Авиабилеты обошлись в пятьдесят пять тысяч. Вылет на следующий день после допроса в полиции. Я и Люси. Бизнес-классом. Пропадать, так стильно. Моя судьба переплелась с судьбой Сары. Единственный шанс отмыться — найти того, кто подставил Сару. Вот такой вывод я сделал из случившегося.

«Не делай глупостей, Мартин», — сказал на прощание Дидрик.

Просто смешно. Понятие «глупость» утратило четкость в течение всего-навсего часа. Меня безвинно обвинили в убийстве двух людей. Одного из них я вообще никогда не встречал. Настоящему убийце очень повезло, что той ночью я выходил из больницы, где лежала Белла. Если бы не это, мое алиби было бы железным.

Полиция попала в затруднение — доказательная база была слабовата, недостаточна, чтобы арестовать меня. Они не сомневались, что наезды совершены на моем автомобиле, но доказать не могли. Считали, что алиби у меня хлипкое, но опровергнуть его не могли. К тому же отсутствовал мотив. И им не давал покоя вопрос, зачем мне понадобилось убивать Бобби Телля и Дженни Вудс. Я со страхом ждал минуты, когда они решат, что нашли ответ. Тогда мне крышка. Бесповоротно, навсегда.

Я был совершенно уверен, что тот, кто приложил столько усилий, чтобы подставить меня, наверняка поможет полиции и с мотивом. Иначе говоря, надо спешно положить конец этому безумию. Речь шла о днях, максимум о нескольких неделях — потом меня засадят под строгий арест.

Люси без колебаний решила ехать со мной в Техас. Долгие споры вызвало только одно: брать с собой Беллу или нет. Для меня это был вопрос ее физической безопасности.

— У нас не семейный отпуск, — сказала Люси. — Брать ее с собой — огромный риск. Если Дидрик узнает, что ты уехал из страны, да еще и дочку с собой взял, он решит, что мы сбежали.

— А что ты предлагаешь? Оставить Беллу в Стокгольме?

— Нет, у деда и бабушки, в их летнем доме в шхерах. Она же так и так ждет, когда поедет к ним погостить. Там, за городом, она будет в безопасности.

Люси, конечно, была совершенно права.

Вообще-то больше всего я тревожился за Беллу. Случись мне умереть или угодить за решетку, она опять останется без родителей и без защиты. Никто не убережет ее от приемной семьи в Шёвде. Уже одна мысль об этом причиняла физическую боль. И во мне вскипела такая злость, что я сам испугался. Мы с Беллой уже так долго жили вместе. Не мог я примириться с тем, что кто-то норовит отнять у нас все хорошее, что мы с ней построили.

Не отдам без драки.

Не отдам без боя.

Белла — самое дорогое, что у меня есть. Этим все сказано.

В общем, я позвонил родителям ее отца, коротко объяснил, что мне нужна их помощь. Посвящать их в подробности я не стал, но они по голосу поняли, что их помощь для меня крайне важна.

— Я смотрю, ты звонишь со скрытого номера, — сказал дед Беллы. — Что-то новенькое!

— Это временно, — ответил я. — Я сообщу новый номер, по которому можно со мной связаться.

Вернувшись из полицейского управления в контору, мы с Люси первым делом выключили мобильники и вынули аккумуляторы. Положили их в шкаф, а Люси, за которой, как мы полагали, слежки не было, сбегала купила новые. На случай, если за ней все же следят — полиция или наш неведомый противник, — она постаралась избавиться от хвоста. Раза четыре или пять пересаживалась в метро с одной линии на другую. Долго кружила по магазинам, прежде чем в конце концов купила то, что нужно. Расплатилась наличными и вернулась в контору. Полицейские, конечно, не дураки. Попытаются отследить сигналы наших новых телефонов, поэтому разговоры необходимо предельно ограничить. Пока полиция вычислит новые номера, нас уже и след простынет. Вот почему Люси купила восемь телефонов и столько же СИМ-карт.

Точно так же мы постарались минимизировать риск контроля за нашими интернет-контактами. Что до жучков в конторе, то и здесь рисковать незачем. Все секретное мы обсуждали письменно, на бумаге, а записки потом сжигали. Если предстояло продолжительное обсуждение, выходили на лестницу.

