Глава 29
Кориолан продержался до конца, сохранив каменное лицо и не проронив ни слова. Он вернулся на базу, сдал автомат и пошел в казарму. Он ловил на себе любопытные взгляды: Сеяна знали как его друга или, по крайней мере, члена его отряда. Все ждали, что Кориолан сломается, но он не доставил им такого удовольствия. Придя в комнату, Кориолан медленно разделся, аккуратно повесил форму и разгладил складки. Вдали от любопытных глаз уже не нужно было держать спину, и плечи его понуро поникли. За весь день он проглотил всего пару глотков яблочного сока, и теперь у него не хватило сил присоединиться к своему отряду для стрельбы по мишеням, смотреть в глаза Блохе, Дылде и Улыбе. Руки дрожали так сильно, что автомат все равно бы не удержали. Кориолан опустился на койку Дылды и долго сидел в душной комнате в одном белье, ожидая своей участи.
Рано или поздно это непременно случится. Наверно, следует пойти и сдаться, пока его не арестовали из-за признания Спруса или, что более вероятно, Сеяна, раскрывшего подробности убийств. Даже если они ничего не сказали, на автомате осталась его ДНК. Спрус так и не покинул Дистрикт-12, видимо, залег на дно в ожидании побега Лил, значит, оружие пока здесь. Возможно, именно сейчас его исследуют, чтобы подтвердить причастность Спруса к убийству Мэйфэр, и обнаружат, что стрелял рядовой Сноу… Тот самый, который заложил своего лучшего друга и отправил его на виселицу.
Кориолан закрыл лицо руками. Он убил Сеяна, хотя и не забил его до смерти дубинкой, как Бобина, и не застрелил, как Мэйфэр. Он убил человека, который считал его братом. И все же, несмотря на мерзость содеянного, тоненький голосок в его голове неустанно повторял: «Разве у тебя был выбор?» Какой там выбор! Сеян несся к своей гибели на всех парусах и заодно увлек за собой Кориолана, дотащив его до самого подножия виселицы.
Он попытался рассуждать логически. Без него Сеян все равно бы погиб на арене, став добычей трибутов. По сути, Кориолан подарил ему еще несколько недель жизни и второй шанс, возможность исправиться. Сеян им не воспользовался. Не смог. Не захотел. Он был тем, кем он был. Наверно, в глуши ему жилось бы прекрасно. Бедный Сеян! Бедный ранимый, глупый, мертвый Сеян!
Кориолан подошел к шкафчику Сеяна, достал коробку с личными вещами, сел на пол и разложил содержимое перед собой. Единственное дополнение к прежнему набору предметов – парочка домашних печений, завернутых в салфетку. Кориолан откусил кусочек. Почему бы и нет? Во рту стало сладко, и перед его мысленным взором замелькали картинки: Сеян протягивает ему сэндвич в зоопарке, Сеян дает отпор доктору Галл, Сеян обнимает его по пути на базу, Сеян раскачивается на веревке…
«Ма! Ма! Ма! Ма! Ма!»
Кориолан поперхнулся печеньем, кислая волна подступила к горлу и рванула наружу. Все тело вдруг обильно покрылось потом. Прислонившись к шкафчикам, он подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и горько зарыдал. Он оплакивал Сеяна, и бедную старушку «ма», и милую, преданную Тигрис, и слабую, выжившую из ума Мадам-Бабушку, которая скоро лишится единственного внука таким вот позорным образом. Он горевал и о себе, потому что жизнь его могла оборваться в ближайшее время. Кориолан задохнулся, судорожно хватая воздух ртом, словно шею уже сдавила петля. Умирать не хотелось, особенно на том пустыре, где птицы-переродки подхватят его последний крик. Кто знает, что может вырваться у человека в такую минуту. Он будет висеть мертвый, и птицы станут горланить его слова до тех пор, пока сойки-пересмешницы не превратят их в жуткую песню!
