16
Мила

Что-то билось у нее внутри, громко и сильно, холодное и горячее одновременно. Словно адреналин, который разливался по ее кровотоку, ее второе «я», электрический поток – или собственный мир. Что-то живое.

Это было как тогда, в парке. И одновременно иначе. Намного сильнее. Она ощутила изменение. Внезапно ее правую ладонь уколола глухая боль, но Мила не рискнула посмотреть, что там. Она боялась пошевелиться.

Новое ощущение окутало ее, похожее одновременно на объятия и на клетку. Ее дыхание ускорялось, оно становилось быстрее, чем когда-либо, и она не слышала ничего, кроме нараставшего шума в ушах. И еще она видела Серого. Эта картина приковывала ее взгляд, притягивала к себе, и она не могла противостоять зову: она неотрывно смотрела на человека, который лежал на земле, и со всей определенностью ощущала, что больше он никогда не встанет. Виктор.

Мила почувствовала себя чужой в своем собственном теле, тяжелой и неподвижной, словно ее пригвоздило к земле, придавило всеми этими ощущениями. Ее зрение затуманилось – сначала резко, потом слабее, и она заморгала, изо всех сил пытаясь прогнать пелену перед глазами.

Затем ее словно пронзил разряд тока, и по телу прошла ударная волна – быстрая и сильная, Мила едва не упала на колени.

Не в силах вдохнуть, она пыталась понять, что происходит, и в то же время лихорадочно стараясь навести хоть какой-то порядок в собственных мыслях. Ее взгляд блуждал, она не доверяла собственным глазам. То, что она видела, было невозможным. Как ни крути, какие объяснения ни придумывай, все, что здесь происходит, просто не может быть реальным.

Мир вокруг нее замер.

Он застыл, словно времени больше не существовало, словно оно вдруг встало на паузу. Моргая и пытаясь вдохнуть, она молилась, чтобы картина, которая открылась ее взгляду, изменилась. Но этого не происходило.

Вдалеке она увидела Тариэля, Зака и Мика. Они направились обратно, к ней. Но вместо того чтобы бежать вперед, они застыли на месте, не завершив шаг: казалось, будто время для них остановилось – как и для Милы.

Но постепенно Мила осознавала, что способна двигаться. На самом деле она уже делала это, неосознанно – шевелила пальцами, поворачивала голову. Только ноги застыли на месте.

Почему? Что здесь происходит?

Пока эти мысли проносились в голове Милы, краем глаза она увидела что-то, что привлекло ее внимание. Медленно и осторожно она снова посмотрела на Виктора. И едва поверила своим глазам: пространство пронизывали трещины и потоки, большие и маленькие, из чистого, текучего золота. Его сияние и свечение невероятно сильно притягивало Милу, а вовсе не пугало. Почему-то они казались ей странным образом знакомыми. Она уже видела такие трещины однажды. Во сне.

Пахло землей. Пахло дымом. Запах становился все сильнее, окутывая Милу.

Она снова посмотрела на Серого и внезапно увидела нечто большее, не только безжизненное тело и золотые потоки.

Фигура, словно созданная из ткани ночи, явилась ей – черная, сотканная из мрака, она зависла над мостовой и склонилась над Серым. У нее были узловатые пальцы, а темные одежды расплывались по краям, превращаясь в туман. В одной руке она держала стеклянный сосуд, а другую подняла.

Мила была одновременно испугана и потрясена, растерянна и встревожена, а еще очарована.

Фигура простерла руку и задержала ее в воздухе над телом мужчины, растопырив узловатые, черные как сажа пальцы, затем потянулась к золотым линиям. Миле не хватало воздуха. Река света, бело-золотая пульсирующая нить потянулась из тела Серого, в сосуд в руке у фигуры.

Где она будет заперта.

Где она будет сохранена.

Поток света мерцал, светился и отклонялся то в одну сторону, то в другую. Он изгибался и вытягивался, не нарушая своих границ.

Сердце Милы билось быстрее и быстрее, и в ней пробудилось ощущение… воспоминание. Ее руки сжались в кулаки, и она дала выход охватившей ее дрожи, жалости и слезам, которые рвались на волю.

Она поняла, что это ощущение ей знакомо. Когда-то, стоя на кухне в квартире матери, наливая воду в стакан, она почувствовала то же самое. Ощущение было слабым, как касание пера, и оно исчезло так быстро, что Мила от него отмахнулась. Но сейчас оно было ясным, отчетливым, долгим и ярким.

– Милена, – кто-то неожиданно позвал ее по имени. Кто-то тихо прошептал его на ухо, и ей показалось, будто что-то у нее внутри отозвалось, завибрировало в ответ на этот звук. Она едва осмеливалась дышать, хотя ее легкие жаждали кислорода, потому что подавлявшиеся чувства теперь захватили ее всю.

О да, она это почувствовала.

Каждым сантиметром своего тела.

– Милена, – повторил голос. Жесткий, отчетливый и темный. Словно из другого мира. От его звука кожа покрывалась мурашками, как от царапания ногтем по школьной доске. Темное создание посмотрело прямо на нее, и страх, охвативший Милу, смешался с чем-то еще, для чего она не могла найти слов. Она хотела убежать, хотела закричать – и в то же время хотела подойти и коснуться его рукой, в надежде, что он примет ее.

И она сделала это – подняла правую руку и потянулась в ту сторону, дальше и дальше. Но тут она посмотрела на свою кожу. И увидела, как чернота, словно жидкое масло, словно тончайший туман, поднимается от кончиков пальцев выше по руке. Тут и там сквозь черноту просматривался золотой свет, постепенно проигрывавший битву с темнотой.

Мила повернула руку, без страха наблюдая, как тьма расползается дальше, и не имея никакой возможности ее сдержать. Внезапно рука взорвалась болью, и Мила, собрав все силы, воспротивилась тому, что разрасталось внутри нее, – чему-то чужому и могущественному.

Внезапно мир за пределами этого пузыря задрожал, ее руку все сильнее и сильнее жгло как огнем, и она поняла, что больше не может выносить боль и давление внутри и вокруг себя.

Земля дрогнула, темная фигура замерцала, еще раз прошептала ее имя и растаяла в воздухе.

Застыв в неподвижности, Мила закрыла глаза. Ее рвало на части: внутри она плакала и кричала, разражалась проклятьями и страдала от боли. Затем эти чувства уснули – и она вместе с ними.