К шестидесятилетию Государственного Ракетно-Космического Конструкторского Бюро “Южное» были изданы издательством АРТ-ПРЕСС книги о выдающихся деятелях в области ракетостроения академиках, Героях Социалистического Труда В.С. Буднике и В.Ф. Уткине. Они много лет посвятили созданию лучших в мире стратегических ракет. Но ведь КБ «Южное»» знаменито и космическими ракетами-носителями и аппаратами. Об истории разработки наших первых ракеты-носителя и спутника почтенная публика не осведомлена. Но это, действительно, ошеломляющая история!

В Индонезии она известна тем, что полвека назад в индонезийское небо совершенно непредсказуемо ворвались ослепительные болиды! Индонезийцы до сих пор совершенно уверены, что они были посланцами других миров! С ними нельзя было соприкоснуться, потому что, как считали жители этого государства, при подлете к индонезийской земле они растворялись в джунглях.

Во второй половине пятидесятых годов в нашем ОКБ-586 распространилась неожиданная весть. Янгель привез из Москвы необычное задание правительства – надо было подстраховать Королева.

Сергей Павлович с группой ученых вышел в верха с предложением впервые в мире вывести на околоземную орбиту искусственный спутник Земли с научными приборами для исследования космического пространства.

Правительство поддержало инициативу Королева и его соратников, но решило подстраховаться. Что если у Королева произойдет заминка? Дело ведь новое!

Роль дублера было предложено исполнить днепропетровскому ОКБ-586 (впоследствии сменившему название на КБ «Южное») и его главному конструктору М.К. Янгелю. Именно тогда и привез Михаил Кузьмич из Москвы необычное задание, заключавшееся в том, что в правительстве заявили: днепропетровцы успешно разрабатывают стратегические межконтинентальные ракеты и это прекрасно, но теперь попробуйте свои силы в космосе!

И до этого в нашем КБ были специалисты, страстным желанием которых было – прорваться в космос! Но все силы ОКБ-586 были брошены на оборонку. А тут само правительство озадачило нас: свои оборонные знания соберите в кулак и – вперед, в космические дали!

Для этого были все необходимые предпосылки. В Днепропетровске имелась солидная база – конструкторская и заводская. Здесь была создана баллистическая ракета 8К63 (Р-12). С ее помощью можно было переместить атомный заряд на расстояние в 2000 километров. Ее компоненты топлива обеспечивали нахождение на старте в заправленном состоянии в течение месяца. Ракета 8К63 существенно отличалась от всего того, над чем работал тогда С.П. Королев. Это позволило заявить главе государства Н.С.Хрущеву, прилетевшему в Днепропетровск для вручения наград ракетостроителям:

– Если бы меня не привезли, то сам пешком пришел бы сюда, в Днепропетровск, чтобы поклониться всем вам и сказать спасибо за то, что вы сделали для армии, для страны, для нашего народа.

Следует подчеркнуть, что сделали то, что не смогли сделать в СССР другие в то время, когда «холодная война» набирала обороты. Американцы тогда форсировали разработку двух ракет «Тор» и «Юпитер» с дальностью около 3000 километров. Противостоять им не могла в то время единственная в СССР ракета Р-5, разработанная С.П. Королевым. Ее дальность была всего 1200 километров. Были у нее и другие, не менее важные недостатки. Говоря в то время о королевской Р-5, генерал-полковник Г.Н.Малиновский заявил:

– Вообще с горючим, используемым в Р-5, ракетным войскам не повезло.

И все потому, что в ракетах ОКБ-1 использовалось совершенно неприемлемое для армии топливо на основе жидкого кислорода. С одной стороны, жидкий кислород обеспечивал повышенную энергетику ракет. С другой стороны – используя его, нельзя было обеспечить скрытность боевых ракетных позиции, потому как рядом со стартовой позиций необходимо было построить кислородный завод. Были проблемы, связанные с долговременным использованием такой ракеты на стартовой позиции, ведь ее жидкий кислород имел свойство постоянно испаряться. Ракету надо было постоянно доливать жидким кислородом.

Почему Королев предпочел кислород другим видам ракетных топлив? Вероятно, сказалось его знакомство в поверженной Германии в 1945 году с гитлеровским «оружием возмездия», то есть с разработанной немецким конструктором Вернером фон Брауном одноступенчатой ракетой ФАУ-2. Ее топливом были – этиловый спирт и жидкий кислород. Чтобы отойти в своих ракетных разработках в ОКБ-1 от несовершенной ФАУ-2, Сергей Павлович даже поручил своему заместителю В.П. Мишину провести научные изыскания по определению наиболее приемлемых видов топлива для них. Василий Павлович научно обосновал выбор топлива на основе жидкого кислорода, ибо лучшего топлива с повышенной энергетикой не найти! Королеву такой вывод понравился – энергетика превыше всего, она позволит прорваться в космос! Но на то, что кроме энергетики существуют еще и эксплуатационные требования в войсках, Сергей Павлович махнул рукой!

