Затем была война, народное ополчение. В этом Московском народном ополчении сражались под Москвой с оккупантами многие представители ученого мира Москвы.

В одном строю с Александровским был профессор Московского государственного университета Александр Феликсович Кон – доктор экономических наук, специалист по экономической теории Карла Маркса, политической экономии и теории советского хозяйства. С 1935 года Александр Феликсович работал над подготовкой нового издания экономических работ К. Маркса. Под редакцией Кона вышел I – й том «Капитала» К. Маркса.

Вместе с ними отражал атаки фашистов Леонид Алексеевич Кулик – советский специалист по минералогии и исследованию метеоритов. Он был первым исследователем знаменитого Тунгусского метеорита. Был организатором многочисленных экспедиций по поиску в Сибири на Тунгуске знаменитого до сих не найденного этого загадочного пришельца из космоса.

В 1939 году, после организации при АН СССР Комитета по метеоритам, Л.А. Кулик стал его первым ученым секретарем.

В Московском народном ополчении среди командиров был и молодой лейтенант Александр Иванович Козлов. Александр Козлов родился в 1920 году в селе Александровском Александровского района Ставропольского края. Здесь рос и учился, мечтал, как и все мальчишки, стать военным. В школе много читал об истории Отечества, восхищался героями Отечественной войны 1812 года. В то время его кумиром был Денис Давыдов, храбро сражавшийся в тылу французов, когда командовал партизанским отрядом.

После школы Александр работал в Александровском райкоме комсомола, а потом, в 1939 году, вместе с восемнадцатью парнями по комсомольской путевке был направлен в Калиновическое пехотное училище в Белоруссии.

Осенью 1941 года молодой офицер был назначен командиром батальона Московского народного ополчения

В октябре 1941 года фашистская группа армий «Центр» западнее Вязьмы сомкнула свои клещи, взяв в «котел» 4 советских армий в составе – 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк Резерва Главного Командования. 380 тысяч советских воинов погибли, 600 тысяч были взяты в плен.

Все сослуживцы Александровского не вернулись из Вяземского «котла».

Александр Феликсович Кон погиб в этом адском побоище.

Леонид Алексеевич Кулик скончался в 1942 году на оккупированной территории от сыпного тифа в доме приютившей его семьи в городе Спас-Деменске. Был похоронен местными жителями, сохранившими его могилу.

Особо следует отметить Александра Ивановича Козлова. И все потому, что он сумел собрать оставшихся в живых красноармейцев, увести их в глубокий фашистcкий тыл. Там организовал крупный партизанский отряд. Потом этот отряд влился в партизанскую дивизию.

Из партизанской характеристики А.И. Козлова:

«Тов. Козлов с октября 1941 года принимал активное участие в партизанском движении в Смоленской области. Он был организатором партизанского отряда в деревнях Селянка, Фенино, Громани, Калита Дорогобужского района. Был назначен командиром третьего батальона первого партизанского полка. В 1942 году дважды представлялся к правительственным наградам.

Командир партизанской дивизии «Дедушка» Воронченко В. И.

Комиссар Силантьев П. Ф».

 

Что произошла в этом «котле» с Александровским, до сих пор можно строить только предположения.

Автор книги «Товарищ Сергей» (издательство «СОВЕТСКАЯ РОССИЯ», Москва, 1990 год) Зиновий Шейнис придерживается следующего мнения:

«…в тылу у немецко-фашистских армий, в болоте у обгорелого леса солдат Александровский был тяжело ранен, он попал в плен, бежал, снова был схвачен эсэсовскими палачами и под фамилией Тюрин был отправлен за колючую проволоку в лагерь».

Лагерь находился возле города Великие Луки, невдалеке от границы с Белоруссией.

В этом лагере военнопленные устроили побег. Не просто побег, но со взрывом грузовика, на котором выступал предатель-власовец, агитировавший пленных изменить Родине и вступить в ряды фашистской Русской освободительной армии (РОА) под командованием изменника генерала Власова.

