Люси Грей поняла сразу. Бросив взгляд на миротворцев, которые не обращали на них никакого внимания, она наклонилась и понюхала пудреницу.

– М-м, запах еще не выветрился. Прелестно!

– Пахнет розами, – сказал Кориолан.

– Как и ты, – заметила она. – Такое чувство, словно беру с собой тебя.

– Ну же, – продолжал настаивать Кориолан. – Возьми!

Люси Грей утерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ладно, только на время. – Она взяла пудреницу, сунула в карман и похлопала по нему. – Это поможет мне мыслить здраво. Почему-то победа в Играх кажется слишком невероятной, я не могу этого даже вообразить. Если скажу себе: «Ты должна вернуть эту вещь Кориолану», то будет, на чем сосредоточиться.

Они поговорили еще немного, в основном про устройство арены и где лучше всего спрятаться. Кориолану удалось убедить Люси Грей съесть половину сэндвича и целый персик, прежде чем профессор Серп дунула в свисток. Он и сам не понял, как это произошло, видимо, оба поднялись одновременно, шагнули навстречу друг другу, и вдруг Кориолан обнаружил, что крепко сжимает Люси Грей в объятиях.

– На арене я буду думать только о тебе, – прошептала она.

– Как насчет того парня из Двенадцатого? – полушутя-полусерьезно спросил Кориолан.

– Он убил все чувства, которые у меня к нему были, – заявила Люси Грей. – Единственный парень, для которого есть место в моем сердце, – это ты.

И тогда она его поцеловала. Не в щеку. В губы! И на него пахнуло персиками и розовой пудрой. Прикосновение мягких теплых губ заставило Кориолана вздрогнуть. Вместо того чтобы отпрянуть, он прижал девушку к себе еще крепче. Так вот о чем столько говорят! Вот что сводит людей с ума!.. Когда они наконец отстранились друг от друга, Кориолан сделал глубокий вдох, словно поднялся на поверхность из глубины. Люси Грей распахнула ресницы, и ее взгляд был таким же радостно-изумленным, как, наверно, и у него. Они одновременно потянулись за еще одним поцелуем, но тут вмешались миротворцы и увели ее.

На выходе Фест поддел Кориолана:

– Жаркое у вас получилось прощание!

Кориолан небрежно пожал плечами.

– Такой уж я неотразимый.

– Похоже на то, – кивнул Фест. – Я пытался похлопать свою девушку по плечу, а она мне чуть руку не сломала.

От поцелуя у Кориолана кружилась голова. Вне всякого сомнения, он перешел черту, однако ничуть не жалел… Это было потрясающе! Он шел домой один, смакуя горько-сладкое расставание, и поражался собственной смелости. Кто знает, может, он и нарушил пару правил, вручив девушке пудреницу и намекнув наполнить ее крысиным ядом. Даже если так, оно того стоило! Он сделал это ради нее. И не собирался рассказывать никому, даже Тигрис.

Вряд ли это сильно изменит ход Игр. Чтобы отравить другого трибута, нужна сообразительность и удача. Ума Люси Грей не занимать, особой невезучестью она тоже вроде бы не отличается. Яд действует, если его проглотить, значит, от Кориолана потребуется снабдить ее едой – для приманки. Теперь он чувствовал себя более уверенно, потому что просто сидеть и наблюдать было невыносимо.

После того как Мадам-Бабушка легла спать, Кориолан открылся Тигрис.

– Думаю, она в меня влюблена.

– Конечно! А что к ней чувствуешь ты? – спросила кузина.

– Не знаю, – пожал плечами он. – Я поцеловал ее на прощанье.

Тигрис подняла брови.

– В щеку?

– Нет. В губы.

