Через четыре часа они уже находились у стадиона Токио.

Рокки, Джерри и Тока пошли внутрь. Молли, доктор Логан и Петулька сидели в машине.

Доктор Логан похлопал Молли по руке:

— Ты в порядке? Судя по тому, что ты мне рассказывала, у тебя большой опыт общения со злодеями. Надеюсь, ты уверена в себе.

— Раньше в опасных ситуациях я рассчитывала на гипноз, — призналась Молли. — А теперь я потеряла свои навыки. Поэтому вовсе не уверена в себе. И чувствую себя так, как будто меня сейчас бросят в яму сражаться с чудовищем, а у меня нет ни оружия, ни брони.

— Что бы ни случилось, помни: я рядом и у нас есть флум. Как машина для отступления, он все время будет… э-э… с заведенным мотором. Это ведь так говорится, да? Я не смогу приблизиться к монете, но если ты попадешь в беду, то сумею вытащить тебя оттуда.

— А вдруг я испугаюсь и впаду в панику? Тогда не смогу сосредоточиться, чтобы попасть на флум.

— Если будешь держать себя в руках, то все будет нормально.

— А если нет?

— Тогда просто хватайся за меня. Я прижму тебя к себе, и, надеюсь, мы сумеем исчезнуть.

Молли кивнула. Во рту у нее пересохло. Она знала, что, если мистер Пройла не поведется на приманку или она слишком испугается и не сможет сосредоточиться — она пропала. Коротышка сделает так, что ее куда-нибудь упрячут. Может быть, доктор Логан сумеет добраться до нее на флуме, но не факт. Мысль о том, что ее разрежут на много маленьких кусочков и разбросают по всей Японии, наполнила ее ужасом.

Через пятнадцать минут она потрогала предка за руку:

— Вы готовы?

Они вышли из машины и услышали рев толпы на стадионе.

— Пройла точно на сцене, — сказала Молли.

Она передала Логану наушники и заткнула себе уши мягкими восковыми затычками, взяла на руки Петульку и обняла ее. Молли очень надеялась, что не в последний раз целует бархатные уши своего мопса. Она сжала в руке кожаный кисет с монетой и закрыла глаза.

Почти в ту же секунду началось перемещение. Молли открыла глаза. Они двигались прямо сквозь толстые стены, сквозь тысячи людей на трибунах.

Девочка увидела коротышку. Он стоял на сцене в комбинезоне, расшитом горным хрусталем. И в сапогах на высоком каблуке. Вокруг него на подставках находились гитары и банджо. Пройла сжимал в руке музыкальную монету и, похоже, играл на губной гармошке, но ни Молли, ни ее прапрапрадедушка этой музыки не слышали.

Доктор Логан доставил их прямо на сцену, так близко к новой звезде, как только мог. Поскольку флум все еще работал, они оставались невидимы. Молли посмотрела на публику. Одно лицо она узнала по фотографиям в газетах — это был премьер-министр Японии.

— Жаль, что я не могу просто спрыгнуть на сцену и загипнотизировать его, — сказал доктор Логан, — но я уже не тот, что раньше, да и музыкальная монета не даст мне приблизиться.

Молли кивнула и, крепко держа Петульку, сошла с флума.

Публика ахнула. Для нее это выглядело так, как будто Молли и Петулька соткались из воздуха. Девочка поставила собачку на сцену.

Мистер Пройла прекратил играть на губной гармошке. От удивления он попятился и сшиб банджо с подставки.

Публика сразу же узнала Молли. Люди все еще были очарованы ею, любили ее. Они начали бешено аплодировать, приветствуя знаменитую музыкантшу.

Не теряя времени даром, девочка резко повернулась к мистеру Пройле и подняла кожаный кисет. С трудом сохраняя мужество, она развязала его, вывернула наизнанку, так что ее рука оказалась как в варежке, и поманила его монетой, держа через кожу.

