45

Понедельник. Пришлось писать служебную записку, попутно просветив заведующую, что объяснительную, как они хотели, пишут только при правонарушении, по поводу неучастия в диспансеризации. Написал длинно и скучно (мягкий вариант), не преминув, однако, засунуть начальству пару маленьких ежиков в штаны на предмет двухлетнего отсутствия у меня медсестры и не работавшего принтера. Указал и на то, что, поскольку диспансеризацию проходят в основном и так обратившиеся за медицинской помощью пациенты, подходящие по году, я, ходя по четырем — пяти — шести участкам без приема, не могу в этом участвовать физически, и что даже осмотренных мной на дому пациентов, подписавших бумагу о согласии на диспансеризацию и направленных в поликлинику, завершает другой врач. Да и записывает на себя: какие-никакие, а деньги. Есть у нас одна умелица-стахановка. Фамилию, конечно, не назвал — некорректно. Но ее и так все знают и почему-то побаиваются. Особа, приближенная к императору? Или местные профсоюзные лидеры и должны считать все народное и своим тоже и присваивать его «по старшинству»? Да и вьетнамец наш освоил заочную диспансеризацию пациентов с моих участков.

Впрочем, все эти десятки и даже сотни тысяч получаемых ими рублей — это, на мой взгляд, просто компенсация за риск, пусть и небольшой, того, что эти средства могут пойти на оплату судебных издержек.

В конце не удержался и написал, что, поскольку планирование будущих успехов высокие руководители осуществляют исходя из достигнутых, новые планы могут стать («ха-ха» — не включено) невыполнимыми без приписок и подлога, что может отрицательно сказаться на мировоззрении медицинского персонала в преддверии выборов в будущем году. (Наши начальники как-то очень трепетно относятся к выборам. Боятся потерять налаженные связи?)

Существуют, конечно, учреждения, где так над терапевтами не глумятся, как, например, в новой недавно открытой ведомственной поликлинике ВМА, но там базовая ставка фактически соответствует минимальному прожиточному минимуму.

Наверное, я не тем занимаюсь. Может, стоило посвятить жизнь поиском золотого ключика к тайнам долголетия в мутном море пептидов? Был бы увенчан лаврами и богат. Хотя нет, для этого надо было еще в юности тренироваться — воровать по мелкому в магазинах, передергивать, лукавить. Так что не мое это. Да и не хотелось бы, чтобы в конце пути эпитафией стало что-нибудь вроде сталинского резюме на смерть Богомольца, обещавшего вождю долгую жизнь: «Всэх нас обманул».

Грустно. Да и вчерашний день не порадовал. Ездили накануне с Костей-патологоанатомом на рыбалку. Недалеко. Посидеть, пообщаться. Если далеко и на машине, так выпить нельзя. Если далеко и на электричке, так неудобно, и денег на проезд потратишь больше, чем на ту же рыбу в магазине, если сетью не ловить. Так что мотанули в Кавголово: и близко, и его кот будет доволен. Правда каждый третий — четвертый выловленный там подлещик имеет глиста внутри, о чем обычно предупреждает образовавшаяся внизу у его головы выпуклость. Пусть после длительной тепловой обработки даже такая рыба особого риска для кошачьего здоровья и не представляет, но все равно неприятно.

Лучше бы не ездил. Оказалось, Костя побывал в Греции и с тамошними монахами разговорился, как он умеет. Они-то ему и поведали, что рай пустой, нет там почти никого. Раскаялся ты, не раскаялся, посты ты соблюдаешь или вегетарианец, рай тебе особенно не светит. Некому туда попадать.

Интересно, если души нельзя спасти, как сами монахи с этим живут? И для чего?

Надо же, зараза, всегда сумеет найти какую-нибудь гадость и другим рассказать. Хотя, возможно, это — уже профессиональный навык. И тут, умелец, надыбал ДСП информацию. А я-то думаю, чего наш патриарх себе «здесь» в Геленжике у моря виллу (духовно-культурный центр на языке РПЦ) построил, окруженную десятикилометровым забором, а его сановники на дорогущих иномарках ездят. Он даже сам их публично увещевать начал, мол, не смущайте бедную паству крутизной своих тачек. Действительно раздражает, даже если скажешь, что, мол, не купил, а приятели (похоже, великие грешники) подарили на день рождения. А о местных духовно-культурных центрах прихожане могут и не знать. Чего говорить, соблюдают известный общий принцип: «Живи здесь и сейчас». Но как-то не по-Божески, что ли.

Да и поторопился наш патриарх со строительством: сейчас мог бы один из закрытых и выставленных на продажу санаториев в Симеизе купить, и не очень дорого, поскольку некоторые нувориши брезгуют занимать место после больных. И воздух там, пока весь реликтовый можжевельник не вырубили, поздоровее будет.

Однако ребят понять можно. У нас на юбилейной встрече выпускников для самых недалеких единственным мерилом успеха в жизни стала стоимость личного авто. Один так половину вечера ходил выспрашивал, у кого какая машина, и если узнавал, что у кого-то дороже, обижался и больше не подходил, что оказалось дополнительным преимуществом. Но мы-то — миряне, да еще военные, склонные к упрощению и минимизации критериев. Совсем как страдающие сенильной деменцией старушки, основным и обычно единственным критерием качества лечения для которых, является число сделанных капельниц.

Но главное — проверить официальные постулаты церкви относительно загробной жизни трудно: надежной доказанной обратной связи с «оттуда» нет. Я как-то пытался найти очевидца, разузнать — не получилось. Даже после тщательного допроса моей бывшей первой жены, практически побывавшей там, ситуация не прояснилась. Так вышло, что эта дура вдруг захотела свои прыщи на лице ультрафиолетом подсушить, и сделать это решила лежа в ванной. У меня там еще с курсантских времен специальный настильчик был сделан: вылезать лень, подольешь горячей воды и занимаешься, занимаешься, занимаешься. Ну, набрала ванну, нацепила черные очки, установила и включила лампу, залезла в воду, а потом решила лампу поправить. Ее, естественно, шарахнуло, лампа свалилась в воду, и бабу стало бить током уже на постоянной основе.

Я в это время книгу читал на диване. Услышал только какой-то всплеск. Подождал. Крикнул: «Соня! Соня!» Ответа нет. Пошел посмотреть, а она под водой лежит голая и в черных очках. Ну, вырвал шнур из розетки, вытащил ее на пол. Ни дыхания, ни сердцебиения. Хорошо, я четыре года подряд учил солдат оказанию первой медицинской помощи. Все на автомате делал. Неожиданно быстро завелась. А потом ее стало корячить. Мышцы после кислородного голодания стали судорожно сокращаться, и пошел дикий ор. Тут поплохело уже мне. Ну, думаю, произошла декортикация, ведь, сколько времени она там под током пробыла, не знаю, и я получил бессознательное существо на всю оставшуюся жизнь. Слава богу, сознание вернулось. Позже спросил у нее:

— Как там было?

— Стало тихо, светло, легко, спокойно. А потом пришел ты…

Думаю, если бы отправление намечалось в тартарары, вероятность чего была достаточно высока, ей бы изначально так хорошо не было.