Кориолан задумался, как бы получше ей объяснить, но ничего кроме «она не такая, как другие» в голову не пришло. Опыта общения с девушками у него было совсем немного, с любовью дело обстояло еще хуже. Главный приоритет для них с Тигрис – скрывать плачевное положение Сноу. Они редко приглашали в свои апартаменты гостей, даже когда Тигрис влюбилась на последнем году обучения в Академии. Ее нежелание приводить любимого домой тот воспринял как холодность, и это стало причиной разрыва. Кориолан сделал вывод: слишком тесные отношения заводить не стоит. Он нравился многим одноклассницам, однако успешно держал их на расстоянии. Сломанный лифт служил хорошим оправданием, да и Мадам-Бабушка, сама того не зная, обзавелась несколькими вымышленными недугами, которые требовали абсолютного покоя. В прошлом году, правда, случился один эпизод в переулке за вокзалом, хотя к любви он не имел никакого отношения: Кориолан повелся на подначку Феста и заодно приобрел репутацию парня бывалого.

Увы, Люси Грей была трибутом, отправляющимся на арену. И даже если бы обстоятельства сложились иначе, она так и осталась бы девушкой из дистрикта. Те, кто живут не в Капитолии, – граждане второго сорта. Люди и в то же время животные. Бесформенная масса несчастных дикарей, чья участь Кориолана никогда особо не интересовала. Похоже, из этого правила существует исключение – Люси Грей Бэйрд. Личность, которая трудно поддается определению. Редкая птица, как и он сам. В противном случае вряд ли от ее поцелуя у него подогнулись бы колени.

В ту ночь Кориолан уснул, прокручивая в голове прощальный поцелуй…

Утро Голодных игр выдалось ясным и солнечным. Кориолан привел себя в порядок, позавтракал и отправился по жаре на студию «Новостей Капитолия». Он отказался от толстого слоя грима, как у Счастливчика, позволив лишь слегка напудрить себе лицо, чтобы не потеть перед камерами. Спокойный и невозмутимый – вот каким должен выглядеть настоящий Сноу. Пудра пахла сладко, но ей не хватало изысканности материной пудры, которую он бережно спрятал в ящик с носками в своем шкафу.

– Доброе утро, мистер Сноу. – Голос доктора Галл вырвал его из размышлений. Конечно, она тоже находилась в студии. Где же еще ей быть в день открытия Голодных игр?

Как ни странно, директор Хайботтом также решил почтить их своим присутствием, и его мутные глаза уставились на Кориолана.

– Мы слышали, вчера имела место весьма трогательная сцена прощания с трибутом.

Фу! Можно ли вообразить кого-нибудь менее пригодного для любви, чем эта парочка? Откуда они вообще узнали? Профессор Серп на сплетницу вроде бы не похожа, тогда кто же разнес новость? Вероятно, тот поцелуй видели почти все менторы…

Ну и ладно! Эта парочка не выведет его из себя.

– Как справедливо заметила доктор Галл, эмоции сейчас зашкаливают.

– Да, и очень жаль, что твоя девушка едва ли протянет до вечера, – покачала головой доктор Галл.

Как же Кориолан их ненавидел! Вечно они злорадствуют! Однако пришлось ограничиться небрежным пожатием плечами.

– Как говорится, ничего не кончено, пока не пропоет сойка-пересмешница. – При виде недоумения на их лицах ему стало приятно. От расспросов им пришлось воздержаться, потому что подошел Рем Дулиттл и сообщил о смерти трибута из Дистрикта-5. Ветеринар сделал все, что мог, но прошлой ночью тот умер из-за осложнений, вызванных астмой или чем-то подобным. Директор Хайботтом и доктор Галл ушли, чтобы объявить об очередной потере.

Как Кориолан ни старался, он не мог вспомнить ни этого юношу, ни его ментора. Готовясь к открытию Игр, он обновил список участников, выданный профессором Демиглосом. Удобства ради он решил вычеркивать выбывшие команды независимо от того, что с ними случилось. Кориолан вовсе не был бессердечным, просто стремился избежать путаницы. Он вынул листок из сумки, чтобы отметить новую жертву.