Во время наступления наших войск северо-западнее Великих Лук были захвачены трофейные документы. Из них следовало, что побег из лагеря № 6 организовал военнопленный Тюрин – преподаватель немецкого языка. Бунт произошел в бараке № 13 во время выступления представителя РОА капитана Ложкина. Из толпы военнопленных выскочил один из них и бросил гранату в грузовик. Военнопленные прорвали колючую проволоку и устремились в лесную чащу. На поиск беглецов отправилась фашистская моторизованная часть.

З. С. Шейнис полагает, что под видом Тюрина – преподавателя немецкого языка – в лагере был Александровский. Доказательство – Сергей Сергеевич, как и преподаватель немецкого языка Тюрин, прекрасно владели немецким языком. По предположению З.С. Шейниса, Александровский назвался Тюриным во время первого допроса во время пленения на краю болота или после допроса после первого побега из первого лагеря.

В этой же книге З.С. Шейнис привел и краткие сведения о том, как белорусские партизаны города Борисова вызволили Александровского из лагеря и провели его в партизанский отряд. Зиновий Савельевич даже опубликовал в своей книге фотографию А.И. Столяровой. Но загадка, связанная с побегами Александровского из плена, Зиновием Савельевичем не была разрешена.

Что-то много побегов Александровского описал в своей книге Зиновий Савельевич!

Попросил я Александру Ивановну Столярову уточнить историю побега, организованного ею. Записал ее подробный рассказ. Вместе с Александрой Ивановной сравнили ее рассказ с тем, что написал Шейнис. Нестыковки были явно налицо.

Немного позже пришло Александре Ивановне и Владимиру Николаевичу из Борисова приглашение на очередную встречу борисовских партизан. Вернулись они с интереснейшим сообщением.

Оказывается, на встрече был бывший командир партизанского отряда Александр Иванович Козлов. Много часов с ним беседовали мать и сын Столярова и Дедюшко. То, что он рассказал им, повергло меня в шок.

В 1942 году Козлов с отрядом нарвался на засаду и в контуженом состоянии оказался в плену и оказался в фашистском лагере. Нашелся предатель, который сообщил фашистам, кто является партизанским командиром Конечно, Александром Ивановичем занялся вплотную абвер (военная контрразведка фашистской Германии).

В лагере Александра вызвал на беседу молодой немецкий офицер, Накормил. Расспросил о семье. Когда узнал, что Евдокия – фельдшер, обрадовано воскликнул, что ему как раз и нужна медсестра. Предложил перейти к нему вместе с женой. На обдумывание дал сутки. Оставил Сашу ночевать в этой же избе. Всю ночь Саша размышлял, кто этот офицер, что за воинская часть у него и чем она занимается. Утром вышел из избы, увидел, как на улице как к соседней избе подъехала крутая легковушка. Из нее вышли два офицера в советской командирской форме, на боку советская сумка-планшетка, но друг с другом заговорили по-немецки.

Саша удивился.

В обед его повели к вчерашнему военному. Тот предложил ему сесть, накормил обедом и спросил:

– Можете ли вы сказать, где вы находитесь?

– Скорее всего, в разведывательном подразделении.

– Почему вы так решили?

– Потому что вы хотите меня завербовать и переодеть так же, как тех увиденных мною утром офицеров из «Опеля».

– Прекрасно, интеллект у вас есть, наблюдательность обостренная, анализ тоже выше среднего. Я даю вам сутки на обдумывание моего предложения стать разведчиком.

– Мне нужно встретиться с женой…

В абвере позже обследовал и его жену, военфельдшера Евдокию Вилкову. Установив, что женщина ждет ребенка, немецкая контрразведка посчитала это обстоятельство дополнительным удачным поводом для вербовки ее мужа, а также гарантией верности будущего агента. В случае его перехода на сторону Красной Армии семью ожидал расстрел.

«Почему выбор пал на меня? – вспоминал Александр Иванович. – Немцы знали определенно, что я возвращусь, потому что здесь была заложница – моя жена Евдокия Вилкова. Более того, она была беременна, и ждали рождения ребенка, чтобы увеличить число заложников. Но случилось так, что родился ребенок слабым, и он через три дня умер».

У молодого и отчаянного лейтенанта родилась дерзкая идея.

