протянул он его, — возьми и схорони у себя, слышишь? Коли не солгал ты мне, и верой и правдою государю нашему истинному Димитрию служишь — доставь его в Путивль, да передай ему лично. Скажи, мол, Юшка Беззубцев для тебя, государь, свою службу исполнил! Запомнишь?
Ярослав кивнул, оторопело глядя на раскачивающийся перед ним на кожаном шнурке крест.
— Так бери же! Они сейчас здесь будут, я их задержу малость. А ты следуй посолонь, а как начнешь вверх подниматься, никуда не сворачивай. Выйдешь в ров старый, оттуда через посад на Серпуховской тракт выйдешь. Исполнишь, что велено — государь тебя наградит и чином пожалует. Обманешь — навек проклятие моё с тобой будет, с того света за тобой приду! Понял?
Ярослав нетвердой рукой принял протянутый ему крест.
Крики стрельцов раздавались уже совсем рядом.
— Беги теперь! Беги же! — прикрикнул Беззубцев.
И Ярослав побежал.