Дистрикт-1

Дистрикт-2

Дистрикт-3

Юноша (Серк) – Ио Джаспер

Девушка (Тесли) – Урбан Канвилл

Дистрикт-4

Юноша (Мизен) – Персефона Прайс

Девушка (Коралл) – Фест Крид

Дистрикт-5

Девушка (Соль) – Ифигения Мосс

Дистрикт-6

Дистрикт-7

Юноша (Трич) – Випсания Серп

Девушка (Ламина) – Плиний Харрингтон

Дистрикт-8

Юноша (Бобин) – Юнона Фиппс

Девушка (Воуви) – Иларий Хевенсби

Дистрикт-9

Дистрикт-10

Юноша (Теннер) – Домиция Уимсвик

Дистрикт-11

Юноша (Рипер) – Клеменсия Давкоут

Девушка (Дилл) – Феликс Равинстилл

Дистрикт-12

Юноша (Джессап) – Лисистрата Викерс

Девушка (Люси Грей) – Кориолан Сноу

Количество соперников Люси Грей сократилось до тринадцати. Минус еще один, к тому же юноша. Прекрасная новость.

Менторский список успел помяться, и Кориолан аккуратно сложил его вчетверо, решив хранить во внешнем кармане школьной сумки, чтобы было проще доставать. Внутри неожиданно обнаружился носовой платок, хотя обычно он держал свои платки в карманах одежды. Потом Кориолан сообразил: это же тот самый, которым Люси Грей утирала слезы, когда он принес ей хлебный пудинг. Приятно иметь нечто настолько личное, можно сказать, талисман, в память о ней. Он осторожно положил список рядом с платком.

На предшоу пригласили только тех менторов, которые принимали участие в вечере интервью. Все они по умолчанию стали лицами Голодных игр, даже если их трибуты были аутсайдерами. В углу студии поставили несколько мягких кресел и журнальный столик, повесили слегка кособокую люстру. Большинство менторов принялись заново рассказывать биографии своих трибутов, стараясь как можно лучше расписать их боевые качества, даже если таковых особо не имелось.

На вечере интервью Кориолан отдал все эфирное время песне Люси Грей и теперь был единственным ментором с новым материалом. Довольный Счастливчик Фликермен позволил ему превысить лимит времени. Кориолан по большей части рассказывал про музыкальный ансамбль Люси Грей и всячески подчеркивал, что ее нельзя считать в полной мере жительницей дистрикта, скорее наоборот. Ансамбль имел давнюю историю, все исполнители были артистами, каких теперь редко встретишь, и ничуть не походили на жителей дистриктов. В сущности, если задуматься, они почти капитолийцы, и лишь благодаря несчастливому стечению обстоятельств осели или, что гораздо вероятнее, вынуждены были осесть в Дистрикте-12. Зрители наверняка и сами заметили, что Люси Грей чувствует себя в Капитолии как дома, подчеркнул Кориолан, и Счастливчик согласился, признав, что в этой девушке действительно есть нечто особенное.

Заняв место возле ведущего, Лисистрата бросила на Кориолана сердитый взгляд, значение которого он понял, едва та заговорила. Лисистрата пыталась выставить Джессапа с Люси Грей парой и вызвать симпатию к ним обоим. Хотя Джессап – простой шахтер, разве не ясно зрителям с самого первого совместного поклона на Жатве, что их связывают узы товарищества? Да и кто не заметил бы их необычайной близости, которой так часто не хватает трибутам из одного дистрикта? И вообще, заявила Лисистрата, они весьма преданы друг другу. Учитывая силу Джессапа и способность Люси Грей очаровывать публику, победа в нынешних Голодных играх наверняка останется за Дистриктом-12.

Затем место Лисистраты занял директор Хайботтом и принялся анализировать совместный проект менторов и трибутов с таким видом, словно все это время вовсе не находился под действием наркотика. На самом деле Кориолана даже встревожили его меткие наблюдения. Директор заметил, что вначале ученики Капитолия имели определенные предубеждения против своих подопечных из дистриктов, но за две недели, прошедшие после Жатвы, многие пересмотрели взгляды на жизнь, научились ценить и даже уважать трибутов.

– Как говорится, врага нужно знать. А что поможет в этом лучше, чем совместное участие в Голодных играх? Капитолию удалось победить в войне лишь в результате долгих, тяжелых боевых действий, к тому же недавно на арене прогремели новые взрывы. Полагать, что одной из враждующих сторон не хватает ума, силы или отваги, было бы ошибкой.