Вскоре Кориолан успокоился и сидел, поглаживая холодное мраморное сердце из коробки Сеяна. Если ничего другого не остается, он встретит смерть как мужчина. Как солдат. Как Сноу. Надо смириться с участью, привести дела в порядок и попытаться хотя бы чуть-чуть загладить вину перед теми, кого любит. Сняв с серебряной рамки заднюю крышку, Кориолан обнаружил еще много наличных, оставшихся после покупки оружия. Взяв дорогой кремовый конверт, пачку которых Сеян привез из Капитолия, он запихал деньги внутрь, заклеил и адресовал письмо Тигрис. Сложив вещи обратно в коробку, убрал ее в шкафчик. Что еще? Люси Грей, его первая и, похоже, единственная любовь… Ему захотелось оставить ей что-нибудь на память о себе. Порывшись в своих вещах, Кориолан выбрал оранжевый шарфик, поскольку все музыканты из ее ансамбля обожали яркие цвета. Пока он не знал, как передать ей подарок, но если ему удастся дотянуть до воскресенья, то можно попробовать выскользнуть с базы и увидеть ее в последний раз. Кориолан аккуратно свернул шарфик и положил вместе со струнами, присланными Плюрибом. Умывшись, он оделся и сходил в почтовое отделение отправить деньги домой.
За ужином Кориолан шепотом рассказал соседям по казарме о том, как прошла казнь, опустив некоторые подробности.
– Думаю, Сеян умер сразу. Вряд ли ему было больно.
– Поверить не могу, что он изменник, – сказал Улыба.
Голос Дылды дрогнул.
– Надеюсь, они не считают, что мы тоже в этом участвовали!
– Если кого и станут подозревать в сочувствии к повстанцам, там это нас с Блохой, ведь мы из дистриктов, – заметил Улыба. – Вам-то, парни, чего бояться? Вы же из Капитолия.
– Как и Сеян, – напомнил Дылда.
– Ну, не совсем. Он так и остался выходцем из Дистрикта-2, верно? – спросил Блоха.
– Конечно, – кивнул Кориолан.
Он провел вечер в карауле, охраняя пустую тюрьму. Ночью он спал как убитый, что было неудивительно, ведь от смерти его отделяло всего несколько часов.
Во время утренней строевой подготовки Кориолан выполнил все необходимые упражнения, затем отправился в столовую. В самом конце обеда к нему подошел адъютант командира базы и велел следовать за ним. Не так эффектно, как публичный арест военной полицией, но вполне разумно, учитывая, что понемногу база стала возвращаться к нормальной жизни. Поскольку его ждала тюрьма, Кориолан пожалел, что не захватил с собой какую-нибудь памятную вещь, например, материну пудру, чтобы утешаться в последние часы перед казнью.
Хотя особым великолепием кабинет командира не отличался, он был гораздо комфортнее, чем другие помещения на базе. Кориолан опустился на кожаное сиденье перед столом Хоффа, радуясь, что выслушает смертный приговор в такой солидной обстановке. «Помни, ты – Сноу, – сказал он себе. – Ты должен уйти из жизни с достоинством».
Командир отпустил адъютанта, и тот закрыл за собой дверь. Хофф откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Кориолана.
– Тяжелая у тебя выдалась неделя.
– Так точно, сэр. – Скорее бы перешел к допросу. Кориолан слишком устал, чтобы играть в кошки-мышки.
– Тяжелая неделя, – повторил Хофф. – Насколько я понимаю, в Капитолии ты был блестящим учеником.
Кориолан понятия не имел, откуда командир это узнал – может, от Сеяна? Впрочем, не важно.
– Громко сказано.
Командир улыбнулся.
– И скромным.
«Просто арестуй меня», – подумал Кориолан. К чему долгие прелюдии? И так ясно, что он всех разочаровал.
– Мне сообщили, что ты дружил с Сеяном Плинтом, – продолжил Хофф.
«Ну вот, начинается», – подумал Кориолан. Почему бы не ускорить процесс?