В тот день я боялся возвращаться домой. Но, хочешь не хочешь, пришлось.

Белла чудесно провела время с Сигне. Однако у детей необычайно острое чутье к обстановке. Она сразу поняла: что-то неладно.

Я усадил ее к себе на колени и попытался шутками отогнать собственную тревогу. Не вышло.

— Ты поедешь в гости к дедушке с бабушкой, — сказал я. — Завтра.

— Завтра?

Я объяснил, что возникли некоторые проблемы. Так называемые взрослые дела. Ничего опасного, ничего плохого, просто нам с Люси надо побыть одним. — Долго? — спросила Белла.

— Неделю, — ответил я. — Через неделю мы опять будем дома.

По крайней мере я надеялся, что за неделю мы успеем пролить свет на заговор, в который меня определенно втянули.

Этой ночью Белла спала в моей постели. Уложить ее в собственную кроватку оказалось невозможно. Я долго тихо лежал на спине, ждал, когда ее сморит сон. Потом прокрался вон из спальни, начал собирать чемодан. Штор на моих окнах нет, зато есть жалюзи. И я все их опустил. Белла и Сигне целый день просидели дома, и никто к ним не заходил. То есть квартиру не обыскивали и прослушку не ставили. Видимо, ждали случая, когда здесь никого не будет. Это внушило мне некоторое успокоение, но в нынешних обстоятельствах, надо сказать, весьма скромное. Я успел забыть, что такое душевный покой. И сейчас мне казалось непостижимым, что всего неделю назад я радовался поездке на Ривьеру. Логистика. В чрезвычайной ситуации нет ничего важнее. Не помню, сколько раз перед отъездом я прорабатывал наш план, но наверняка многократно. Утром я отвезу Беллу к деду и бабушке. Потом заеду за Люси, и мы вместе отправимся в Арланду. Прокатную машину оставим на долговременной стоянке. Обойдется чертовски дорого.

Самый важный телефонный звонок я сделал, закончив сборы. Он ответил после третьего гудка. Мой друг Борис. Или не друг. Знакомый. Причем весьма сомнительный. Я порадовался, что под рукой у меня целая куча телефонов. Мне бы не хотелось, чтобы полиция сейчас засекла этот контакт.

— Много воды утекло, — сказал Борис, поздоровавшись.

Голос все такой же, хотя я не слышал его несколько лет. Прокуренный, хриплый. Ржавый, как однажды заметила Люси.

— Верно, — отозвался я. — Слишком много. Сожалею.

Борис хохотнул:

— Ничего страшного, друг мой. Не ты один виноват. Я… как бы это выразиться… был занят и труднодоступен. И как раз собирался ликвидировать номер, по которому ты звонишь, так что тебе, считай, повезло, что ты дозвонился.

Я поблагодарил свою счастливую звезду, что он ответил. Не очень-то хорошо уехать из Швеции, не переговорив с Борисом. Очень нехорошо.

— Ужасно рад, что ты ответил, — сказал я.

Он помолчал. Я услышал в трубке какой-то звук. Скрежет стула по полу, что ли.

— Что стряслось? — спросил он.

Борис знал, что иначе я бы никогда ему не позвонил. Мы не были друзьями в том смысле, что регулярно встречались за чашкой кофе.

— В детали вдаваться не могу, — сказал я. — Но, коротко говоря, я попал в переделку. Причем весьма скверную. Кто-то подставляет меня под двойное убийство.

— What?

— Не перебивай, а то не успею объяснить. Нам с Люси необходимо на неделю уехать и попробовать разобраться в этой петрушке. И мне нужно…

— Погоди немножко.

Сердце забилось быстрее, я стиснул телефон в руке. Нет у меня времени ждать, нет времени слушать.

— Ты говорил, я могу позвонить тебе, если вдруг понадобится помощь, — сказал я. — И вот сейчас помощь нужна мне как никогда.

— По голосу слышу. Можешь не рассказывать, насколько нуждаешься в помощи, я уже понял. Интересно другое: кто за этим стоит? Ну, за этой, как ты выразился, петрушкой, в которой вы с Люси должны разобраться. Ты с ума сошел? Разве ты умеешь играть в игры, где кто-то делает ставку на двойное убийство?