В то время в ОКБ-1 была даже предпринята попытка заместителем С.П. Королева В.С. Будником разработки ракеты на высококипящих компонентах топлива, удовлетворяющем войсковым эксплуатационным требованиям. Однако Сергей Павлович наложил на предложения Будника «вето». Мечта Будника исполнилась, когда он был отправлен Королевым в Днепропетровск, чтобы наладить там на вновь созданном ракетном заводе производство королевских боевых одноступенчатых кислородно-спиртовых ракет Р-5. Как рассказывают днепропетровские старожилы, тогда в городе «спирт лился рекой». Его потребление среди работников ракетного завода зашкаливало. Но не все предавались Бахусу. Заводской отдел конструкторов под руководством Будника делал первые шаги к созданию того, что было необходимо армии.

В книге «Призваны временем», изданной в Днепропетровске к 50-летию КБ «Южное» в 2004 году, четко отмечается, что руководители государства и военные ракетчики высказывали В.С. Буднику твердое убеждение в необходимости создания ракеты, лишенной недостатков Р-5. В том числе и кислородного, понижавшего боеготовность ракет. В Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР настойчиво советовали главному конструктору только что созданной ракетостроительной организации М.К. Янгелю: «Надо непременно увеличивать дальность и боеготовность!»

Коллектив ОКБ-586 под руководством Янгеля выполнил огромный объем проектных и конструкционных работ, прежде чем из «королевской военной «неудовлетворенки» Р-5 получилась днепропетровская гроза американцам.

Янгелевцы заменили компоненты топлива на «высококипящие», противником чего был Королев. Отказались от радиокоррекции, но только с ней Сергей Павлович смог добиться приемлемого бокового отклонения головного атомного заряда. Радиокоррекцию заменила полностью автономная система управления с точнейшими гироприборами. Получилась надежная защита страны. За первым ее стартом, как рассказывают ветераны полигона Капустин Яр, наблюдал сам Королев. Увидев на старте созданную днепропетровцами ракету Р-12, сказал: «Что это за карандаш? Да он сломается, не успев взлететь!». Но тем не менее ракета стала для СССР мощным оружием.

Когда о нашей ракете Р-12 (в заводской документации она обозначалась как 8К63), узнали в США, то присвоили ей индекс – «СС-4». Р – 12 оказалась в то время настолько удачной, что послужила основой для создания в СССР нового вида войск – ракетного стратегического назначения. Ее дальность превзошла дальность Р-5 на восемьсот километров!

Взаимоотношения Янгеля и Королева были, как у конкурентов – олигархов при капитализме: кто опередит, выполняя заказ правительства, тому почет и деньги в кармане. В книге известного журналиста Ярослава Голованова «Королев – факты и мифы» приведено любопытное высказывание Сергея Павловича о Янгеле в то давнее время, когда Михаил Кузьмич был назначен начальником Королева:

«…только два года назад узнал, с какого конца ракету поджигать надо, а уже командует мною…».

Что было, то было! Некоторое время Янгель командовал Королевым! О том, что из этого вышло, рассказывать можно много. Но это отдельная история…

И вот пришло время днепропетровцам подставить плечо Сергею Павловичу.

Это была первая в стране конверсия!

В ОКБ-586 решили боевую ракету Р-12 (8К63) превратить в космическую, чтобы обеспечить массовое выведение на околоземные орбиты легких аппаратов. Такая ракеты была нужна телевизионщикам, связистам, ученым… В то время только мечтали о всемирном космическом телевидении, о космической телефонной связи между континентами, о полетах авиалайнеров на больших высотах. Не за горами были полеты космонавтов! Какое влияние окажут на них космические излучения? Это можно было выяснить, вынеся приборы за пределы атмосферы.

Однако нельзя сказать, что это космическое направление сразу же приобрело права в нашем ОКБ-586. Как и во многих принципиальных начинаниях, мнения специалистов разделялись. Одних беспокоило то, что если космос «пропишется» в нашем КБ, то пострадает наше основное направление – стратегические вооружения. Однако требование правительства обеспечить подстраховку Королеву расставило все по своим местам. Тема «ракета-носитель» заняла свое место в кабинете Янгеля.