– Мы не просто дружили – мы с ним были как братья.
Хофф посмотрел на него с сочувствием.
– Тогда все, что могу сделать, – выразить самую искреннюю благодарность Капитолия за твою жертву.
Погодите-ка. Что?! Кориолан уставился на него с изумлением.
– Прошу прощения, сэр?
– Доктор Галл получила твое послание, отправленное через сойку-говоруна, – сообщил Хофф. – Она сказала, что вряд ли этот выбор дался легко. Преданность Капитолию обошлась тебе очень дорого.
Итак, отсрочка приговора. Очевидно, автомат с его ДНК еще не всплыл. Они видят в нем раздираемого противоречиями героя. Кориолан принял страдальческий вид, подходящий тому, кто скорбит о своем непутевом друге.
– Сеян не был плохим, просто он запутался…
– Согласен. Однако на сговор с врагом мы не могли смотреть сквозь пальцы. – Хофф задумался. – Как думаешь, он был связан с убийствами?
Кориолан изумленно округлил глаза, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову.
– С какими? Вы имеете в виду происшествие в Котле?
– Дочки мэра и… – Командир полистал бумаги на столе, потом решил не утруждаться. – Другого парня.
– А… не думаю. Вы считаете, что они как-то связаны? – озадаченно спросил Кориолан.
– Не знаю. Впрочем, не важно, – заметил Хофф. – Парень путался с повстанцами, девушка путалась с ним. Тот, кто их убил, избавил меня от кучи неприятностей в будущем.
– Не похоже на Сеяна, – сказал Кориолан. – Он никогда и никому не причинял вреда. Он хотел стать медиком.
– Да, ваш сержант мне говорил, – согласился Хофф. – Значит, он не упоминал о том, что купил для них оружие?
– Оружие? Что вы, сэр, конечно, нет! Да и где бы он его взял? – Кориолан даже начал получать удовольствие от разговора.
– На черном рынке, к примеру. Насколько мне известно, он из богатой семьи. Ну, не важно. Если оружие не всплывет, то мы никогда не узнаем. На всякий случай я послал миротворцев обыскать Шлак. А пока мы с доктором Галл решили не афишировать твою помощь с Сеяном – для твоей же безопасности. Мы же не хотим, чтобы повстанцам вздумалось тебе отомстить, верно?
– Так будет лучше всего, – вздохнул Кориолан. – Мне и без того тяжело смириться с последствиями своего поступка.
– Понимаю. Когда пыль уляжется, вспомни, что ты оказал своей стране реальную услугу. Не цепляйся за прошлое, – посоветовал Хофф, помолчал, потом добавил: – Сегодня у меня день рождения.
– Знаю, я помогал разгружать виски для вечеринки.
– Обычно бывает довольно весело. Попробуй расслабиться вместе со всеми. – Хофф встал и протянул ему руку.
Кориолан поднялся и пожал ее.
– Обязательно постараюсь. С днем рождения, сэр!
Соседи по казарме встретили его с восторгом и тут же забросали вопросами. Им хотелось знать, зачем он понадобился командиру базы.
– Хофф знал, как многое связывало нас с Сеяном, и хотел убедиться, что со мной все в порядке, – объяснил Кориолан, и приятели воспряли духом.
В тот день вместо стрельбы по мишеням новобранцев отправили к виселице. Концерт, в который сойки-говоруны и сойки-пересмешницы превратили предсмертный крик Сеяна, окончательно достал руководство, и пернатых велели истребить.
Снимая автоматной очередью ненавистных птиц, Кориолан ликовал. «Думали, самые умные, да?» К сожалению, ему удалось задеть только троих, остальные улетели. Ничего, рано или поздно вернутся. И он тоже, если его не повесят раньше.