– Разве можно сравнивать наших детей и их? – влез Счастливчик. – С первого взгляда ясно, что наши – гораздо лучше!

– С первого взгляда ясно, что наших лучше кормили, одевали и водили к хорошим дантистам, – пояснил директор Хайботтом. – Считать иначе и приписывать им физическое, психическое или моральное превосходство – весьма ошибочно. Подобное высокомерие едва не прикончило нас во время войны.

– Потрясающе, – протянул Счастливчик. – Надо же, какая у вас неординарная точка зрения!

– Благодарю, мистер Фликермен. Вряд ли найдется человек, чье мнение я ценю столь же высоко, как ваше, – с невозмутимым видом проговорил директор.

К удивлению Кориолана, Счастливчик принял похвалу за чистую монету и покраснел от удовольствия.

– Вы очень добры, мистер Хайботтом. Как мы знаем, я всего лишь скромный телеведущий.

– И подающий надежды волшебник, – напомнил ему директор.

– Пожалуй, я готов признать вину! – воскликнул Счастливчик со смехом. – Погодите-ка, что у вас тут? – И он достал из-за уха директора Хайботтома плоскую полосатую конфетку. – Ваше?

Директор Хайботтом даже не подумал ее взять.

– Вот это да! Откуда?

– Ловкость рук, – ответил ведущий с хитрой усмешкой, – и никакого мошенничества.

В Академию Кориолан возвращался в одном автомобиле с Феликсом Равинстиллом и директором Хайботтомом, которые, видимо, часто встречались в обществе и теперь радостно болтали, не обращая внимания на попутчика. И он задумался о словах директора про людей в дистриктах. Якобы они, по сути, равны тем, кто живет в Капитолии, только находятся в худшем материальном положении. Идея слишком радикальная, чтобы высказывать ее открыто. Конечно, Мадам-Бабушка и многие другие с ним ни за что не согласятся. К тому же теперь попытка Кориолана отграничить Люси Грей от жителей дистриктов выглядела по меньшей мере жалко. Хотел бы он знать, насколько его мотивы обусловлены выигрышной стратегией и насколько отражают смятение, в котором он находится из-за нежных чувств к своему трибуту.

На входе в зал Феликс отвлекся на репортеров, и тут на плечо Кориолану легла рука.

– Как зовут твоего друга, ментора Второго? Ну, того эмоционального парнишку? – спросил директор Хайботтом.

– Сеян Плинт, – ответил Кориолан. Собственно, друзьями они вовсе не были, но директора это не касалось.

– Пожалуй, лучше ему сесть поближе к выходу. – Директор вынул из кармана бутылочку, нырнул за ближайшую колонну и вытряхнул несколько капель морфлинга себе в рот.

Прежде, чем Кориолан успел позаботиться о Сеяне, к нему подлетела рассерженная Лисистрата.

– Честное слово, Кориолан, мог бы хоть немного со мной посоветоваться! Джессап во всеуслышание называет Люси Грей своей союзницей!

– Откуда мне было знать, что ты задумала? Поверь, я вовсе не хотел тебя подставить! Если нам выпадет еще один шанс, я непременно стану работать в команде, – пообещал он.

– Что-то я сильно сомневаюсь, – сердито буркнула она.

Сатирия пробилась сквозь толпу и только подлила масла в огонь:

– Какое удачное интервью, мой милый! Я сама чуть не поверила, что твоя девушка – уроженка Капитолия!.. А теперь пошли со мной. Ты тоже, Лисистрата. Вам нужно получить значки и коммуникаторы.

Она повела их через зал, который в этом году буквально гудел от радостного предвкушения. Многие желали Кориолану удачи, поздравляли с успешным интервью. Ему нравилось внимание, однако было во всем этом нечто тревожное. В прошлом открытие Игр проходило без всякой шумихи, люди избегали смотреть друг другу в глаза и лишний раз рта не раскрывали. Теперь же толпа волновалась, словно предвкушая любимое развлечение.

