5
Снова лил дождь. Крупные, как черника, капли сыпались с неба прямо на мои волосы и на пиджак.
Люси улыбнулась, когда я появился на пороге.
— Ну и красавец! — Она быстро поцеловала меня. — Кстати, спасибо за вчерашний вечер.
— Тебе спасибо. Прекрасно, как всегда.
Адвокатскую контору мы с Люси открыли без малого десять лет назад. Оба мы были на рынке труда более или менее новичками, одинаково полными энтузиазма. Помнится, я видел в ней родственную душу. Она с увлечением делала все, за что бралась, да и сейчас такая же. Поначалу мы часто рассуждали о том, каких успехов достигнем и сколько сотрудников наймем. До найма сотрудников, правда, так и не дошло. Нас вполне удовлетворяла работа вдвоем, и привлекать новых людей мы не хотели. Исключением стал наш помощник Хельмер.
Кто-то из приятелей однажды спросил, как я умудряюсь работать бок о бок с женщиной, в которую некогда был так влюблен. Я вопроса не понял. И до сих пор не понимаю. Находиться рядом с Люси не составляло проблемы, ни раньше, ни сейчас. Больше того, для меня было бы настоящим ударом, если бы она собрала вещи и ушла.
— Ты выглядишь усталым, засиделся допоздна?
— Да нет. — Я подавил зевок.
— Ну-ну. Вокруг глаз круги — точь-в-точь как у панды. Признавайся: лежал в постели и читал про Сару Техас.
— Вовсе нет, — сухо ответил я. — Я читал сидя. Чертовски интересно, вообще-то.
— Могу себе представить, — сказала Люси. — Смазливая девчонка.
Я прошел к себе и едва успел закрыть дверь, как она снова открылась. Вошел наш помощник Хельмер.
— Какой-то сантехник звонил. Хотел перепроверить, на какой адрес прислать счет за ликвидацию потопа в подвале. Я сказал, что у нас нет подвала, и посоветовал посылать фиктивные счета кому-нибудь другому.
— В таком случае перезвони ему и извинись, — сказал я. — Потому что у нас, безусловно, есть подвал, где вчера случился потоп.
Хельмер недоуменно воззрился на меня. По-моему, такое с ним бывает слишком уж часто, но Люси он нравится.
— Не понимаю.
— А тебе и не надо понимать. Будь добр, перезвони. Пусть пришлет счет в контору.
Хельмер исчез, закрыв за собой дверь.
Не прошло и пяти минут, как я разыскал домашний телефон адвоката Тура Густавссона. Старикан был легендой. Пожалуй, не вполне заслуженно, но факт есть факт. Однажды ему довелось защищать очень успешного предпринимателя, которого обвиняли в убийстве жены. Как Густавссону удалось добиться его оправдания — загадка, но буквально за считаные секунды и суд первой инстанции, и верховный суд признали его невиновным. После этого всем захотелось работать с Густавссоном.
Но теперь он, стало быть, на пенсии. Сара Техас была его последним крупным делом. Надеюсь, на мой звонок он обижаться не станет. Нет на свете ничего хуже обиженных стариков, я так считаю.
Гудки, один за другим. Никто не отвечал. Я уже хотел положить трубку, когда послышался звонкий голос: — Алло?
Я прокашлялся от неожиданности, такая у меня дурацкая привычка.
— Мартин Беннер, — сказал я. — Из адвокатской конторы «Беннер и Миллер». Мне бы Тура Густавссона.
Некоторое время царило молчание, потом голос произнес:
— Весьма сожалею, но Тур сейчас не может подойти к телефону.
Я разговаривал с женщиной. Эх, будь она передо мной, я бы наверняка заполучил Густавссона к телефону.
— Печально, — сказал я. — Ведь я звоню по довольно важному делу.
— Вы журналист?
Вопрос застал меня врасплох.
— Да нет, что вы, я не журналист. Адвокат, я ведь сказал. Простите, с кем имею честь?
— Гунилла Густавссон, невестка Тура. А какое у вас дело?
Я помедлил. Чутье подсказывало, что имя Сары Техас не откроет мне двери.
— Я звоню по поводу одного старого дела. С которым Тур работал… некоторое время назад.
На другом конце линии послышался вздох:
— По поводу Сары Техас?
Черт. Хочешь не хочешь, я подтвердил:
— Да.
— Ее дело совершенно измотало свекра, и я вовсе не желаю, чтобы вы говорили с ним об этом.