Козлов прекрасно понимал, что согласие на сотрудничество с разведкой противника обрекает его на предательство. В то же время бывший офицер расценивал предложение врага как возможность проникнуть в фашистскую спецслужбу и при первой возможности с ценными сведениями перейти к своим. После долгих мучительных раздумий Козлов согласился на вербовку.

Ему предоставили возможность поговорить с женой. Саша сказал ей:

– У нас один способ выбраться из плена – мне надо согласиться стать фашистским разведчиком. Иначе здесь нас с тобой расстреляют. Есть шанс спастись, когда меня отправят за линию фронта.

Евдокия не расплакалась:

– Лучше быть живыми, чем мертвыми, но с одним условием – мы не должны предать Родину.

Евдокия была молоденьким лейтенантом медицинской службы. Она всем сердцем ненавидела фашистов. Мысленно строила планы, как угробить их: то ли подсыпать яду в их пищу, то ли поджечь избу с фрицами. И она уже подозревала, что Саша пошел на службу к немцам! Она была готова размозжить ему голову. И то, что она услышала из уст Саши, заставило ее задуматься. Неужели есть шанс? И что надо делать ей? Терпеть фашистскую сволочь?

Несколько месяцев агента под псевдонимом «Меньшиков» обучали в Абверкоманде-103 «Сатурн», которая дислоцировалась в белорусском городе Борисове. Все здесь было максимально приближено к обстановке в Красной армии. Курсанты носили советскую форму и изучали советские уставы. Немецкие офицеры абвера и русские солдаты друг к другу обращались не иначе, как «товарищ». Здесь крутили советские кинофильмы, курили «Беломор», здесь лейтенант Козлов читал «Комсомольскую правду», доставленную с Родины.

А жена Евдокия в это время лишь изредка видела его, превратившись в клубок нервов.

Рассказ Козлова и существование в Борисове во время оккупации гитлеровцами Белоруссии фашистской Абверкоманды–103 «Сатурн» подтвердила уже в начале XXI века Санкт-Петербургская общественная организация «Региональное объединение ветеранов контрразведки Ленинградского военного округа». В ИНТЕРНЕТе на своем сайте петербургские ветераны контрразведки разместили материал «Александр Иванович Козлов – прототип главного героя «Путь в «Сатурн» и «Конец «Сатурна».

И еще один знаменательный документ опубликовали питерцы на своем сайте:

«Но как это ни парадоксально, до недавнего времени с разведчика не была официально снята тень подозрения в предательстве, которая в недобрый час возникла в коридорах НКВД еще в годы войны. Лишь несколько лет назад из ФСБ в адрес Александра Ивановича пришло письмо, поставившее последнюю точку в борьбе ветерана за свое доброе имя. В нем есть такие слова: «Дорогой Александр Иванович! Невозможно переоценить вклад в Победу советских разведчиков, работавших в глубоком тылу врага. Мы с уважением относимся к Вашему подвигу и сочувствуем драматическим вехам в Вашей судьбе. Мы рады, что справедливость восторжествовала, и Родина, хотя и с опозданием, смогла оценить Ваши боевые заслуги. Отныне Ваше имя занимает достойное место в истории советской контрразведки».

Что же за драматические вехи были в судьбе Александра Козлова?

Уважаемые читатели! О них вы узнаете позже. А сейчас вернемся в 1942 год.

У Александра Ивановича созрела идея начать двойную игру:

– Меня послали с самым ответственным заданием: я должен был передать немецким агентам, которые работали под Москвой, в Малаховке, 500 тыс. рублей, питание для радиостанций, бланки различных документов и возвратиться обратно. Было обещано немцами: если я выполню задание и возвращусь обратно, то мне будет присвоено звание офицера немецкой армии, я буду награжден и останусь в школе как ее преподаватель".

Вскоре Козлов закончил в Борисове разведшколу в разведцентре «Абверкоманда-103» «Сатурн» и был посажен с парашютом в фашистский самолет.

На аэродроме в Смоленске Раевского-Меньшикова-Козлова провожал сам начальник разведшколы Герлиц. Важного разведчика отправляли на скоростном бомбардировщике «Дорнье-217» в район Тулы.

Часа в три ночи Александр Иванович выпрыгнул из самолета и приземлился на опушке леса. Огляделся, спрятал парашют, нужно было следовать в Малаховку, что под Москвой, в районе Люберец. Вскоре наткнулся на палатку с часовым и вступил с ним в разговор.

