Глава 30
В конце дороги, идущей вдоль озера, были уже открыты ворота на территорию внушительного особняка Голлов. Охранник, которого в полутьме было уже почти не видно, указал на извилистую дорожку, ведущую к огромному серому зданию.
Метров через двести Гурни въехал на заасфальтированную площадку и остановился напротив каменного крыльца с массивной деревянной дверью. Он вылез из машины; дул порывистый ветер.
Как только он подошел к двери, она распахнулась, и перед ним открылась просторная прихожая с высокими потолками, обшитая сосновыми панелями. Узнавался уже хорошо знакомый адирондакский стиль, разве что все было более роскошно. Освещали прихожую три огромные люстры в виде колес от телеги.
Стоя на пороге дома, Гурни заметил портрет в раме, висевший на противоположной стене в глубине прихожей, – надменный мужчина в темном костюме, наверное, подумал он, был тем самым злополучным героем легенды Голлов. Было что-то отталкивающее в его массивном лбе и широко расставленных глазах. Мощный волевой подбородок создавал впечатление человека упорного, умеющего добиться своего.
– Вы проходите, пожалуйста, – позвал его женский голос с сильным акцентом.
Гурни вошел в дом.
Дверь медленно захлопнулась, открыв его пораженному взору блондинку, на которой не было ничего, кроме тонких трусиков от бикини. В руке она держала небольшой пульт, очевидно, для управления дверью. Ее роскошное тело, вряд ли доставшееся ей таким от природы, было совершенно мокрым. А ее глаза – Гурни никогда раньше не видел таких холодных серых глаз.
– Сейчас вы идите за мной.
Повернувшись к нему блестящей голой спиной, она повела его по коридору, ответвлявшемуся от прихожей. В конце коридора она открыла стеклянную дверь в пристроенное, видимо, к основному дому крыло.
Учитывая ее наряд, а точнее, его отсутствие, Гурни не удивился бы обнаружить комнату с бассейном. Но его окутал теплый, благоуханный воздух тропической оранжереи. Негромкая примитивная ритмичная музыка создавала атмосферу настолько далекую от Адирондака, насколько возможно было себе представить.
Растения с мясистыми листьями тянулись вверх к стеклянному потолку. Клумбы с папоротниками, огороженные замшелыми бревнами, в которых прорастали орхидеи, окружали круглую платформу из красного дерева. От нее расходились извилистые дорожки из того же красного дерева и исчезали в лабиринтах джунглей. Где-то в глубине этих буйных зарослей Гурни услышал журчание то ли фонтана, то ли небольшого водопада.
В центре платформы стояли два плетеных кресла с высокими спинками, а между ними – низкий плетеный столик. В одном из кресел сидел темноволосый человек в роскошном белом халате.
Полуголая женщина подошла к нему и что-то сказала. Гурни не расслышал ее слов из-за играющей ритмичной музыки.
Развязно улыбаясь, мужчина ответил ей и медленно провел рукой у нее между ног.
Гурни подумал было, что вот-вот станет свидетелем живого секс-шоу. Но спустя мгновение женщина, то ли рассмеявшись, то ли проурчав что-то в ответ, скрылась между клумб на одной из извилистых дорожек. Перед тем как исчезнуть в этих миниатюрных джунглях, она взглянула на Гурни и облизнула полные губы розовым кончиком языка – очень по-змеиному и очень соблазнительно.
Как только она исчезла из виду, мужчина в халате махнул рукой на пустое плетеное кресло.
– Присаживайтесь. Выпейте.
У него был густой баритон, и говорил он медленно и лениво, словно был пьян или под наркозом. Приглашающе он указал на кофейный столик, и Гурни увидел бутылку водки “Грей гуз”, ведерко со льдом и два стакана.
Гурни остался стоять на месте.
– Мистер Голл?
Мужчина лениво улыбнулся, а потом рассмеялся.
– Остен говорил, что со мной хочет поговорить детектив по имени Гурни. Он сказал, вы – частная ищейка Джейн Хэммонд.
– Можно сказать и так.
– То есть вам нужно доказать, что ее поганый братец не убивал моего?
– Не совсем так.
– Слушайте, если это ваше секретное задание, можете не отнекиваться, потому что мне абсолютно наплевать. Садитесь и выпейте.
Гурни принял приглашение сесть и теперь смог разглядеть в его томном самолюбивом лице те же черты, которые он заметил в целеустремленном лице на портрете в прихожей. Это сходство демонстрировало одновременно силу генетики и предел ее возможностей.
Он откинулся на спинку кресла и осмотрел огромное застекленное пространство. На улице уже было темно, и свет, исходящий от направленных вверх галогеновых лампочек, притаившихся среди растений, порождал причудливые тени. Повернувшись к Пейтону Голлу, он увидел, что тот пристально смотрит на него своими темными глазами.
Гурни наклонился вперед.
– Я объясню вам, зачем я здесь. Я хочу выяснить, почему четыре человека умерли, побывав на приеме у Ричарда Хэммонда.