В честь дня рождения командира базы солдаты помылись, надели свежую форму и отправились в столовую. Крендель приготовил на удивление шикарный ужин: бифштексы, картофельное пюре с подливой и свежие, а не консервированные груши. Каждый солдат также получил по большой кружке пива, и Хофф самолично нарезал огромный глазированный торт. После все собрались в спортзале, украшенном в честь события праздничными растяжками и флагами. Виски лилось рекой, и прозвучало множество импровизированных тостов, для чего специально установили микрофон. Однако Кориолан даже не догадывался, что их ждет представление, пока солдаты не начали расставлять стулья.
– Конечно, – кивнул офицер. – Мы наняли тот ансамбль из Котла. Наш командир от них прямо балдеет.
Люси Грей! Пожалуй, это единственный шанс с ней повидаться. Кориолан сбегал в казарму, схватил посылку Плюриба со струнами, свой шарфик и поспешил обратно. Приятели заняли ему место в середине зала, но он остался в задних рядах. Если подвернется случай, то вовсе ни к чему выбираться из толпы посреди шоу. Свет в зале погасили, оставив его только возле микрофона, зрители умолкли. Все взгляды устремились на раздевалку, завешенную одеялом, которое музыканты использовали вместо занавеса в Котле.
Мод Беж выскочила в желтом, как лютик, платьице с пышной юбкой и запрыгнула на ящик возле микрофона.
– Всем привет! Сегодня – особый вечер, и вы все знаете, почему! Сегодня кое у кого день рождения!
Миротворцы разразились бурными аплодисментами. Мод Беж затянула старую песенку, которую поют на всех днях рождения, и зрители дружно стали подпевать:
С днем рожденья поздравляем
И от всей души желаем
Всего, много и сразу!
Раз в году
Мы бокалы поднимаем
За вас, дорогой командир Хофф!
В песне был всего один куплет, но его спели трижды, пока музыканты выходили по одному и занимали свои места на сцене.
Кориолан резко втянул в себя воздух: на сцене появилась Люси Грей в радужном платье с оборками – том самом, в котором была на арене. Многие решили бы, что она нарядилась в честь дня рождения командира базы, но Кориолан твердо знал: это ради него. Люси Грей пытается послать ему знак, перекинуть мостик через пропасть, разделившую их по вине внешних обстоятельств. Кориолана охватила щемящая нежность. Он больше не один на один со своей трагедией! Они снова на арене, борются за жизнь вдвоем против целого мира. При мысли о том, что она увидит, как он умирает на эшафоте, ему стало сладостно-горько, и в то же время радостно, что она будет жить. Кроме него никто теперь не знает о ее связи с убийствами. К оружию Люси Грей не прикасалась. Что бы с ним ни случилось, она будет жить за них обоих.
Первые полчаса Кориолан буквально глаз с нее не сводил. Музыканты выступали со своими обычными номерами, потом удалились за кулисы, оставив Люси Грей одну в круге света. Она уселась на высокий табурет и похлопала себя по карману. Кориолану ведь не показалось? Это был ее знак – так она давала понять, что думает о нем. Он с трепетом вслушивался в слова незнакомой песни.
Мы с рожденья чисты и невинны,
Мыслим здраво и верим в добро.
Оставаться по жизни таким нелегко,
Ведь бредем мы сквозь кровь и огонь.
Этот мир такой темный и страшный,
Мне столько случалось терять,
Что я разучилась уже доверять.
Вот почему я тебя так ценю —
Ты чист, словно первый снег.
Нет! Ему не почудилось! Упоминание снега это подтверждает. Она написала песню для него!
Каждый хочет быть героем —
И держать все под контролем,
Но делать – это не мечтать
И не языком болтать,
Чтобы мир наш изменить,
Нужно силы приложить —
И выйдет масло из молока,
А из кубиков льда – вода.
Наш бедный мир глохнет и слепнет,
Когда невинные умирают дети.
Мое сердце от боли рвется,
Но ты никогда не сдаешься.
Вот почему
Я тебя так люблю.
Ты чист, словно первый снег.