– Я командир части (Козлов был в форме капитана Советской Армии – петербуржцы), будем располагаться рядом с вами, где у вас командир?

Часовой проводил его к другой палатке, где находился начальник штаба полка. Тот спал. Разбудили.

– Кто вы такой? – спросил начштаба. Меньшиков показал ему удостоверение на шелковом полотне, которым снабдили агента в абвере (такие выдавались советским разведчикам, которых засылали в тыл врага).

– Понял, – увидев удостоверение, сказал тот и переспросил: – Чем могу быть полезен?

Открываться ему Козлов не хотел и потому поинтересовался:

– Есть ли поблизости кто-нибудь из высшего командования?

– Есть представитель Генерального штаба.

– Проводите меня к нему.

Вскоре Козлов беседовал с генштабистом, который, выяснив, в чем дело, вызвал начальника контрразведки «Смерш» дивизии. Тот переправил «немецкого агента» в Москву.

«Когда я явился в наши органы и сообщил обо всем, это была как манна небесная для нашей контрразведки, – вспоминал на встрече борисовских партизан Козлов, – внедрить в абверовские школ разведчиков своего советского разведчика было практически невозможно, потому что немцы сами производили отбор из числа военнопленных. Поэтому единственный случай, он так и остался в истории, что только туда проник один я».

Сведения о разведшколе абвера, которые доложил Козлов, получили высокую оценку Центра. Через некоторое время Козлов был переброшен в фашистский тыл с заданием возвратиться в «Сатурн» и передавать в Центр сведения об агентах и проводимых ими операциях.

Из справки-характеристики на зафронтового агента «Байкал-60»-Козлова:

«В июле 1943 года в органы «Смерш» явился с повинной агент германской разведки «Раевский», он же «Меньшиков» – Козлов Александр Иванович. После явки с повинной был перевербован Главным управлением «Смерш» и под кодовым именем «Байкал-60» 17 июля 1943 года переброшен в тыл противника под видом выполнившего задание германского агента…

Начальник 4-го отряда Главного управления «Смерш» генерал-майор Утехин».

В Главном Управлении контрразведки «Смерш» Козлову поверили и под видом «выполнившего задание германского агента" перебросили обратно за линию фронта, снабдив паролем «Байкал-60».

Из легенды задания зафронтовому агенту «Байкал-60», составленного сотрудником ГУКР «Смерш» майором Честнейшим (псевдоним): «…когда вы будете уверены в том, что немцы вам поверили, осторожно приступайте к выполнению нашего задания:

1. Продолжать изучать сотрудничество германского разведоргана в Смоленске и Борисовской разведшколе.

2. Собирать подробные данные на агентов, готовящихся к переброске на нашу территорию.

3. Для связи с вами, в том числе и по радиосвязи устанавливается пароль «Байкал-60».

4. 3авербовать преданного Родине человека для связи с нами. Снабдить его паролем «Байкал-61».

5. Из числа обучающихся в школе разведчиков выбрать двух-трех патриотически настроенных, не желающих работать на немцев и готовых явиться с повинной.

Побеседовать с ними перед выброской в тыл Красной Армии и, если это лицо действительно предано Родине, снабдить его паролем «Байкал-61».

6. Поддерживать с нами постоянную связь через завербованных вами лиц, снабжать их паролем «Байкал-61» и поручать им передавать собранные по нашему заданию сведения».

– Я сказал в «Смерше», что представители Абверкоманды-103 будут ждать меня на линии фронта в районе с 16 по 18 июля, – рассказал 9 мая 1991 года на встрече с борисовскими партизанами Александр Иванович, – «Смершем» было определело, в расположение какой дивизии я должен перейти передовую, чтобы вернуться назад к немцам – около Жиздры ночью. Меня сопровождал товарищ из Москвы, начальник контрразведки. Трое крупных чинов также пришли на передовую. Мне приказали идти. Я пополз…

В Борисове абверовцы его уже ждали.

Шеф фронтовой разведывательной команды 103 подполковник Герлитц не скрывал своей радости в связи с возвращением агента Меньшикова, побывавшего в советском тылу.