– Официальная версия вас не устраивает? – игриво спросил Голл, как будто бы высмеивая эту фразу, затертую до дыр.
– Конечно, у меня есть сомнения. А у вас?
Голл зевнул, долил себе в стакан водки и медленно пригубил. Держа стакан прямо перед лицом и разглядывая поверхность содержимого, он спросил:
– То есть вы думаете, что наш доктор-шаман этого не делал?
– Если вы про доктора Хэммонда – да. По крайней мере, все было не так, как предполагает полиция. И если быть честным, мистер Голл, вам ведь тоже так кажется.
Голл прищурил один глаз над стаканом, как будто бы выстраивая винтовочный прицел.
– Зовите меня Пейтон. Мистером Голлом был мой почивший брат. А я не имею ни малейшего желания играть эту роль.
Его тон показался Гурни надменным, угрюмым и немного смешным. У него манера речи эгоистичного, высокомерного алкоголика – опасного ребенка, запертого в теле взрослого. Будь у Гурни выбор, он бы предпочел не оставаться в одном доме с этим человеком, однако ему необходимо было задать ряд вопросов.
– Скажите мне, Пейтон, если Ричард Хэммонд не виновен в смерти Итана, как вы думаете, кто это мог быть?
Голл немного опустил стакан с водкой и стал пристально его изучать, словно там мог быть список подозреваемых.
– Я бы посоветовал сосредоточиться на тех, кто его хорошо знал.
– Почему?
– Потому что, зная Итана, очень трудно было его не ненавидеть.
Несмотря на театральность сказанного, Гурни уловил подлинное чувство в словах Пейтона.
– А что в нем было самым ненавистным?
Казалось, сквозь алкогольный туман в Пейтоне вспыхнул гнев.
– Видимость, которую он создавал.
– Он не был тем, кем хотел казаться?
Голл горько усмехнулся.
– Со стороны он действительно казался богом. Но если подойти поближе – совсем другое дело. Столько чертова самомнения, в самом плохом смысле – он просто лопался от добродетели, все знал лучше всех. Этому ублюдку все нужно было контролировать!
– Вас, должно быть, очень разозлило, когда он переписал завещание.
Пейтон пристально глядел на Гурни.
– Так вот в чем дело?
– В каком смысле?
– Вот зачем вам надо было со мной поговорить? Вы решили, что полиция ошибается… Что Ричард, этот педик-гипнотизер, невиновен… И что это я заставил этих засранцев покончить с собой? Вот что вы, черт возьми, придумали?
– Не думаю, что вы могли заставить кого-либо покончить с собой. По-моему, это невозможно.
– Тогда к чему вы на хрен клоните?
– Я думал, что, может быть, Итан переписал завещание просто чтобы вас позлить.
– Само собой. Святой Итан был сраным пуританином, которого бесило то, что я наслаждаюсь жизнью, и он всегда пытался найти способ наказать меня. “Делай, что я сказал, а иначе останешься ни с чем. Делай, как я сказал, или я все заберу. Делай, как я сказал, или я отдам твое наследство первому встречному”. Этот ублюдок пытался всеми манипулировать! Кто ему дал такое право?
Гурни кивнул.
– Ваша жизнь, наверное, стала намного проще теперь, когда его не стало.
Голл улыбнулся.
– Да.
– Несмотря на то что завещание было переписано, вы все равно получите кучу денег. А если полиция сможет доказать, что Хэммонд замешан в гибели Итана, его наследство перейдет вам. Всего пятьдесят восемь миллионов долларов.
Голл снова зевнул.
Гурни знал, что зевота – неоднозначный элемент языка тела, часто вызываемый не только скукой, но и тревожностью. Ему было любопытно, какое же чувство сыграло роль в данном случае.
– Вы планируете что-то сделать с этими деньгами?
– Планы и деньги наводят на меня скуку. За деньгами нужно следить, управлять ими, приумножать. Необходимо делать вклады, сводить балансы, играть на бирже. Об этом надо думать, говорить и волноваться. А это безумно скучно. Жизнь, сука, слишком коротка для этого дерьма. Всего этого планирования.
– Слава богу, есть Остен, да?
– Это точно. Остен, конечно, занудный засранец, но прирожденный управленец. Он внимательно и бережно относится к деньгам. Так что да, спасибо Господу богу за таких зануд, как Остен.
– Как я понимаю, вы хотите оставить его в качестве управляющего вашими активами?
– А почему бы и нет? Он будет следить за доходами, а я буду жить так, как мне хочется. – Он заторможенно, хитровато подмигнул Гурни. – И все будут довольны.
– Кроме четверых мертвецов.
– Это уже по вашей части, детектив. Остен инвестирует мои миллионы. Я трахаю самых красивых женщин. А вы всю жизнь беспокоитесь за мертвецов. – Он снова подмигнул. – У всех своя фишка. Так и живем.
Вдруг, словно по заказу, вернулась мокрая блондинка. Только на этот раз она была совершенно голая.
