34

Мало того, что понедельник, так еще в области копчика опять зачесалось. Снова этот герпес зостер лезет. Выбрал себе постоянное место. Хорошо, что не на лице или в глазу. Засел в паравертебральных ганглиях — не выгнать. Я его сразу просто йодом сжигаю, пока не расползся. Раньше раз в год — два появлялся, а теперь через три месяца вылазит. Или это все от творожков, идентичных натуральным, которые жена закупала во множестве нам на завтрак в целях жалкой экономии? Вкус у них был действительно какой-то странный — ни рыба ни мясо. Глутаматов они туда нафигачили по ошибке или по своим новым ТУ, что ли. А может, что-то с иммунитетом? Ну не ВИЧ же словил. Иголками не укалывался. Порочащих связей не имел. Была возможность — пациентка красавица с одеждой из двух узеньких ленточек на бедрах. Так и ластилась. Любительница случайного секса? Муж бесплоден? Нимфоманка? ВИЧ-экстремистка? Не знаю. Шланг бы точно воспользовался.

Или вирус во время протезирования внесли бурчиком?

Тоже идиот: два зуба вырвал и четыре изуродовал ради челюсти, которую даже не ношу, поскольку она давит на слизистую.

ВИЧа сейчас столько развелось, что работники от большой медицины не знают, что и говорить. Вроде как каждый сотый инфицирован в больших городах. Покровский твердит о росте числа ВИЧ-инфицированных на десять процентов в год, особенно в «ВИЧ-наркоманской» столице Сибири — Иркутске, где инфицирован каждый пятидесятый, а по словам Воронина, число новых случаев заражения ВИЧ к 2020 году снизится на двадцать пять процентов. Такие вот предполагаются удивительные колебания. Сначала будет расти, а в 2020-м резко снизится.

Хотя некоторые уже сейчас говорят и о росте в двести пятьдесят процентов к тому же году, но это скорее относится к вопросу о дофинасировании.

Как отделить считателей от писателей?

Да впрочем, я и сам чаше стал встречаться со случаями СПИДа. Месяц назад госпитализировал одну больную, недавно вышедшую замуж. Красивая, миниатюрная, только мужу не сказала, что заражена ВИЧ. Решила пожить нормальной семейной жизнью, зараза.

Осмотрел дамочку. И бурсит у нее, и пиелонефрит, и стоматит, и хрипы, и частый жидкий стул, все, почти как у бегемотиков в стихах про Айболита. Да и подмышечные лимфоузлы большие и мягкие, как ватные шарики, — патогномоничный такой симптомчик. Не женщина, а пробирка с питательной средой для микробов.

Мужу сказал только, что у нее проблемы с иммунитетом, и госпитализировал в больницу Боткина с диагнозом «энтероколит» — как раз по назначению. Она там вскоре и умерла. А потом и у него обнаружился вирус. Мужик сначала запил, но затем из пике вышел, оправился. Недавно встретил его на улице.

— Доктор, — говорит, — а Вы ведь подозревали у нее СПИД. Почему не сказали?

— Ну, сказал бы. Вы бы меня тут же на месте и убили.

— Ага. Гы-гы-гы.

— А мне это надо?

Некоторые более совестливые инфицированные тетки себе для дальнейшей жизни товарищей по несчастью подбирают, другие гастарбайтеров заводят, которым бывает все равно, лишь бы дырочка была, третьим вообще становится на всех наплевать: «А катись оно все вам…» Бывает также, и достаточно часто, вдруг, вспомнив про Богом данное предназначение, эти бабоньки рожать собираются. Не факт, что ребенок родится инфицированным, но риск высок — от пятнадцати до тридцати процентов, в зависимости от вирусной нагрузки. Как они потом будут со своей совестью договариваться, если малыш заразится?

Хотя наш новый инфекционист, почему-то оптимист по натуре, и утверждает, что в Питере этот риск составляет всего два процента, но, думаю, это касается лишь обследованных и пролеченных будущих родительниц и не исключенных из исследования как не уложившихся в искомый результат. Статистика, так же как бухгалтерия, — вещь лукавая.

Мужики тоже бывают хороши. Один так два раза женился и последовательно заразил и схоронил обеих жен. И не судили.

Надо будет в «Хеликс» сходить, анализы сдать. А то, если не перехватишь анализ, врачебная тайна быстро распространится. Ловить потом сочувствующие и не очень взгляды сослуживцев совсем не хочется. А если еще и «эвакуация» предстоит… Рановато. Хотя и так каждого четвертого — пятого моего сокурсника уже нет. Один в Афганистане погиб, другого, что на Украине на наркотиках поднялся, на рельсы бросили, остальные поумирали — кто от рака, кто от сердечнососудистых болезней, кто от пьянства, особенно в последнее время, после увольнений по возрасту. Вот, неделю назад и Владик «сыграл в бутылку», решив продолжить семейное торжество в одиночестве на даче.

Раньше, когда доктором наук на кафедре служил, как-то держался, а тут расслабился. Впрочем, уже на старших курсах на своих вечеринках мы, чтобы не портил всем праздник своей болтовней, устраивали ему «быстрое погружение» — каждый по очереди подходил выпить с ним на двоих. Потом тело тихо закатывали в угол.

На похороны не пошел. Не любил я его, и согласно слушать, какой он был хороший врач и друг не хотелось.