Мистер Пройла замер. Он был потрясен внезапным появлением Молли, а теперь еще и совершенно озадачен ее поведением. Он глянул на монету, завлекательно поблескивавшую под огнями рампы, и принялся читать по губам Молли.

— Посмотрите, мистер Пройла, у меня есть изумительная монета! С ней я могу появляться и исчезать и путешествовать во времени и пространстве. И могу создавать замечательную музыку. Вы думали, что победили меня, но моя монета гораздо лучше вашей. Это я победила вас!

Мистер Пройла сглотнул, в его голове мысли сменяли одна другую со скоростью света.

Во-первых, инстинкт подсказывал ему, что эта новая монета девчонки Мун более ценная, чем его монета. Во-вторых, ему пришло в голову, что девчонка теперь невероятно опасна для него.

Алчность взяла верх. К тому же мистер Пройла уже ощутил могущество новой монеты. Он понял, что должен заполучить ее, прежде чем Молли опять исчезнет. Он выключил микрофон. Затем резко протянул руку и схватился за новую монету.

— Огромное спасибо! — воскликнул он. Его насмешливый голос не был слышен публике. — Ты глупый ребенок. Теперь у меня будут обе монеты. Позже тебе придется показать мне, как она работает, но пока что… — Пройла хотел ликующим жестом раскинуть руки, поднять обе монеты в лучах рампы, празднуя победу, но что-то остановило его. К чему так напрягаться? Ему и так просто прекрасно. — Да… да… — бормотал он с улыбкой.

Внезапно он опустился на колени и посмотрел на свою новую потрясающую монету. Пройла чувствовал ток крови по жилам, движение жидкости, дающей ему саму жизнь. Почему он не ощущал его раньше? Его ноги отяжелели и вросли в землю, как корни дерева. Нет, на самом деле ноги ощущались как ствол дерева, а все тело и руки — как ветви с пышной листвой. Голова же его представляла собой цветущую крону. А потом тяжесть этого ощущения стала проходить. Цветы его сознания как будто облетали. Публика хлопала, и он поплыл, поплыл куда-то прочь.

Все, что мистер Пройла мог ощущать, все, что имело сейчас какое-нибудь значение для него, — это новая монета, которую он забрал у девочки… У девочки, чье имя он не мог вспомнить. Монета с кругом в центре. Или это был ноль? Пустота?

Молли с надеждой наблюдала за тем, как менялось выражение его лица. Она надеялась, что новая монета делает свое дело. Его лицо из властного и злобного стало мечтательным и сонным. Рука, державшая новую монету, сжималась все крепче и крепче, а рука со старой монетой слабела.

А потом музыкальная монета упала. Для Молли это падение происходило как в замедленной съемке, потому что в ее голове наперегонки неслись противоречивые мысли.

«Она моя! Наконец-то снова моя!» — ликовала одна часть ее.

Но другая часть Молли резко одернула ее: «Нет! Она больше никогда не будет твоей. Забудь об этом».

А третья часть подзадоривала: «Если ты сейчас поднимешь ее и воспользуешься ею в последний раз, то сможешь исправить все плохое, что натворил мистер Пройла. И тут столько народу. И телохранители коротышки. Что ты собираешься делать с ними?»

Когда музыкальная монета упала и покатилась, мистер Пройла уселся на сцену. Глаза Молли загорелись и встретились с тысячами глаз публики. Она взяла электрогитару мистера Пройлы и подошла к микрофону.

— Здравствуй, Токио! — воскликнула она. — Похоже, Пройла немного устал!

Публика засмеялась, решив, что вид Пройлы и то, что он мешком сидит на сцене, — это часть представления.

— Итак, — продолжала Молли, жестом показывая на доктора Логана на краю сцены, — я бы хотела представить вам своего прапрапрадедушку.