— Может быть, я, с вашего разрешения, позвоню, когда ему станет лучше? — спросил я.
— Думаю, не стоит. Видите ли, некоторое время назад у него случился тяжелый инсульт. А на прошлой неделе — инфаркт. Мало того, спустя два дня началось воспаление легких. Ему необходимо использовать буквально все свои силы, чтобы пойти на поправку. Иначе вообще неизвестно, выкарабкается ли он.
Голос у нее был ясный и сдержанный, но я отчетливо слышал скрытую тревогу. Неудивительно, учитывая то, что она рассказала.
— Конечно, — сказал я. — Передайте ему пожелания скорейшего выздоровления. Надеюсь, все обойдется.
Я встречал Тура Густавссона лишь несколько раз, но, возможно, он меня вспомнит.
— Спасибо, — сказала невестка. — Я передам, что вы звонили. А кстати, почему бы вам не позвонить Эйвор.
— Эйвор?
— Его помощнице. Вероятно, она сумеет ответить на вопросы о Саре Техас.
Я тотчас заинтересовался:
— А где мне найти Эйвор?
— Она вышла на пенсию одновременно со свекром. Живет в маленькой квартирке в Старом городе. — Невестка Тура продиктовала мне телефон. — Можете сказать ей, что номер вам дала я. Эйвор для нас почти член семьи. Она так восхищалась свекром.
Могу себе представить. Обыкновенная житейская история. За спиной любого успешного мужчины стоит женщина с мягкой улыбкой и тихонько предупреждает, что брюки у него коротковаты. В случае Тура Густавссона эту женщину звали Эйвор. В моем — она пока была безымянной. По крайней мере, ее точно звали не Люси.
Прежде чем связаться с Эйвор, я позвонил в детский сад Беллы. Утром, когда я уходил, малышка куксилась. И я хотел справиться, все ли спокойно.
— Сейчас она в полном порядке, — сообщила воспитательница. — Не забудьте завтра дать ей с собой еды. У нас экскурсия.
Экскурсия и еда — тут не соскучишься. Закончив разговор, я сразу же позвонил няне.
— Завтра Белле надо взять с собой в школу обед.
— Ты имеешь в виду что-нибудь поесть? И в детский сад, а не в школу.
— Ну да. Можешь сообразить вечером что-нибудь простенькое?
— Мартин, речь о том, чтобы сделать несколько бутербродов и купить воды.
— По-твоему, я должен сам?..
Няня молчала.
— Купи что-нибудь попить, а я приготовлю бутерброды, — сказал я.
Закончив и этот разговор, я сосредоточился на вещах поважнее дурацких бутербродов.
Эйвор. Давняя помощница Тура Густавссона. Сможет ли она помочь мне?
Она смогла. И — что куда важнее — хотела помочь. Встретились мы у нее дома. В маленькой, но сказочной квартирке. Словно из иллюстрированного еженедельника. Она наверняка не жалела сил, стараясь облагородить жалкие квадратные метры, на которых решила поселиться.
Эйвор провела меня на кухню и усадила на стул возле треугольного столика. Очевидно, здесь мы будем пить кофе.
— У вас, наверно, уйма дел, я ненадолго, — сказал я.
Имея в виду, понятно, что у меня самого дел выше крыши и мне недосуг распивать кофе с совершенно чужим человеком. Но Эйвор явно не понимала завуалированных намеков.
— Оставайтесь сколько нужно, — сказала она. — У меня времени предостаточно.
Господь даровал мне не то чтобы много талантов, однако наделил незаурядной способностью обаять женщин всех возрастов и культур. Вот и Эйвор не устояла. Сидя за столом, я внимательно слушал, а она дрожащим голосом рассказывала, как плохи дела с Туром Густавссоном и как все это печально.
— Видели бы вы его за работой, — сказала она. — Клянусь, время в суде останавливалось, когда он выступал с защитительными речами.
Я чуть не рассмеялся, но вовремя изобразил кашель.
— Я слыхал о Туре много хорошего. Он был рыцарь закона.
— Пока что он жив, — заметила Эйвор.
— Верно, Тур и сейчас рыцарь закона.
У них явно был роман. Вероятно, не один десяток лет. Эйвор с увлечением рассказывала обо всех тех годах, что работала у Густавссона помощницей. Осторожными маневрами я сумел ускорить ее рассказ, и мы наконец-то подошли к последнему большому делу Тура, к Саре Техас.
