4. Социальное понимание собственности

Всё высказанное нами в обоснование частной собственности отнюдь не следует понимать в том смысле, будто вырастающий из неё общественный и правовой строй не имеет своих проблем, затруднений и опасностей. Он имеет их, и разрешить или преодолеть их совсем не легко. Однако сначала надо удостовериться, во-первых, в том, что все отрицательные проявления частноправовой дисгармонии капиталистического строя, все опасности нецелесообразного и несправедливого деления на классы, а особенно завистливой и мстительной классовой борьбы, всё бремя порабощения, безработицы, все убытки от анархии производства нисколько не преодолеваются отменою частной собственности, ибо коммунизм создаёт государственный капитализм, небывалое порабощение и нищету, вызывает к жизни новую анархию производства, углубляет чувства зависти и мести, усиливает классовую борьбу и доводит до высшей беззастенчивости эксплуатацию трудящегося человека. Во-вторых, надо понять, что частная собственность коренится не в злой воле жадных людей, а в индивидуальном способе жизни, данном человеку от природы. Кто хочет «отменить» частную собственность, тот должен сначала «переплавить» естество человека и слить человеческие души в какое-то невиданное коллективно-чудовищное образование; и понятно, что такая безбожная и нелепая затея ему не удастся. Пока человек живёт на земле в виде инстинктивного и духовного «индивидуума», он будет желать частной собственности – и будет прав в этом.

Ввиду всего этого в дальнейшем надо искать иного выхода, и притом именно на путях духовного и правового воспитания людей, на путях свободного труда и свободной доброты, на путях изобилия, щедрости, неуравнивающей справедливости и естественной солидаризации людей. Эти пути суть пути христианские; они приведут человечество к социальному пониманию собственности.

Согласно основному учению Евангелия, «Царство Божие» обретается во внутреннем мире человека (Лк. 17. 21), и потому людям следует начинать очищение и преображение их жизни изнутри (Мф. 23, 26; Мк. 7, 20–23; Лк. 11, 39). Это первое и основное, что должно быть усвоено христианином: всё обновляется, очищается и преобразуется изнутри – вся жизнь и вся культура. Это относится и к государству, и к хозяйству. Христос никогда не осуждал и не отвергал частной собственности, а говоря о «богатых», коим «трудно войти в Царство Божие» (Мф. 19, 23–24; Мк. 10, 23–25; Лк. 18, 24–25), Он имел в виду не размер их имущества, а их внутреннее отношение к богатству: они «надеятся» на него (Мк. 10, 24); «служат ему, а не Богу» (Мф. 6, 24; Лк. 16, 13); «собирают себе» земные сокровища и пребывают в них «сердцем» (Мф. 6, 19–21), и потому богатеют «не в Бога» (Лк. 12, 21). Но изнутри Божия благодать уже посетила и преобразила души множества богатых людей, начиная с мытаря Закхея⁹⁰ и Иосифа Аримафейского⁹¹. Согласно этому, и нищий, и зажиточный, и богач могут быть добрыми и злыми; и только апостолам («следуй за Мною». Мф. 19, 21; «возьми крест свой». Мф. 16, 24; 10, 38; Мк. 8, 34) Христос советовал полное отречение от имущества (ер. Мф. 10, 8–10; Мк. 6, 8; Лк. 9, 3) – Остальным же он заповедовал милосердие (Мф, 9, 13; Лк. 10, 37; соав. Рим. 12, 8; Фил… 2, 1) и щедрость (Мф. 5, 42; Лк. 6, 30; ер. Еф. 4, 28 и др.).

Идя по этому пути, мы должны искать разрешения проблем, возникающих в связи с частной собственностью, прежде всего через внутреннее воспитание и просветление человеческого существа, с тем, однако, чтобы постоянно отыскивать и проводить те духовно-верные и целесообразные государственные, мероприятия, которые могли бы внешним образом исправить внешние последствия внутреннего несовершенства людей.

Согласно этому, вся проблема хозяйства, и в особенности частноправового хозяйства, должна быть поставлена заново как в науке, так и на практике: это есть проблема хозяйствующей души и её верной мотивации; это есть проблема духа, строящего культуру, и его верных жизненных форм. Те способы хозяйствования, которые повреждают естественную мотивацию человеческой души, должны быть отклонены с самого начала. Отклонению подлежат и все хозяйственные формы и установления, которые противоречат человеческому духу. И в то же время в людях должна непрерывно воспитываться жизненно-целесообразная и духовно-достойная мотивация хозяйственного труда и творчества. Напрасно думать, что повреждённый инстинкт и разложившийся дух могут создать могучее и цветущее хозяйство. На самом деле только здоровый инстинкт в сочетании с сильным и воспитанным духом смогут найти верный исход и создать хозяйственное изобилие при социально-справедливом строе.