Публика опять засмеялась, уверенная, что это шутка, — невиданное дело, чтобы чей-нибудь прапрапрадедушка был в живых. Молли подошла к тому месту, куда упала музыкальная монета, и наступила на нее. Она немедленно ощутила ее силу, потому что монета попыталась заговорить с ней. Как злой дух, она опять хотела обрести власть над девочкой.

Петулька смотрела на хозяйку, не понимая, что происходит.

«Молли! Оставь монету!» — тявкнула она.

— Что ты делаешь? — тревожно окликнул девочку доктор Логан с края сцены.

Он поправил наушники, не зная, что собирается сделать его внучка.

Затем Молли сделала то, что ужаснуло и Току с Джерри, и Рокки, которые наблюдали из-за кулис, и доктора Логана с Петулькой. Она подняла музыкальную монету и положила ее в карман. Взяв белую электрогитару, заиграла.

Петулька вцепилась зубами в джинсы хозяйки и потянула.

Но та продолжала играть. И делала это с еще большим блеском, чем раньше. Джерри, Рокки и Тока беспомощно наблюдали из-за сцены — им не удалось пробраться мимо охранников.

Публика слушала с благоговением, многие — даже с открытым ртом. Музыка Молли намного превосходила игру Пройлы. Он играл хорошо, но Молли — божественно.

Толпы людей были бы до крайности удивлены, если бы знали, что происходило в это время в голове их кумира.

Молли вовсе не думала о музыке, которую исполняла. Это было необходимо. Ее голова полнилась совсем иным — словом «аум», которому научил ее До. Это слово наполняло ее сознание целиком, как советовал ей монах. Оно не допускало больше ничего. Поэтому пока руки Молли двигались автоматически, выполняя приказания музыкальной монеты, ее разум был защищен. Ни одной ноты она не слышала и потому не могла опять стать рабыней монеты. Девочка использовала ее силу, не отдавая ей своей души. Пальцы виртуозно бегали по струнам. И музыка, которую она творила, очаровывала слушателей. Но не имела никакого влияния на нее саму.

Когда девочка закончила играть, публика просто взорвалась.

Молли сунула руку в карман и вытащила монету. Она поклонилась, потом нагнулась, как будто бы для того, чтобы погладить собаку, и отдала ей монету.

— Присмотри за ней теперь, — шепнула она мопсу.

Девочка кивнула доктору Логану и улыбнулась друзьям за кулисами. Те наблюдали за ней широко распахнутыми, испуганными глазами.

Затем Молли поискала взглядом премьер-министра. Он тоже восторженно аплодировал, а потом даже поднес два пальца ко рту и пронзительно свистнул. Молли подняла руку, и в зале тут же стало тихо.

— Благодарю вас, — сказала она. — Я рада, что вам понравилось представление. А сейчас мне хочется поговорить с вами об очень серьезных вещах. Так что, если вы не возражаете, послушайте меня, пожалуйста, несколько минут. — Молли взглянула на Джерри и подняла вверх большие пальцы рук. Она поманила к себе Току, чтобы он подошел и стал переводить ее слова на японский. — Я думаю, многие из вас знают, что недавно в Японии были приняты новые странные законы. Опять разрешили охоту на китов, равно как и петушиные, и собачьи бои. Я уверена, многие из вас считают, что это неправильно.

Публика зашумела, раздались возгласы одобрения.

Теперь Молли обратилась к премьер-министру, который восхищенно смотрел на нее.

— Господин премьер-министр, я знаю, что вас и ваш кабинет недавно убедили изменить эти законы, но ради всех животных, и ради японского народа, и людей во всем мире, и для меня, пожалуйста, нельзя ли вернуться к старым законам?

Молли подошла к правительственной ложе и поднесла политическому деятелю микрофон. Она надеялась, что музыки, которую она играла, хватит для того, чтобы убедить его.

Премьер-министр Японии наклонился к микрофону.

— Разумеется, — согласился он, а затем протянул руку Молли, скрепив свое обещание рукопожатием.