Была устроена ему торжественная встреча со шнапсом и закуской. Присутствовали оберлейтенант доктор Ридель, капитан Утов и зондерфюрер Фурман. Каждый абверовцев провозглашал тост за Козлова и требовал, чтобы Александр Иванович пил до дна! Козлов сразу сообразил, что его хотят споить, чтобы в пьяном виде он разболтал все, что происходило с ним в Москве. Однако Александр Иванович перепил абверовцев.

Подвыпивший Фурман, ответственный за всю организацию работы в школе, пригласил Меньшикова – Козлова к себе в кабинет для разговора «по душам», рассчитывая, что после спиртного он будет более откровенен. Кроме того Козлов еще до заброски в Москву отметил про себя, что у Фурмана взгляд был пронизываюшим все человеческое нутро. С сегодняшней точки зрения мы бы сказали, что Фурман был экстрасенсом.

Фурман сразу же спросил:

– Скажите, Меньшиков, вас НКВД не сцапало?

– Нет, – сделал удивленное лицо Меньшиков.

– Почему я спрашиваю? У нас уже были случаи, когда НКВД засылало к нам обратно наших же агентов со своими заданиями. Они не признавались, когда я их спрашивал, и после того, как их потом расшифровывали, они были повешены. А если бы они сразу признались, им была бы сохранена жизнь.

– Нет, – уверенно повторил Меньшиков.

Тогда Фурман стал задавать вопросы. Его интересовали все действия Меньшикова – Козлова после перехода линии фронта: как приземлился, что видел, с кем общался, как и на каких видах транспорта передвигался, какая организация контроля на дорогах, какие цены на продукты питания в Москве.

После этого дотошного опроса Меньшикова снова вызвал Герлитц. Подполковник еще раз поблагодарил его за преданность Германии и сказал, что она по достоинству сможет оценить ее.

Путь карьере Меньшикова в немецкой разведшколе был открыт.

Благодаря удачно отработанной сотрудниками «Смерша» легенде Козлов вскоре был назначен инструктором по обучению агентов германской разведки, а в марте 1944 года (к этому времени он стал начальником учебной части) получил звание капитана немецкой армии.

В школе ему поручили вести предметы по организации Красной Армии, разведке, топографии, строевой и физической подготовке, а также политзанятия.

Вместе с капитаном Утовым и зондерфюрером Кваком Козлов выезжал в лагерь особого назначения РОА и в лагеря для военнопленных, где вербовал среди военнопленных будущих разведчиков.

Командирская подтянутость, исполнительность, грамотность Меньшикова импонировали немцам. Сдержан, конспиративен, а главное – обучен основным положениям разведывательной деятельности. Как «опытного» разведчика, «за особые заслуги перед рейхом», руководство абвера (адмирал Канарис) наградило Козлова пятью медалями.

Но на самом деле Козлов фактически парализовал деятельность «Сатурна», перевербовав семь агентов и своевременно сообщив о десятках других в Москву, что позволило Центру подсовывать «Сатурну» правдоподобную дезинформацию, которой руководство абвера до конца войны питало армейское командование, так ничего и не заподозрив.

 

У Козлова обозначилась главная проблема, самая существенная – как передавать ценные сведения о немецкой агентуре. По должности Александр Иванович имел возможность изучать личные дела и общаться с курсантами «Сатурна». Однако советским спецслужбам не удалось наладить надежную связь с Козловым.

В Москве, в «Смерше» было решено, что в Борисов будет отправлен к Козлову связной с радиостанцией. Кодовое имя напарника – «Байкал-61». Он должен был сказать при встрече пароль:

– Вы должны были сдать мои часы в ремонт. Вы их забрали у часовщика?

Козлов должен был ответить:

– Забрать-то я их забрал, но по дороге их потерял.

Но связной не появился. Его отсутствие, да еще и с рацией было, может быть, к лучшему. С напарником, да еще с рацией Козлова сразу же бы засекли и расстреляли.

В «Смерше» был разработан и второй вариант связи с Москвой, но очень опасный. Если связник не появится, например, будет убит на фашистской территории, то необходимо будет передавать в Москву сведения через завербованных им диверсантов. Опять же с возможностью провала.