— Она ведь созналась, — сказала Эйвор. — Тур пытался ее урезонить, я точно помню. Но она уперлась. Мол, все должно быть по справедливости.
— Тур не сомневался, что она говорит правду?
— Нет, с какой стати? Улики были однозначны. Признания девушки подтвердились. Что ему было делать? Он оказывал ей необходимую поддержку, следил, чтобы в СИЗО с ней обращались по-хорошему. А… потом случилось то, что случилось.
— Она покончила с собой.
Эйвор легонько кивнула.
— Да. Тур очень сокрушался, когда узнал. Но это же не его вина. Я сто раз ему говорила.
Старинные мурские часы тикали в углу. Дождь стучал по оконному стеклу, а я думал: чем я занимаюсь? Сижу, пью кофе у словоохотливой пожилой дамы. Что я, собственно, надеюсь от нее узнать? Эпохальную правду, которую она и Густавссон долгие месяцы утаивали?
Я гонялся за призраками.
Оттого что идиот, именовавший себя Бобби Т., приперся ко мне в контору и учинил переполох.
— Вы не знаете, Тур контактировал с братом Сары Телль?
Эйвор вздрогнула.
— С Бобби? О да. Он жутко злился на Тура, знаете ли. Кричал и ругался у него в кабинете.
— Почему?
— Парень втемяшил себе в голову, что его сестра невиновна.
— И у него были доказательства?
— Помню, как-то раз он явился в контору, размахивая билетом. Но Тур не желал слушать его бредни. И Сара тоже. Она запретила Туру разговаривать с ее братом, и потом Бобби к нам больше не приходил.
Вот это уже интересно. Значит, Сара прогнала брата, когда он попытался ей помочь.
— Как по-вашему, почему Саре было так важно, чтобы ее осудили за убийства? — спросил я.
— Она хотела обрести покой. — В глазах у Эйвор блеснули слезы. Она повертела в руках чашку. — Наверно, мы все этого хотим. Покоя.
Покой. Пожалуй, это самое странное, что я когда-либо слышал.
Кухня вдруг показалась мне холодной и промозглой. Кофе стал противным на вкус, и мне захотелось обратно в контору. Может, найдется повод еще раз навестить Эйвор, но сегодня я определенно потратил время зря.
— Спасибо, что согласились поговорить со мной. — Я поставил чашку в крошечную мойку.
— Это вам спасибо. Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне.
Будто я приходил ради нее.
Она проводила меня в переднюю, стояла и смотрела, как я обуваюсь. Вообще нам, шведам, пора с этим завязывать, незачем заставлять людей ходить в носках. Это же унизительно.
— Кстати, у меня на чердаке есть кой-какие материалы, которые вы, вероятно, были бы не прочь посмотреть, — сказала Эйвор.
Я вопросительно взглянул на нее.
— Насчет Сары Техас, — уточнила она. — Там всего одна коробка. Хотите взглянуть?
Я медлил. Неужели всерьез раздумываю, не потратить ли еще больше времени на это дохлое дело?
Хотя какого черта, раз уж я начал разматывать этот паршивый клубок, надо довести дело до конца.
— А что, с удовольствием, — сказал я.
Будто в ответ на мои слова, над крышей дома грянул громовой раскат.
— Тогда я сбегаю на чердак, принесу бумаги, — сказала Эйвор, надевая кофту. — Подождите здесь.
В ее отсутствие я ответил на несколько мейлов. Тоскливо сидеть одному в этой квартире.
Скоро Эйвор вернулась.
— Вот, давайте поглядим.
Тяжело дыша, она поставила коробку на пол и присела на корточки. Похоже, на чердак она поднималась пешком.
Руки у нее слегка дрожали, когда она открывала коробку.
Я стоял позади, заглядывая ей через плечо.
Бумаги, папки, какие-то блокноты. Многовато, чтобы просмотреть прямо здесь.
— Я бы охотно взял все это с собой, — решительно произнес я.
Она встала.
— Мне бы этого не хотелось.
— Я не смогу внимательно просмотреть и оценить такую уйму материала прямо сейчас, — сказал я и веско добавил: — А в чем проблема, если я возьму коробку с собой? Там ведь нет никаких секретов, неизвестных полиции?
Эйвор побледнела.
— Конечно, нет.
— Ну вот, — сказал я, нагнулся и поднял коробку. — Тогда я на время заберу ее.