Глаза Кориолана наполнились слезами. Пусть его повесят, зато Люси Грей знает, что он очень хороший человек. Не чудовище, предавшее друга, а благородный юноша, который пытался сделать правильный выбор в безвыходной ситуации и рисковал всем, чтобы спасти ее – и в Голодных играх, и в случае с Мэйфэр. Герой всей ее жизни.
Холодный и чистый,
Белым покровом
Меня обовьешь,
К сердцу прижмешь
И уже не уйдешь.
К сердцу!
Все думают, что знают меня, —
Наклеивают на меня ярлыки,
Перемывают мне косточки.
Но вдруг появляешься ты —
Юноша моей мечты!
Ты видишь меня настоящей,
И быть с тобой – это счастье!
Этот мир так жесток,
В нем так много бед.
Ты спросил почему —
Двадцать и три – вот мой ответ,
Почему я могу
Доверять тебе —
Ты чист, словно первый снег.
Если у Кориолана и оставались сомнения, то вот оно – подтверждение! Двадцать и три, двадцать три – число трибутов, которых она пережила в Голодных играх. И все благодаря ему!
Вот почему я могу
Доверять тебе —
Ты чист, словно первый снег.
Люси Грей снова упомянула доверие. Для нее оно превыше всего – даже любви. И ему, Кориолану Сноу, она доверяет.
Зрители зааплодировали, а он стоял настолько потрясенный, что не смог к ним присоединиться. Люси Грей скрылась за одеялом, остальные музыканты выбежали на сцену и заиграли веселую мелодию. Мод Беж поставила ящик обратно к микрофону и затянула звонким голоском:
Жизнь порой бывает сурова,
Но солнышко выглянет снова.
Кориолан узнал мелодию. Эту самую песню Мод Беж пела во время убийств. Вот и подходящий случай! Пока все миротворцы смотрели представление, он незаметно прокрался к ближайшему выходу, добежал до раздевалки и постучал. Дверь распахнулась, словно его ждали, и Люси Грей бросилась в его объятия.
Они постояли, крепко прижавшись друг к другу, но время поджимало.
– Мне так жаль Сеяна! Ты в порядке? – спросила она дрогнувшим голосом.
Разумеется, о роли Кориолана в деле Сеяна она ничего не знала.
– Не совсем. И неизвестно, что будет дальше.
Люси Грей отстранилась и заглянула ему в лицо.
– Что произошло? Откуда они узнали, что Сеян хотел помочь Лил?
– Ума не приложу! Похоже, его кто-то предал.
Люси Грей долго не раздумывала.
– Спрус!
– Наверное. – Кориолан коснулся ее щеки. – Как насчет тебя? Ты в порядке?
– Я в ужасе! Бедный Сеян! С той ночи все пошло кувырком. Знаю, ты убил Мэйфэр, чтобы защитить меня, да и всех наших. – Она опустила голову ему на грудь. – Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
Кориолан погладил ее по волосам.
– Она больше не сможет тебе угрожать. Ты в безопасности.
– Не совсем. Не совсем… – Люси Грей отпрянула и принялась ходить по раздевалке взад-вперед. – Мэр никак не оставит меня в покое! Он уверен, что это я убила ее. Точнее, их обоих. Представляешь, подъезжает на своей жуткой машине прямо к моему дому и сидит в ней часами! Миротворцы нас допрашивали уже трижды. Мэр наседает на них день и ночь, требует моего ареста! И если они не заставят меня заплатить, он возьмет дело в свои руки.
Кориолану стало страшно.
– Что советуют миротворцы?
– Не попадаться ему на глаза. Но что мне делать, если он сидит в десяти футах от моего дома?! – вскричала Люси Грей. – В Мэйфэр он просто души не чаял. Вряд ли он успокоится, пока не сживет меня со свету! А заодно и всех моих близких… Я решила бежать.
– Как? – воскликнул Кориолан. – Куда?