В своих воспоминаниях академик Будник написал:

«Было ясно, что у одноступенчатой 8К63 не хватит энергетики для выведения на околоземную орбиту аппарата массой около 500 килограммов, что было желательно для обеспечения решения в космосе задач, поставленных перед нами Академией Наук СССР. Мы с Янгелем стали обдумывать, что может препятствовать установке на 8К63 второй ступени? Ветер? Не опрокинется ли под его напором ракетная «свеча»? Расчеты, выполненные нашими специалистами, показали, что этого не должно произойти. Но решили подстраховаться. Ввели на старте дополнительные крепления – расчалки.

Чтобы не строить новый старт, было решено использовать шахтный старт для Р-12 в Капустином Яру. В степи издалека была видна над холмом вторая ступень, не вмещавшаяся в шахту, и рядом ажурная надстройка обслуживания.

Ракета – носитель спутника получила в документации обозначение 11К63, а в только что созданном космическом реестре – 63С1.

Встал вопрос и немаловажный: а как обозначить спутник? В документации ОКБ-1, у Королева, был индекс «МС». Он был расшифрован нашими сотрудниками как «Московский спутник» (в действительности королевцы вкладывали в нее иной смысл – «Малый спутник»). Было решено обозначить наше днепропетровское детище – «ДС-1», что означало бы «Первый Днепропетровский спутник».

Ведущим за их разработку был назначен заместитель Янгеля В.М.Ковтуненко, ведущим конструктором – В.А.Пащенко. Работы курировал первый заместитель Янгеля В.С. Будник.

В.А. Пащенко вспоминал впоследствии:

– Михаил Кузьмич поручил мне написать проект постановления партии и правительства о создании 11К63 (63С1). В то время партия ставилась на первое место. Я написал, как понимал. Янгель прочитал, улыбнулся – по технике все правильно, а по бюрократии нет. Садись, записывай. И начал мне диктовать.

В.А. Пащенко, Ю.А. Сметанин, Н.Ф. Герасюта, Н.А. В.Ф. Уткин, Жариков, В.И. Данельский, А.И. Скворцов, В.И. Кукушкин, Н.Е. Зыков и другие причастные к проектированию 11К63, были молоды, энергичны. Энтузиазма и талантливости было не занимать. Строго выдерживался принцип – проще, надежнее, дешевле, быстрее. Документация без проволочек передавалась в заводские цеха. Там под наблюдением конструкторов изготавливали детали, узлы, собирали макеты, а затем и первые образцы носителя для огневых испытаний и, наконец, старта.

Возникло негласное соревнование между ОКБ-586 и ОКБ-1: кто первым прорвется в космос. Вперед вырвался Сергей Павлович. 4 октября 1957 года его космический аппарат послал с орбиты первые сигналы «бип-бип». Королев не подвел страну.

Дублировать уже было некого. Но отказаться от космического проекта было не в характере Михаила Кузьмича. Несмотря на то, что в то время правительство поручило днепропетровцам разработать ракеты с дальностью в 4500 километров, а затем на 8000 километров, было решено проектирование 11К63 (63С1) и «ДС-1» продолжить, поручив его молодежному составу ОКБ-586, освободив тем самым основной состав для выполнения полученных новых правительственных оборонных заказов.

– Как в нашем ОКБ, так и на космодроме Капустин Яр работы велись, как сейчас модно говорить, инициативным способом, – вспоминал один из создателей носителя Е.А. Шрамко, – министерством тема не была закрыта. И за это спасибо! Руководство нашего ОКБ изыскивало пути финансирования темы. А все остальное было отдано молодым. Руководство было занято боевыми стратегическими ракетами, поэтому у молодых энтузиастов космоса была полная свобода.

Средний возраст конструкторов в нашем ОКБ-586 тогда не достигал и тридцати лет. Выпусники Московкого, Казанского, Харьковского авиационных институтов, Ленинградского военно-механического института, Московского высшего технического училища имени Баумана – инженеры и их чуть постарше руководители, некоторые из которых ушли из под опеки Королева, уехав из Подмосковья в Днепропетровск, рвались вперед и ввысь!

На заводе № 186 (переименован был в 1966 году в Южмаш) изготовлением носителя руководил опытный организатор производства Л.М. Ганзбург. Систему управления для 11К63 разработали молодые конструкторы из харьковского ОКБ-692. Его главный конструктор В.Г. Сергеев, озабоченный созданием систем управления для стратегических ракет, не препятствовал стремлению молодых применить в системе управления 11К63 все самые новейшие достижения электроники, электротехники, гироскопии. Один из ее создателей А.С. Гончар подчеркивал в своих воспоминаниях:

– Мы поставили перед собой целью использовать в системе управления 11К63 новейшие приборы – гироскопические интеграторы, тем самым опередили даже коллектив московских конструкторов– разработчиков систем управления для ракет, возглавлявшихся академиком Н.А. Пилюгиным. Они по старинке применяли электролитические интеграторы. У нас был девиз – чтобы в нашем проекте даже не было пилюгинского духа, ибо мы стремились штурмовать ранее не досягаемые научные высоты!