– Мне приходилось из числа тех, кто уже был подготовлен к переброске, их перевербовывать. Хотя это была очень опасная и сложная операция по вербовке уже завербованного немцами агента. Надо было открываться ему, говорить, что я советский разведчик. У меня не было никаких документов о том, что я говорю правду. Поэтому приходилось опираться только на интеллект, – рассказал Александр Козлов.

Борисовцы его спросили:

– Каким это образом – через интеллект?

– Играл с испытуемым в футбол, шахматы, подсовывал Пушкина или Тургенева…

Александру Козлову удалось перевербовать 7 агентов и через них передать информацию об остальных перевербованных и о самом «Сатурне». Один из семи Николай Титаренко с позывным «Байкал-61» потом даже вернулся в Абверкоманду-103 и привез ему новые указания Центра – оставаться у немцев до конца войны. Вместе с отступающей немецкой армией перемещалась и сама разведшкола.

Но над Козловом нависла неожиданная угроза. С чьей стороны? Читатель удивится, если сейчас прочитает о том, что партизаны сумели вычислить абверовцев, носивших особые знаки на своей форме. Были даже составлен список на уничтожение начальственного состава «Сатурна». В нем значился и Козлов. Ему чудом избежать смерти от партизанских рук.

Читатель, наверное, уже понял, что в Борисовской школе абвера «Сатурн» работал советский разведчик Козлов в то время, когда в Борисовском лагере для военнопленных находился пленный Александровский.

В этом лагере абверовцы вербовали многих военнопленных. Конечно, дошла очередь и до Александровского. Кто занимался Сергеем Сергеевичем?

Как рассказал Козлов, в разговоре с военнопленным у него было одно оружие – интеллект. А у чрезвычайного посла был интеллект не крестьянина из глухой деревни.

Когда Владимир Николаевич Дедюшко спросил у Александра Ивановича Козлова:

– Какой из пленных больше всего поразил вас своим интеллектом и знанием нескольких языков?

Тот ответил:

– Был такой. Я не стал его вербовать. Подсказал ему дорогу в лес. Его нельзя было допускать до абверовского начальства. Для завербованного он слишком много знал о революции в Германии. Начальство сразу бы сообразило – этот тот, кто предаст Гитлера и расстреляло бы его…

В белорусском Борисове, где находилась школа "Сатурна", в местном музее Козлову посвящена целая экспозиция. Иногда в День Победы он приезжаел в Белоруссию на партизанские слеты.

Биография А.И. Козлова была положена в основу повести Василия Ардаматского «Сатурн почти не виден» (1963 год). На ее основе были созданы кинофильмы «Путь в «Сатурн» (1967 год, режиссер Вилен Азаров) и «Конец «Сатурна» (1968 год, режиссер Вилен Азаров).

Теперь перенесемся, уважаемые читатели, в 1945 год. Об этом периоде своей жизни Александр Иванович рассказал следующим образом:

– Абверовская разведывательная школа «Сатурн» отходила вместе с фашистскими войсками все время на запад. В Западно-Германском городе Бисмарке американцы неожиданно настигли ее. Сначала я переоделся в гражданскую одежду, но, выйдя на улицу, был узнан знакомым поляком. Еле уговорил его не выдавать, что я немецкий разведчик. После этого я опять переоделся в военную форму, уничтожил все документы, награды, оружие и сдался в плен американцам. Они меня отвезли в Бельгию в лагерь немецких военнопленных, затем во Францию. Война приближалась к концу, а я не знал, что мне делать. Сказать американцам, что я советский разведчик – не имел права без санкции. Если бы операция была хорошо продумана, я бы, конечно, не попал в такую ситуацию.

В конце концов, я придумал себе легенду, и рассказал ее коменданту лагеря. Суть ее в том, что я советский разведчик, месяц тому назад в составе группы из трех человек в немецкой форме, с немецкими документами был выброшен на западный берег реки Одер с целью выяснения подробностей немецкой оборонительной системы, но в связи с наступлением наших и отступлением немцев, мы потеряли друг друга. Я попросил американца предоставить мне возможность встречи с моим командованием. Он обрадовался, что видит союзника, сказал, что немедленно свяжется с командованием. Примерно через неделю меня отвезли в Париж и передали в нашу военную миссию. Я попросил начальника военной миссии генерал-майора Драгуна сообщить в Москву, что «Байкал-60» (это был мой позывной) находится у него. Вскоре из Москвы прилетел человек с Лубянки и забрал меня в Москву.

