К тому моменту, когда Гурни выехал на главное шоссе, спускающееся от гор к Платсбергу, взошло солнце, а небо из серо-розового стало ярко-голубым.

Он думал о том, в каком порядке стоит разгадывать многочисленные тайны этого дела. Мыслительный процесс столь сильно захватил его, что спустя сорок минут он чуть не проехал мимо указателя на гостиницу “Колд-Брук”.

Пухленькая женщина за стойкой регистрации приветливо улыбнулась и в ответ на его вопрос, где находится столовая, грациозно махнула рукой в сторону арочного прохода неподалеку.

– У нас сегодня булочки с изюмом и со сливками, – многозначительно добавила она, словно делилась с ним важным секретом.

Он заприметил Ребекку за столиком около окна с видом на озеро Шамплейн. Рядом с ее чашкой кофе стоял ноутбук, и она что-то быстро печатала. Ее небрежно уложенные каштановые волосы говорили о хороших генах и отличном вкусе. Благодаря все тем же генам она обладала острым логическим умом – это качество Гурни находил угрожающе привлекательным.

Она захлопнула ноутбук и приятно, по-деловому улыбнулась. Ее мягкие пухлые губы выглядели так, словно были незаметно подкрашены, но по своим прошлым наблюдениям Гурни знал, что она никогда не пользовалась косметикой.

– Минута в минуту, – голос ее был низким.

Он кивнул на компьютер.

– Я тебя не отрываю?

– Ничего особенно важного. Набросала тут разгромную рецензию на статью о том, как чувство вины важно для выживания. Схема проведения исследования несостоятельна, выводы неубедительны, анализ никуда не годится. – Она выглядела как человек, всегда готовый к состязанию: именно это качество и помогло ей стать столь уважаемым специалистом в своей области. – А ты, значит, трудишься над этим феерическим делом. Все, что ты мне описывал, полный дурдом. Садись и расскажи поподробнее.

Он уселся напротив, чувствуя себя так, словно выпил три чашки кофе – такая мощная и заразительная энергия исходила от нее.

– Рассказывать особо нечего. Я познакомился с местным психом, который там подрабатывает, и он горит желанием поделиться со мной своей сверхъестественной версией событий.

– Вроде сна Далтона Голла про волков и его воплощения в реальность?

– Я что, тебе рассказывал?

– Я прочла об этом в историческом блоге “Таинственные легенды гор”. Вылезло в поисковике, когда искала информацию про Голла. Глупые люди обожают подобные истории. Да и умные иногда.

– Кстати о снах с волками…

– Что я думаю про сон Хорана, пересказанный Коксом? – Она ехидно усмехнулась. – Мечта фрейдиста. Но я не фрейдистка. При поисках истины сны бесполезны. Сны – пыль, которая поднимается, когда мозг каталогизирует впечатления от прожитого дня.

– Тогда почему…

– Почему сны выглядят как сцены из странных фильмов? Потому что мозг не только каталогизирует, но еще и ищет связи. Пытается соединить все точки, даже если никакой связи на самом деле нет. Правой рукой хорошенько разворошив пылинки, левой мозг пытается упорядочить их. Именно поэтому “толкование снов” – полная чепуха. С таким же успехом можно швырнуть об стену горсть гуляша и притвориться, что это карта Венгрии.

К их столику подошла молодая официантка.

– Что будете на завтрак?

– Овсянку, кофе и цельнозерновой тост, – попросила Ребекка.

– Мне то же самое, – сказал Гурни.

Официантка накарябала что-то в своем блокноте и быстро ушла.

Ребекка продолжила:

– Сны случайны, как капли дождя. А ты спрашиваешь, как мог один и тот же сон присниться четверым? Я понятия не имею. Мои знания подсказывают, что это невозможно.

Когда им принесли завтрак, они быстро молча поели. В какой-то момент они так долго смотрели друг другу в глаза, что еще чуть-чуть и это приобрело бы особый смысл. Своим вопросом Гурни нарушил эту атмосферу.

– По телефону ты говорила, что Хэммонд использует самые современные техники – что-то про создание новых нейронных связей с помощью гипноза и радикальные перемены в поведении пациентов.

– Честно говоря, я не очень много об этом знаю. Но я читала аннотации к его недавно вышедшим статьям, которые наводят на мысль о том, что он исследует области модификации поведения, выходящие за рамки общепринятых возможностей гипнотерапии. Мне показалось, что он скромничает, когда рассказывает о своих последних достижениях.

– Любопытно. Слушай, я понимаю, что ты очень занята, но…

Внезапно она широко улыбнулась.

– Если хочешь чего-то добиться, попроси человека, который очень занят.

– У меня к тебе действительно огромная просьба. Не могла бы ты повнимательнее изучить публикации Хэммонда, может быть, ты что-нибудь найдешь.

– А что именно?

– Все, что имеет связь с версией полицейских. Что угодно… Боже, Ребекка. Я даже не знаю, что спросить. Я понятия не имею, что там в этой области нового и устрашающего.

– Люблю беспомощных мужчин. – На мгновение ее улыбка стала еще шире, а потом исчезла. – В настоящее время ведутся потенциально шокирующие исследования в области манипуляции воспоминаниями, в особенности манипуляции эмоциями, привязанными к определенным воспоминаниям.

– Что это означает?

– Это значит, что восприятие человеком прошедших событий может быть изменено путем модуляции нейрохимических компонентов его эмоций.

– Боже. Да это же…

– Жутковатая фигня, о дивный новый мир? Согласна. Но это на самом деле происходит. Конечно, все это преподносится в самом положительном виде с использованием самых позитивных терапевтических терминов. Идеальный способ лечения паники при ПТСР и тому подобное. Просто отделите определенное событие от чувств, которое оно вызывает.

Гурни долго ничего не говорил.

Ребекка наблюдала за ним.

– О чем ты думаешь?

– Если можно модифицировать эмоциональный заряд воспоминания о прошедшем событии, возможно ли с помощью той же техники изменить отношение человека к гипотетическому будущему событию?

– Я не знаю. А что?

– Да вот думаю – человек, который в обычных условиях боялся даже мысли о самоубийстве… Можно ли заставить его полностью пересмотреть свою точку зрения?