Осенью 1961 года в Капустин Яр выехали экспедиции днепропетровского ОКБ-586, харьковского ОКБ-692, московского гироскопического НИИ-944, саратовского завода по изготовлению приборов систем управления и других организаций, причастных к созданию носителя 11К63.

Рассказы бывших участников испытаний были захватывающими. У меня, проработавшего в КБ «Южное» более тридцати лет, они всегда вызывали восхищение. Вот одно из откровений Н.Е.Зыкова, отвечавшего в бригаде испытателей за расчеты, связанные с баллистикой и динамикой полета космического носителя:

– Наш первенец сверкал в лучах заходящего осеннего солнца. Прекрасно наблюдалось в небе разделение ступеней, несмотря на большую высоту – более пятидесяти километров. А затем – амба, конец радости! Подвела система управления. Отказал датчик регулирования скорости, как выяснилось при последующем анализе аварии. На заседании государственной комиссии в воздухе, как говорится, запахло порохом. Ее председатель генерал В.И.Вознюк вызвал для объяснений представителя военного ведомства, контролировавшего изготовление прибора в Саратове. В роли заказчика выступало министерства обороны, так как другого заказчика для космической продукции, способного обеспечить надежный контроль разработки изготовления приборов, в то время не было. Вышел капитан 1-го ранга. Клятвенно заверил: сам проверил партию датчиков, все без дефектов! Присутствовавшие усомнились. Было решено перепроверить на вибрацию семь оставшихся из серии приборов. Они вибрацию не выдержали. Отлетели маленькие детальки. Так называемые «мухолапки». Когда об этом доложили на заседании госкомиссии, генерал Вознюк рассвирепел, сорвал с капитана погоны. Больше капитана на космодроме не видели.

В Саратове прибор был доработан. Испытания продолжились в ноябре 1961 года. Предоставим слово Николаю Ефимовичу:

– На старт вывезли вторую ракету 63С1 со вторым аппаратом ДС-1. Холод был собачий. О нем мне пришлось забыть, когда стало известно – опять «сработали за бугор» (так было принято говорить об авариях). Как оказалось, к ней был причастен и я. Две секунды оставались до окончания полета, когда закончился окислитель. На меня сразу же набросились с вопросами: кто определял объем заправки и куда упала ракета? С первым было ясно, считали объем окислителя я и Жиляков. Со вторым было сложнее. Надо было попотеть над расчетами, а представитель Янгеля В.М. Ковтуненко требовал дать ответа немедленно, потому что место падения обломков ракеты могло быть самым неожиданным – города, поселки, чужие страны! Мне было приказано рассчитать полосу падения при условии, что ракета может прекратить полет на любой секунде. Когда я доложил Вячеславу Михайловичу, что полоса вероятных падений готова, а в нашем случае обломки ракеты должны были пропороть небо над Индонезией, тот схватился за голову! Запросы индонезийского правительства, ООН, демонстрации протестов возле наших посольств…

Да, и с такими необычными ситуациями приходилось сталкиваться нам – ракетостроителям. Мое первое участие в запуске ракеты, так уж получилось, что не какой-то обычной, а баллистической межконтинентальной стратегической орбитальной ракеты, которую в США назвали «орбитальным бомбардировщиком», закончился обстрелом пятидесятого штата США – Гавайских островов! И в этом была виновата группа введения полетного задания в ракету. В нее входил и я! После этого эмоций было через край. Мне тогда казалось, что меня непременно расстреляют по требованию американцев. Но тогда же США свою грандиозную ракету из-за собственных ошибок «отправили» на Кубу. Однако об этом уже было рассказано в начале этого исторического эссе.

– До сих пор скандала нет, – в который раз с улыбкой рассказывал о промахе Николай Ефимович, – индонезийцы особый народ. Мало что знал о ракетах. Они были рады установить контакт с инопланетянами. Было даже сообщение в индонезийской прессе: в Юго-Восточной Азии потерпел крушение НЛО, его обломки сгорели над океаном! Но мне тогда было не виртуальных миров. Пытались мы с Жиляковым понять, в чем была причина нехватки жидкого кислорода»? Расчеты-то были без отступлений, по методике, созданной в ОКБ-1 Королева, неоднократно проверенной при пусках королевских ракет! Причина прояснилась в Днепропетровске. Прилетел я из Капустина Яра. Тот час меня вызвал заместитель Янгеля Н.Ф. Герасюта. Приказал – пиши рапорт! Думая, все кончено, выгонят, посадят в тюрьму! На другой день Николай Федорович остыл, пригласил в кабинет. Спросил: видел отчет твоего коллеги Ф.И. Кондратенко?