За отдельным столом распорядитель вручал менторам экипировку. Всем выдали ярко-желтые значки со словом «ментор», чтобы носить его на шее, а тем, чьи трибуты еще участвовали в Играх, полагались коммуникаторы – предмет зависти тех, чьи подопечные выбыли. Во время войны и послевоенной разрухи граждане Панема лишились практически всех личных устройств, потому что производство сосредоточилось на первоочередных потребностях. Даже простые средства связи стали редкостью. Коммуникаторы крепились на запястье и имели маленький дисплей, на котором красным мигал перечень подарков от спонсоров. Все, что ментору требовалось сделать, – пролистать список продуктов, выбрать нужный и щелкнуть по нему дважды, чтобы распорядитель организовал доставку с помощью беспилотника. Некоторые трибуты подарков не заработали. Хотя Рипер участия в вечере интервью не принял, спонсоры помнили его по представлению в зоопарке. Клеменсия так и не появилась, и ее коммуникатор сиротливо лежал на столе, притягивая жадные взгляды Ливии.

Кориолан отвел Лисистрату в сторонку и показал ей свой список подарков.

– Послушай, у меня тут целая куча всего. Раз уж наши трибуты объединились, я буду посылать еду им обоим.

– Спасибо, я тоже. Извини, я вовсе не хотела с тобой ссориться. Ты не виноват, мне самой следовало поднять этот вопрос. – Она понизила голос до шепота: – Понимаешь… вчера мне не спалось, я все думала, как выдержать до конца. Знаю, Игры устраивают в наказание дистриктам, но разве мы недостаточно их наказали? Сколько можно затягивать войну?

– Доктор Галл считает, что вечно, – ответил Кориолан. – В классе она об этом уже говорила.

– Дело не в ней одной. Только посмотри! – Лисистрата указала на веселящуюся публику. – Это же отвратительно!

Кориолан попытался ее успокоить.

– Моя кузина велела помнить о том, что не мы это устроили. Мы еще просто дети.

– Знаешь, от этого ничуть не легче. Ты ведь понимаешь, что нас с тобой используют? – грустно спросила Лисистрата. – А трое наших одноклассников мертвы…

Используют? Кориолан всегда считал, что быть ментором – большая честь. Возможность послужить Капитолию и немного прославиться. Хотя отчасти Лисистрата права. Если дело неблагородное, то и участвовать в нем бесчестно. Он внезапно понял, что им манипулировали, и ощутил свою беспомощность. Словно он сам скорее трибут, чем ментор.

– Скажи мне, что это закончится быстро, – попросила Лисистрата.

– Скоро все закончится, – заверил ее Кориолан. – Хочешь, сядем вместе? Тогда сможем лучше управляться с подарками.

– Давай, – кивнула она.

К этому времени собралась вся школа. Кориолан с Лисистратой протиснулись сквозь толпу в переднюю часть зала, где стояли двадцать четыре кресла для менторов. Явиться должны были все, независимо от того, остались их трибуты живы или нет.

– Прошу, только не на первый ряд! – взмолилась Лисистрата. – Не хочу, чтобы камера уткнулась мне прямо в лицо, когда моего Джессапа убьют.

Конечно, она была права. Стоит трибуту погибнуть, как камеру тут же наведут на его ментора. Если Люси Грей умрет, Кориолана непременно покажут крупным планом.

Кориолан внял ее просьбе и отвел Лисистрату к заднему ряду. Они уселись, и он посмотрел на огромный экран, где Счастливчик Фликермен выступал в роли туристического гида по дистриктам: перечислял виды промышленности, сдабривая скучные факты погодой и фокусами. Для Счастливчика Голодные игры стали звездным часом, и, рассказывая про Дистрикт-5, чьей специализацией была энергетика, он не преминул задействовать какой-то хитрый прибор, от которого волосы у него встали дыбом.

– Я прямо-таки искрюсь! – радостно выпалил он.

– Какой придурок! – пробормотала Лисистрата и вдруг отвлеклась. – Вот уж не думала, что от гриппа бывают такие ужасные последствия!