После того, как я написал в Москве отчет о проделанной у немцев работе, встал вопрос: что же со мной делать дальше? В конце концов, не только в органах, но и в армии оставить меня командование категорически запретило. Видимо, возникло ни на чем не основанное подозрение в том, что я мог быть перевербован американской разведкой.

Глупо. До сих пор часто думаю о том, что если бы меня оставили работать в разведке, то я бы мог стать разведчиком экстра класса. Ведь три года в немецком тылу дали мне бесценный опыт агентурной работы. Но вместо этого я был отправлен на все четыре стороны с записью в личном деле о том, что пробыл три года в немецком плену.

Зима, февраль месяц, приезжаю я на родину в Ставропольский край, в город Александровск. Родителей у меня не было, родственников тоже. Не было никого, на кого можно было бы опереться хотя бы первое время.

Ни кола, ни двора, на работу не принимают. Состояние такое, то если бы был пистолет – застрелился бы, по-другому не хотел уходить из жизни. Отослал жену с пятимесячным ребенком к ее родителям. Сказал жене:

– Нельзя вам двоим жить вместе с мной – военнопленным.

Еле удалось устроиться помощником лесничего. А тут военком начал бдительность проявлять: как, мол, так – ты три года был в плену, а уволен в 1946 году с должности помначштаба полка, который был расформирован еще в 1941 году?

Пришлось коротко рассказать военкому, кем я был на самом деле. А вокруг меня, как я теперь понимаю, агенты госбезопасности все время крутились. Дошел до них от военкома этот разговор.

В конце мая 1949 меня вызвали в Москву. Я обрадовался, думал – восстановят, но меня там арестовали.

В постановлении на арест и обыск от 1 июня 1949 года было записано:

«Будучи начальником учебной части «Сатурна», в своих лекциях Козлов высказывал антисоветские суждения».

Оказывается, и там советскому агенту под псевдонимом «Байкал-60» надо было вести пропаганду коммунистического образа жизни. Потрясающая логика!

Полтора года шло следствие. Постановлением особого совещания (судей своих я не видел) был приговорен к трем годам за разглашение сведений, не подлежащих огласке, то есть за то, что я рассказал военкому о своей разведывательной странице в судьбе.

– Отвезли меня в Казахстан, – продолжил рассказ Козлов, – где я провел оставшиеся полтора года заключения. Работал в основном на строительстве водохранилища.

После освобождения Козлов вернулся в Александровск. Кем только не работал: и пожарным, и чернорабочим, и бетонщиком.

При Хрущеве началась первая волна реабилитаций. Козлова заочно реабилитировал трибунал Московского военного округа. Но так, как будто в трибунале и в КГБ сидели юридически безграмотные дураки. Справку прислали из КГБ такую, что три года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии Александра Ивановича.

Сколько ни бился Александр Иванович, так и не смог получить четких сведений о себе самом. И практически всю жизнь не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных.

Тем не менее Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов потребовал предоставить ему список разведчиков, работавших за рубежом, отобрал из них шесть человек и приказал опубликовать о них очерки, написать о них книги, поставить кинофильмы, чтобы поднять престиж «Смерша» и КГБ. В числе тех интереснейших личностей был и А.И. Козлов.

О Козлове стали публиковали очерки, на основе его биографии появилась книга Василия Ардаматского «Сатурн» почти не виден», на экранах кинотеатров стали демонстрироваться кинофильмы «Путь в «Сатурн» и «Конец «Сатурна». Александра Ивановича стали приглашать, как консультанта во время съемок кинофильмов. Но формально Козлов везде значился просто бывшим военнопленным. Завистникам это даже дало повод распускать слухи, будто Козлов нанимает журналистов, сценаристов и писателей, чтобы они «внедряли в массы» легенду об нем, как агенте из «Сатурна».