Вся человеческая духовная культура – «многоличная» по субъекту и «сверхличная» по своей ценности – возникла из личной духовности, из той первичной ячейки Духа, которая именуется духовной личностью. Человек восходит к Богу и совершенству не через отвержение природы, не мимо её и не вопреки ей, а через неё. Кто хочет подняться к сверхличному, тот должен принять личное начало и творить из него. Сто невежд не создадут науки; тысяча трусов не образует боеспособного отряда; миллион нищих не создадут цветущего народного хозяйства. Во всех областях человеческой культуры личное начало подлежит не подавлению и искоренению, а приятию, утверждению, воспитанию, одухотворению и гармоническому дисциплинированию. Нужно не погасить «частное», а создать гармонию и равновесие множества «частных». Вредна не частная инициатива, а противообщественное настроение и поведение единичного человека. Опасно не личное творчество, а безудержное своекорыстие невоспитанного индивидуума. Спасителен не социализм, а творческое сочетание свободы и справедливости.

Но социальная справедливость должна быть найдена без того, чтобы душа была изуродована, а духовность утрачена: ибо стадо деморализованных варваров погубит и утратит всякую справедливость, если бы даже удалось её найти. И свобода личного творчества должна быть утверждена без того, чтобы в общественной жизни водворилась несправедливость капиталистической эксплуатации и массовой безработицы, ибо кому нужна «свобода» безработицы и голодной смерти?

Каждый человек должен иметь в жизни такое «место», где он мог бы хозяйственно-творчески стоять на ногах; ту сферу, о которой он имел бы право сказать: «моё, а не твоё». Это создаст из него живую ячейку общественного хозяйства и облегчит ему беззавистное и лояльное признание чужого достояния: «твоё, а не моё». Чем больше в народе таких живых хозяйственных ячеек, тем прочнее частнособственнический строй жизни. Напротив, чем больше в стране омертвевших хозяйственных ячеек, чем больше людей утратило хозяйственно-творческую почву под ногами, чем больше в народе кандидатов на звание «безработного», а потом и настоящих безработных – тем ближе частнособственнический строй к катастрофе. Опасно не различие между богатым и бедным, а хозяйственная беспочвенность среди бедноты, творческая бесперспективность среди низшего имущественного слоя.

Безнадёжно теряя «моё», масса перестаёт чтить «твоё», т. е. всё чужое; она незаметно начинает склоняться к «кулачному» или «разбойничьему» решению вопроса: «что моё – моё, а что твоё – моё же». Чтобы увести её от этого соблазна, неправильно звать её на пути апостольского и аскетического отречения от всего, что есть на земле «моё»: это не идеал для земной жизни; это есть идеал ухода от земного строительства, идеал для немногих избранных, призванных строить «землю» именно этим своим уходом от неё; масса за этим зовом не пойдёт в силу здорового жизненного инстинкта, а если бы она пошла, то погубила бы и себя, и духовную культуру на земле. Но ещё неправильнее, подобно коммунистам, внушать массе, что ни «моего», ни «твоего» вообще не должно быть, что можно иметь «общее» и «только общее», не имея «моего»: если народы пойдёт за этим зовом, то они скоро убедятся, что «общее» без «моего» есть «ничьё» и что до «ничьего» никому и нет дела.

Задача не в том, чтобы на земле от праведности угасло хозяйство и с ним культура и человечество (Будда, Толстой). Но задача не состоит и в том, чтобы хозяйство стало самодовлеющей силой человеческой жизни, поработило людей и погасило и справедливость, и нравственное существо человека (коммунизм).

Разрешение проблемы состоит в том, чтобы сочетать строй частной собственности с «социальным» настроением души: свободное хозяйство с организованной братской справедливостью.

Чувствовать и действовать «социально» значит прежде всего признавать на деле начало христианской любви и братства; это значит, далее, руководиться не уравнивающей справедливостью («всем поровну»), а распределяющей («каждому своё, кто чего заслужил»); это значит – оберегать слабых, нуждающихся, больных и беспомощных, связывать благополучие целого с благоденствием личности и, наконец, будить и поощрять во всех слоях народа качественные, творческие силы человеческого инстинкта и духа. За последние десятилетия сложился предрассудок, будто «социальный образ мыслей» составляет монополию социалистов, которые предлагают будто бы наилучшее, хотя и радикальное разрешение вопроса о социальной справедливости. Трагический опыт коммунизма смыл этот предрассудок, ибо он показал, к каким мучительным и унизительным антисоциальным последствиям ведёт водворение социализма в практике. И ныне человечество будет искать новую социальную идею, новое социальное понимание собственности.