Кориолан проследил за ее взглядом до стола, где Клеменсия как раз получила значок и коммуникатор. Она пристально оглядывала зал в поисках кого-то… О нет, она ищет именно его! Едва их глаза встретились, как Клеменсия ринулась прямиком к заднему ряду кресел, и вид у нее был отнюдь не радостный. Ярко-желтая радужка вылиняла до блеклого оттенка цветочной пыльцы, покрытый чешуей участок тела скрывала белая блузка с высоким воротником и длинными рукавами, и все же несмотря на это Клеменсия буквально излучала немочь. Кожа на лице шелушилась, и девушка постоянно почесывалась; язык то высовывался изо рта, то деловито обшаривал внутреннюю сторону щеки. Клеменсия прошла по предпоследнему ряду, остановилась прямо перед Кориоланом и молча стояла, между делом стряхивая с лица кусочки кожи.

– Спасибо, что навестил, Корио! – выпалила Клеменсия.

– Клемми, я собирался, но мне ведь и самому изрядно досталось… – начал объяснять он.

Договорить она не дала.

– Спасибо, что связался с моими родителями! Спасибо, что сообщил им, куда я делась!

Лисистрата посмотрела на нее озадаченно.

– Мы все знали, где ты, Клем. Врачи сказали, что навещать тебя нельзя, потому что ты заразная. Я пыталась позвонить, но мне сообщили, что ты спишь.

Кориолан решил придерживаться той же версии.

– Я тоже пытался, Клемми. Неоднократно. Врачи постоянно давали мне от ворот поворот. А что касается твоих родителей, то доктор меня заверил: они уже на пути в больницу. – Хотя ничего из этого не было правдой, что еще он мог ей сказать? Очевидно, змеиный яд совсем выбил Клеменсию из душевного равновесия, иначе вряд ли бы она стала вести себя так на публике. – Если был не прав, извини. Повторяю, мне и самому изрядно досталось.

– Да неужели? На интервью ты выглядел превосходно! И ты, и твой трибут.

– Полегче, Клем. Он же не виноват, что ты заболела! – вмешался Фест, который слышал большую часть разговора.

– Заткнись! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! – выпалила Клеменсия и бросилась прочь, к креслам первого ряда.

Фест сел возле Лисистраты.

– Что с ней такое? И с кожей проблемы, как будто она линяет.

– Мы все сейчас не в себе, – пожала плечами Лисистрата.

– И все же Клем на себя не похожа. Интересно, что… – начал Фест.

– Сеян! – окликнул Кориолан, радуясь возможности сменить тему разговора, и похлопал по свободному креслу. – Иди к нам!

– Спасибо, – сказал Сеян, плюхнувшись на место с краю. Вид у него был нездоровый, глаза лихорадочно блестели.

Лисистрата перегнулась через Кориолана и пожала Плинту руку.

– Чем скорее начнется, тем скорее закончится.

– До следующего года, – мрачно напомнил он, с благодарностью похлопав ее по руке.

Ученикам велели занять свои места, но не успели они рассесться, как на экранах возник герб Капитолия, и гимн поднял всех на ноги. Голос Кориолана перекрывал неуверенное бормотание остальных менторов, которые до сих пор не удосужились выучить слова. Неужели так трудно приложить хоть немного усилий?!

Когда Счастливчик Фликермен вернулся и вытянул руки в приветственном жесте, Кориолан заметил на его ладони смазанный след от конфетки.

– Леди и джентльмены, Десятые Голодные игры объявляются открытыми!

На экранах появилось изображение арены. Четырнадцать трибутов, которые оставались в списке Кориолана, построились на большом круге и ждали удара гонга. Однако никто не обращал внимания ни на них, ни на следы от недавних взрывов на поле, ни на оружие, сваленное кучей на пыльной земле, ни на флаг Панема, висевший на трибуне, – новый декоративный штрих от распорядителей.

Все взгляды следовали за камерой, которая медленно приближалась к двум стальным столбам, расположенным неподалеку от главного входа на арену. Двадцать футов в высоту, посередине – поперечная перекладина той же длины. В центре конструкции висел закованный в кандалы Марк, такой избитый и окровавленный, что сперва Кориолан принял его за труп. Потом распухшие губы трибута шевельнулись, обнажив сломанные зубы, и всем стало ясно, что он еще жив.