– Наверное, на север, как собирался Билли Бурый и остальные. Если останусь, мэр непременно меня убьет. Я уже приготовила кое-какие припасы. Там хотя бы будет шанс выжить. – Люси Грей снова бросилась к нему в объятия. – Я рада, что смогла с тобой попрощаться.
Она и в самом деле собирается бежать – в неизвестность, в глухие леса. Кориолан знал, что на такой отчаянный шаг ее могла толкнуть лишь угроза неминуемой смерти. Впервые за много дней перед ним забрезжил выход – он увидел возможность избежать петли.
– Никаких прощаний! Я пойду с тобой.
– Ну что ты! Я не позволю тебе рисковать жизнью! – заявила она.
Кориолан рассмеялся.
– Рисковать жизнью? Я теперь только и делаю, что гадаю, когда же найдут оружие и свяжут меня с убийством Мэйфэр. Сейчас миротворцы обыскивают Шлак. Это может случиться в любую минуту. Мы пойдем вместе!
Люси Грей недоверчиво нахмурилась.
– Ты не шутишь?
– Отправимся завтра, – решил Кориолан. – Будем держаться на шаг впереди палача.
– И мэра! – добавила она. – Наконец-то мы избавимся и от него, и от Дистрикта-12, и от Капитолия! Завтра, на рассвете.
– Завтра на рассвете, – подтвердил он и вручил ей коробку. – Это тебе от Плюриба, а шарфик – от меня. Пора возвращаться, пока кто-нибудь не заметил моего отсутствия и не заподозрил неладное. – Он притянул Люси Грей к себе и страстно поцеловал. – Снова только ты и я!
– Ты и я, – повторила она, просияв.
Кориолан вылетел из раздевалки на крыльях любви.
День песней надежды встречай
И тучек на небе не замечай!
Он не просто будет жить, а будет жить с ней, как в тот день на озере! Он вспомнил вкус свежей рыбы, сладкого воздуха и пьянящей свободы. Вот оно, естественное состояние человека! Делай, что хочешь, ни перед кем ни за что не отвечай. И больше никаких тягостных обязательств перед миром.
Верь, мой друг, в завтрашний день,
И нас не накроет мрачная тень.
Кориолан вернулся в спортзал и сел на свое место как раз вовремя, чтобы подхватить последний куплет.
Помни об этом каждый день,
Даже если все идет набекрень,
Живи и радуйся жизни,
Будь оптимистом,
Живи и радуйся жизни.
Живи и радуйся жизни.
Мысли Кориолана были в полном смятении. Люси Грей присоединилась к остальным музыкантам, и они запели одну из тех мелодичных песен, в которых не разобрать ни слова. Кориолан тем временем думал о своем, пытаясь вписаться в столь неожиданный жизненный поворот. Они с Люси Грей убегут в глухие леса. Полное безумие! С другой стороны, почему бы и нет? Если это единственный спасательный круг в пределах досягаемости, он ухватится за него и будет держаться изо всех сил. Завтра – воскресенье, значит, выходной. Столовая открывается в шесть. Быстро перекусить, и прощай, цивилизация! Соседи по казарме наверняка будут крепко спать после виски, и он спокойно улизнет с базы… Забор! Лишь бы Спрус не ошибся насчет сетки за генератором. Тогда он побежит к Люси Грей со всех ног…
Стоп! Куда же бежать? Прямо к Люси Грей, где будут все ее домочадцы, да еще мэр перед домом? Или она имела в виду Луговину?
Песня закончилась. Люси Грей снова забралась на высокий табурет, прихватив гитару.
– Чуть не забыла! Я обещала спеть одному из вас эту песенку, – объявила она, как бы невзначай похлопав по карману, и запела ту самую песню, которую сочиняла в день, когда Кориолан пришел к ней на Луговину.
В полночь, в полночь
К дубу приходи,
Где вздернули парня, убившего троих.
Странные вещи случаются порой,
Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой.
Виселица. Место ее встреч с Билли Бурым. Вот где Люси Грей хочет встретиться!
В полночь, в полночь
К дубу приходи,
Где мертвец своей милой кричал «беги!».