Я провел ладонью по прохладной мойке. На кухне едва уловимо пахло чадом. При мысли о том, вернусь ли я когда-нибудь в эту квартиру, под ложечкой засосало.

— Я тут не в игры играю, я намерен провести расследование, а в этом я, как известно, разбираюсь, и очень неплохо. Но…

— Но тебе нужна защита?

— Не мне. Белле.

Опять молчание.

— Мартин, послушай, — тихо сказал Борис. — Я помню, что́ ты для меня сделал. И никогда этого не забуду. Поверь, если бы не ты, меня бы и в живых сегодня не было. Так что я готов сделать все, о чем бы ты ни попросил. Но присматривать за Беллой… Черт, ты же не всерьез. Ты правда хочешь поручить малышку такому ведьмаку, как я?

Впервые за весь день я расхохотался.

Борис словно бы уплатил мне давний долг уже тем, что немного развеселил.

— Нам надо бы видеться почаще, чтобы лучше понимать друг друга. — Я опять посерьезнел. — Я говорю не о том, чтобы она жила у тебя, я хочу, чтобы ты глаз с нее не спускал, пока меня не будет. Если не можешь сам, поручи надежным людям. Я хорошо заплачу, если нужно. Деньги не проблема, для меня главное — знать, что на этих людей можно положиться.

— Ну, это другое дело, — с явным облегчением отозвался Борис. — Где она будет в твое отсутствие?

Уже сама мысль на неделю поселить Беллу у Бориса вызвала у меня улыбку. От этакой травмы она бы никогда не оправилась.

— В шхерах, у деда и бабушки.

Я сообщил, где именно, Борис задал еще несколько вопросов.

— Задействую лучших своих людей, — сказал он. — Насчет оплаты не беспокойся, я все улажу.

Не задолжай он мне услугу, я бы никогда не согласился на подобные условия, но сейчас вполне мог их принять. Когда имеешь дело с молодчиками вроде Бориса, мафиозного босса с контактами повсюду — от Китая до России и Южной Америки, — необходимо иметь фору. Ведь его собственные коллекторы взыскивают долги не так, как мы.

Я всем телом ощутил облегчение. Слава тебе господи, по крайней мере с Беллой все будет в порядке. — Честно говоря, я не знаю, грозит ли ей какая-либо опасность, — сказал я. — Но у меня есть причины думать, что тот, кто все это затеял, уже ставил под удар детей ее возраста.

Я думал о Мио, который исчез в тот же день, когда умерла его мать Сара.

— Say no more, — быстро сказал Борис. — Честно говоря, я рад твоему звонку. Много лет мне не давало покоя, что нет возможности вернуть тебе долг.

Что именно я сделал для Бориса, осталось сугубо между нами. Люси знала о существовании Бориса и один раз видела его. Вопросов о нем она не задавала, и за это я был ей благодарен. Только однажды она спросила:

«Почему он обратился не к кому-нибудь, а к тебе?»

Я не мог толком ответить на этот вопрос. Да и сам Борис тоже. С Борисом вышло вроде как с Бобби; по неведомой причине я притягиваю к себе самых ушлых людей с самыми сложными проблемами. И, пожалуй, мне это нравится.

Закончив разговор с Борисом, я последний раз позвонил Люси.

— На завтра все готово? — спросила она.

— Да, — ответил я.

— Отлично, тогда до встречи.

Я отложил телефон с ощущением вины. Я не только сам сидел по уши в грязи, но и затянул туда единственных людей, которых по-настоящему любил. Так уж получается, грязь мигом липнет к самым близким.

На сей раз проблема была в том, что я не знал, как выбраться из этой пакости. Обычный мой способ — откупиться — здесь не подходил. Даже будь у меня все деньги на свете — я понятия не имел, кому заплатить.

Надо бы сбавить обороты и часок-другой поспать. Иначе все полетит к чертовой матери уже по дороге в аэропорт.

Из всего, о чем я размышлял, меня в первую очередь мучил анонимный враг. Кто приходил ко мне в контору и просил разобраться в деле сестры?

Это был не Бобби.

И не Эд, бывший Сарин бойфренд, которого я видел на фото у Сариной мамаши.

Так кто же он, черт побери, и каковы его мотивы?

А что еще важнее: он приходил по собственной инициативе или его кто-то послал?