Это новое понимание будет исходить из древних христианских основ. Основы его можно было бы вкратце формулировать так.

1. Иметь частную собственность и проистекающую из неё хозяйственную самостоятельность есть великое благо. Чем меньше людей лишено этого блага, тем лучше. Чем больше людей оторвано от собственности, тем несправедливее общественный строй, тем менее жизнеспособно государство.

2. Количественное поравнение имущества бесцельно и вредно: естественное неравенство человеческих сил, способностей и желаний всё равно скоро опять приведёт к имущественному неравенству. Имущественное неравенство преодолевается не переделом богатств, а освобождением души от зависти, естественным, братским доброжелательством, искусством довольствоваться тем, что есть, помышлением не о тех, кто «богаче меня», а о тех, кто «беднее меня», уверенностью, что богатство не определяет человеческого достоинства, и творческим трудолюбием. Воспитание должно давать людям умение духовно переносить неравенство.

3. Существенно не владение человека, а его сердце и воля, а также дела, проистекающие из его внутреннего мира. Есть люди, достойные всяческого богатства; и есть люди, не умеющие употребить во благо даже свою нищенскую суму.

4. Важно не то, чтобы не было имущественного неравенства, а то, чтобы в стране не было хозяйственно-беспочвенных, бессильных, безработных, бесперспективных людей. Каждый такой человек должен испытываться всеми как национально-хозяйственная рана, вредная и опасная для всего народа. Важно, чтобы у каждого был хозяйственно-отправной пункт; чтобы подъём к благосостоянию не был искусственно затруднён; чтобы полезный и продуктивный труд реально обогащал трудящегося; чтобы масса живо чувствовала поощряющее влияние частной собственности, а также успешность и почётность честного труда.

5. Новые поколения должны воспитываться в убеждении, что частная собственность не просто «право», а нравственно обязывающее право. Собственность обязывает каждого к творческому использованию всех её возможностей; к несению больших общественных тягот и государственных повинностей; к человеческому обхождению со всеми, кто так или иначе зависит от вещной власти собственника; к постоянной заботе о хозяйственно-беспочвенных людях.

6. В частном хозяйстве заложена тяга к самодовлению и самосильности. Этой тяге должны быть противопоставлены поиски новых форм солидаризации и сотрудничества частных хозяйств («кооперация» в широком и тесном смысле слова). Каждый частный хозяин должен чувствовать себя связанным законами хозяйственного инстинкта (рынок) и законами хозяйствующего духа (родина) со всею системою частных хозяйств своей страны.

7. Три требования: изобилия, качества продукта и щедрости должны быть включены в нравы народа. Первые два требования приведут к строгой экономии, к дисциплинированности труда и к поднятию техники в производстве. Третье требование придаст распределению дохода и продукта характер мягкой социальности и доступности.

8. Особые меры необходимы для борьбы с противообщественным пользованием собственности (эксплуатация, «потогонный труд», ростовщичество и шикана). Должны быть проведены законы, которые сделали бы социальное пользование собственностью выгодным, а антисоциальное – невыгодным. Собственник, лишённый чувства ответственности и чувства сверхклассовой солидарности, распоряжающийся своим имуществом ко вреду других и поступающий антисоциально, должен убедиться в том, что его образ действия предосудителен, что собственность его пользуется меньшей защитой, что такое ведение хозяйства оказывается экономически, юридически и нравственно невыгодным для него самого так, чтобы он сам захотел вступить на другой путь, и т. д.

Всё это, вместе взятое, может быть выражено так: частная собственность должна быть утверждена, но народ должен систематически воспитываться к верному пониманию её идеи. Это воспитание должно связать внутреннее переживание частной собственности и внешнее распоряжение ею – с благородными мотивами и социальными побуждениями человеческой души и, соответственно, вскрывать и обезвреживать дурные мотивы и побуждения. Частная собственность есть власть: непосредственно – над вещами, но опосредствованно – и над людьми. Нельзя давать власть, не воспитывая к ней. Частная собственность есть свобода. Нельзя представлять свободу, не приучая к её благоупотреблению. Частная собственность есть право: этому праву соответствуют не только юридически-выговоренные обязанности, но и нравственно-социальные, и патриотические, нигде не оформленные и не выговоренные обязательства. Частная собственность означает самостоятельность и самодеятельность человека: нельзя исходить от предположения, что каждый из нас «от природы» созрел к ней и умеет её осуществлять в жизни.

Только сильный и духовно воспитанный дух сумеет верно разрешить проблему частной собственности и создать на основании её цветущее и социальное хозяйство.

И в этом отношении частная собственность подчинена всем основным законам человеческого духа.