Странные вещи случаются порой,
Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой.
Кориолан предпочел бы не встречаться с ней там, где она виделась со своим бывшим возлюбленным, но это гораздо безопаснее, чем у нее дома. Кто пойдет к виселице воскресным утром? В любом случае Билли Бурый теперь ему не помеха.
Люси Грей перевела дыхание. Похоже, песня на этом не кончается…
В полночь, в полночь
К дубу приходи,
Станем мы свободны, крикну я «беги!».
Странные вещи случаются порой
Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой.
Кого она имеет в виду? Билли Бурый звал ее на север, чтобы они стали свободными. Или она говорит сейчас это ему, Кориолану?
В полночь, в полночь
К дубу приходи
И надень на шею ожерелье из пеньки.
Странные вещи случаются порой,
Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой.
Теперь понятно. Песня поется от лица Билли Бурого, который обращается к Люси Грей. Он видел смерть Арло, слышал, как птицы повторяли его предсмертный крик, и умоляет девушку убежать с ним на свободу, и когда она отвергает его, то хочет, чтобы ее повесили с ним вместе. Кориолан очень надеялся, что это последняя песня про Билли. Ну сколько можно, честное слово? Впрочем, не важно. Люси Грей поет сейчас ему, а не какому-то Билли! Сноу всегда берет верх!
Ансамбль исполнил еще несколько номеров, потом Люси Грей сказала:
– Что ж, как говорил мой папа, спать ложиться нужно с птичками, если хочешь услышать их на рассвете. Спасибо, что пригласили нас! Давайте еще раз поздравим нашего дорогого командира Хоффа! – И весь зал нестройно затянул нетрезвыми голосами песню «С днем рождения».
Музыканты поклонились в последний раз и покинули сцену. Кориолан подождал приятелей и помог Блохе дотащить Дылду до казармы. Не успели они войти, как свет погас, и им пришлось укладываться в полной темноте. Соседи по комнате отключились мгновенно, Кориолан долго лежал, прокручивая в голове план побега. Никаких особых приготовлений не требовалось. Одеться, захватить пару вещей на память и надеяться на удачу.
Кориолан встал на рассвете, надел свежую форму и рассовал по карманам нижнее белье и носки. Еще он взял три семейных фотографии, пудру матери, компас отца и спрятал их среди вещей. Напоследок он соорудил из подушки и одеяла подобие спящей фигуры, сверху набросил простыню и окинул комнату прощальным взглядом. Приятели вовсю храпели, и юноша задался вопросом, станет ли по ним скучать.
В столовой Кориолан присоединился к другим любителям раннего подъема и получил порцию хлебного пудинга, что счел хорошим предзнаменованием, ведь Люси Грей его обожала. Увы, он не смог взять кусочек для нее, потому что карманы и так были полны, да и салфеток тут не давали. Допив яблочный сок, он вытер губы тыльной стороной ладони, отнес посуду на кухню и вышел, собираясь направиться прямиком к генератору.
К нему наперерез тут же бросились двое миротворцев. Не адъютанты, а вооруженные конвоиры…
– Рядовой Сноу, – выпалил один из них, – вас ждет командир базы.
По телу прокатилась волна адреналина. В висках застучала кровь. Этого просто не может быть! Неужели его арестуют в двух шагах от свободы! От новой жизни с Люси Грей… Кориолан бросил взгляд на генератор – от столовой туда всего сотня ярдов. Даже с учетом недавних тренировок ему не успеть. «Дай мне еще пять минут! – взмолился он, взывая к Вселенной. – Или хотя бы две!»
Увы, Вселенная его проигнорировала. Конвоиры сопроводили его к командиру базы.
Кориолан расправил плечи в ожидании приговора. Командир Хофф поднялся ему навстречу, встал по стойке смирно и отдал честь.
– Рядовой Сноу, позвольте поздравить вас первым! Завтра вы отбываете в школу офицерского состава.