Партизаны Белоруссии Козлову поверили. В краеведческом музее Борисова А.И. Козлову была открыта небольшая экспозиция, посвященная его подвигу. В ставропольском селе Александровском на доме, где он жил, была установлена памятная доска. Позже подобная доска была установлена в курортном поселке Краснодарского края Горячем Ключе, куда переехал Александр Иванович.

В конце 80-х ветеранские организации Белоруссии обратились с просьбой к Съезду народных депутатов СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Десять лет спустя губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко подписал ходатайство о присвоении ему звания Героя России. Ответов не последовало…

Много лет спустя ему были вручены ордена Красного Знамени, Красной Звезды и медаль «Партизану Великой Отечественной войны». В Историческом музее Борисова А.И. Козлову установили бронзовый бюст.

Выступая на торжественном собрании по случаю присвоения ему звания «Почетный гражданин города Борисова», Козлов пожалел, что у него нет фронтовых друзей, ведь большую часть войны он провел в фашистском стане. В ответ поднялся весь зал: «Мы – Ваши друзья!»

И все же на полное восстановление доброго имени, чести и достоинства ушли годы.

Парадоксальная ситуация сложилась вокруг имени разведчика. О нем писали книги и очерки, снимали фильмы, но формально он везде значился бывшим военнопленным. Иногда А.И. Козлов горько шутил, что можно было снять и третий фильм – «Проклятие Сатурна».

Лишь в 1993 году в послевоенной судьбе разведчика Козлова начался поворот. Работники Ставропольского и Краснодарского областных управлений социального обеспечения населения совместными усилиями сумели добиться предоставления справки из Московского военного трибунала. В ней Московский военный трибунал впервые официально признал допущенные им ранее юридические ошибки в отношении Александра Козлова.

Читателям будет полезно прочитать выдержку из нее:

«На ваш запрос сообщаем, что Козлов Александр Иванович, 1920 г. рождения, уроженец села Александровска, по постановлению особого совещания при МГБ СССР 25 октября 1950 года был обвинен в разглашении сведений, не подлежащих огласке (по ст. 121) и заключен в исправительно-трудовой лагерь на 3 года. Военным трибуналом Московского военного округа 30 декабря 1963 года упомянутое постановление по отношению к Козлову отменено, и дело за отсутствием состава преступления прекращено. По данному делу он полностью реабилитирован. Военный трибунал округа обратился к председателю Госбезопасности СССР с просьбой рассмотреть вопрос о представлении Козлова А. И. к награждению орденом. Возбуждая ходатайство, была высказана просьба – обратить внимание, что Козлов с июля 1943 года по апрель 1945 года по заданию органов безопасности находился в немецкой разведшколе, сначала преподавателем, а затем начальником учебной части. Используя свое служебное положение, перевербовал 7 немецких агентов, 6 из которых прибыли по паролю, данному Козловым, в органы Госбезопасности. Козловым проводилась также работа по отчислению немецких агентов, которые были наиболее преданы немецкому командованию. Возвратившись в июне 1945 года в Советский Союз, Козлов представил в органы Госбезопасности подробный отчет о деятельности разведчиком. Назвал 57 агентов и 29 человек официальных сотрудников школы. В дальнейшем, проживая в Ставропольском крае, оказывая помощь органам Госбезопасности, им было опознано 12 немецких агентов».

Эта справка во многом изменила жизнь Козлова. Он начал получать льготы, пришло официальное признание.

А после упоминавшегося уже мною письма из ФСБ теперь были сняты даже мельчайшие поводы для завистников и недоброжелателей упрекать его в чем-либо. Приведу еще раз выдержку из этого письма, пришедшего несколько лет назад из ФСБ в адрес Александра Ивановича, поставившего последнюю точку в борьбе ветерана за свое доброе имя. В нем есть такие слова:

«Дорогой Александр Иванович! Невозможно переоценить вклад в Победу советских разведчиков, работавших в глубоком тылу врага. Мы с уважением относимся к Вашему подвигу и сочувствуем драматическим вехам в Вашей судьбе. Мы рады, что справедливость восторжествовала, и Родина, хотя и с опозданием, смогла оценить Ваши боевые заслуги. Отныне Ваше имя занимает достойное место в истории советской контрразведки».

Да вот только очень уж поздно восторжествовала эта справедливость.