В отчете, как оказалось, обосновывалась необходимость при расчетах массы окислителя по заимствованной нами методике из ОКБ-1 Королева вводить поправочный коэффициент. Отчет был секретным, доступ к нему имел ограниченный круг лиц. Список специалистов, допущенных к отчету, составили или Николай Федорович, или тот, кому Герасюта доверил. В этом секретном списке меня и Жилякова не было. Вот так бюрократическая секретность угробила ракету и сыграла злую «шутку» с нашим ОКБ-586 и со всем СССР!

Энтузиазм после второй неудачи не ослаб. Это сейчас при аварии пресса кричит: «Катастрофа с ракетой! Гнать в шею ее разработчиков!». Но в то время надо было доказывать, что инженерная мысль и рабочие руки способны решить поставленную задачу, несмотря на отдельные погрешности или несуразность секретных правил. Но встал на повестку дня вопрос: при первых двух запусках загубили два аппарата, предназначенных для работы в космосе. Следует ли губить третий, несмотря на то, что первые образцы исполняют испытательную роль. Третий аппарат было решено упростить до минимума. В течение двух месяцев были разработаны в ОКБ документация, а на заводе изготовили шар с радиопередатчиком для посылки в космос позывных. Шар назвали «Искусственный спутник Земли ДС-2». Уже в марте 1962 года на космодроме Капустин Яр испытатели работали круглосуточно.

День 16 марта 1962 года был холодным, ветреным. Стартовые системы сработали четко. Ракета вспорола облачный покров. Бурно ликовали ракетостроители на командном пункте, когда по громкой радио связи услышали радостный голос ведущего репортаж о полете ракеты-носителя:

– Есть отделение объекта! Зарегистрированы сигналы передатчика!

Это означало, что ДС-2, выйдя на орбиту, отделился от второй ступени и заработал в космосе. Умение, упорство и труд победили! Долгожданное свершилось!

Как ликовали на космодроме, в Днепропетровске, Харькове, Москве, Саратове, других городах, когда услышали по радио сообщение ТАСС! На следующий день газеты сообщили о том, что в СССР выведен на околоземную орбиту новой ракетой «Космос» новый спутник «Космос». Параметры орбиты: перигей – 217 километров, апогей – 980 километров, угол наклонения орбиты «Космоса» к плоскости экватора – 49 градусов.

Сразу же возник вопрос: почему на орбите «Космос», а не «ДС-2»? Мы сами же нашли ответ: «ДС-1» и «ДС-2» – это же то, чем обозначены наши днепропетровские спутники в технической документации, а стране и миру нужны были звучность, эпохальность!

Так было положено началу отсчета огромной серии космический аппаратов под названием «Космос» – «Космос, Космос-2, 3, 1500, 3500…». Наш носитель 11К63-63С1-Космос долгое время демонстрировался в Москве, на Выставке Достижений Народного Хозяйства в павильоне «Космос». Его создатели получили правительственные награды и золотые медали выставки.

С 1969 года носитель «Космос» стал использоваться для выведения на околоземные орбиты космических аппаратов «Интеркосмос», разработанных нашим КБЮ в содружестве с научными организациями дружественных стран.

Среди тех, кто по праву разделил этот успех, был начальник подразделения из ОКБ-692 А.С. Гончар – будущий главный конструктор системы управления ракеты-носителя «Энергия». Он всегда подчеркивал, что когда еще не ведали о слове «конверсия», в космосе появился первый в мире космический аппарат, выведенный на околоземную орбиту первой в мире конверсионной ракетой-носителем.

Академик, дважды Герой Социалистического Труда генеральный конструктор КБ «Южное» В.Ф. Уткин в конце своей жизни подчеркивал, что программа «Космос», начало которой было положено нашим КБ «Южное», показала: «Конверсия военной техники в народнохозяйственную может быть успешной, экономически выгодной и не растянутой на долгие годы. С одним условием – если ею занимаются энергичные высококвалифицированные специалисты, поставившие перед собой целью достижения успеха во благо страны, а не изготовлением кастрюль и сковородок» (из книги «Уткин. Звезды генерального конструктора», издательство АРТ-ПРЕСС, Днепропетровск, 2013 г.).