16

Понедельник. Припозднился с выходом из дома, а общественного транспорта в упор не видно. Что-то рано ребята стали выполнять свой замечательный план по пассажироперевозкам. Пытливый русский ум ведь и здесь нашел выход: кондуктор договаривается с водителем трамвая или троллейбуса, и тот движется медленно-медленно, забирая скопившихся в ожидании пассажиров, а за ним почти сразу приходит пустой трамвай или троллейбус с ребятами, не освоившими договорный процесс. Да и не обогнать. Так что опять пришлось раскошеливаться на проезд в маршрутке.

Не люблю маршрутки: мало того, что разбиться можно, «десять минут страха — и ты на месте», но и подхватить палочку Коха, если сесть рядом с водилой.

Слышал, что один владелец частного автопарка решил проверить здоровье своих водителей, большинство из которых — приезжие. Договорился с флюорографическим кабинетом… Там нашлись такие открытые формы туберкулеза, которых даже у зеков нет: за последними все-таки присматривают. К тому же все эти мигранты официально и законно не входят в относительно благополучную российскую статистику. Хозяин, молодец, сказал: «Мать вашу!» — и больные рассосались по другим автопаркам. Бесплатно выявлять, лечить или загонять обратно на родину этих хроников никто же не будет, тем более документов у них, кроме нескольких бумажек, купленных в переходе метро или в спецшарашках, нет, как и постоянного места проживания. А нанимать их выгодно. Даже зарплату можно не платить. Сделал план — остальное твое. Вот они и мотаются. Хорошо, если «стимулируются» и за рулем не засыпают. Нормальная рабочая практика.

Одно время пробовал ездить по вызовам на своей «копейке». Имиджевый такой транспорт. Честный участковый на честном старом автомобиле. Конечно, если нет пробок, удобнее и быстрее до поликлиники добираться. Но за все время дорожающий бензин тебе никто не заплатит, а деньги за карточку на наземный транспорт все-таки выделяют. К тому же вот беда: везде все места вокруг домов забиты, да еще и цепями с замками огорожены. Бороться с этим, конечно, можно, и достаточно просто: раз-другой засунуть в прорезь замочка пару спичек или зубочисток и обломать. И люди сами сбросят свои цепи. Но не врачебное это дело, да и озлобление обычно рождает озверение.

Иногда бывает трудно подъехать к дому, и если местные власти начинают к концу года с помощью гастарбайтеров «зарывать неосвоенные деньги в асфальт» в целях предупреждения сокращения бюджета на год будущий. Впрочем, ребят понять можно: не освоишь, хоть как-то, деньги — тебя публично на совещании высекут, мол, не надо остальным руководителям районов своей щепетильностью при решении финансовых вопросов в нос тыкать. Сказано: «Протрать!!!», значит — протрать. Даже ролик об этом по телевизору зачем-то показали. Стареют ребята. Нюх теряют. Или это их пресс-служба мышей не ловит?

Может, именно по такому сценарию и у нас вдоль «убитой» дорожки на днях «таджиками» (им выгоднее подряд уступить) цветы с двух сторон посадили. Последнее, впрочем, правильно — четное число цветов.

Успел-таки записаться в книгу прибытия до проведения красной черты. А тут новость: на нашем отделении появился новый врач — мой однофамилец. Сразу и не понял — огорчаться или радоваться. Но тут прибег начмед с каким-то нелепым наездом. Узнав, что ошибся адресом, буркнул: «Извиняюсь», — и ушел.

Вообще, в таком исполнении возвратная частица говорит либо о безграмотности, либо о неискренности. Я и сам иногда говорю так, когда извиняться не хочу. Мол, извиняю себя, ну как «моюсь», «одеваюсь». Или говорю: «Простите меня великодушно». Обычно делаю так, когда великодушия у этого человека не может быть в принципе. Следовательно, и просьба к нему не относится, а произошел простой отсыл сквернавца в то место, откуда он много лет назад, к несчастию, вылез. Некоторые чувствуют подвох, но придраться не могут. Пусть думают, что я плохо учился или слегка экзальтирован.

Понедельник порадовал еще и тем, что в нагрузку к основным обязанностям нам опять придали по практикантке. Оно и неплохо, если практикантка что-то соображает и умеет производить простейшие манипуляции. Ее можно использовать и в качестве давно отсутствующей медсестры, и даже послать на квартирный вызов к какой-нибудь не очень больной, но цепкой, как клещ, старушке.

Однажды такая девяностолетняя бабулька чуть не до слез запытала одну мою студентку, пытаясь выяснить все причины своих болезней и скрываемые от нее другие тайны медицины. Для ухода от этой бабки я всегда использовал один простой прием: надо смотреть старой ведьме прямо в глаза, как удав на кролика, и, не прерываясь, давать медицинские советы пока не оденешься и не закроешь за собой дверь. Запоздалый крик, приглушенный дверью, «Доктор, а вот еще…» можно уже и не услышать.

Если бы не непонятный гонор у этой девицы, я бы ее так не подставил или рассказал бы о мерах предосторожности при работе с «клещами».

А неделю назад мне всучили то ли на обучение, то ли на растерзание здоровенного студента-практиканта, которого я по традиции окрестил бандерлогом. Причем вначале, пока не прокололся, будучи уже на шестом курсе, он называл себя пятикурсником, вероятно, чтобы скрыть ту немногость знаний, что получил за последний год. Мол, меньше знаний — меньше спрос.

За неделю мне, конечно, не удалось восполнить недополученное за годы, но перед нашим расставанием он уже умел мерить давление обычным тонометром и вежливо обращаться к врачам.

Слабые возражения против обучения в стиле доктора Быкова я пресек сразу, объяснив ему, что информация для лучшего усвоения по правилам мнемотехники должна быть не только избыточной, но и эмоционально окрашенной. Вариант отчета о практике, составленный им, я все-таки подписал, заставив убрать восторженные эпитеты. «В конце концов, как сказал один мой знакомый патологоанатом, пьяница и циник: «Плохие врачи тоже нужны: они помогают оздоровлению подорванного генофонда нации».