В 1798 году выборщикам необходимо было заполнить 437 вакансий – с учетом депутатов, изгнанных в 1797 году. Переворот 18 фрюктидора недвусмысленно давал понять, что правительство не потерпит роялистов в Законодательном корпусе; несмотря на это, в конце марта 1798 года было издано специальное обращение к избирателям, в котором прямо говорилось: «Если Законодательный корпус смог 18 фрюктидора изгнать из своих рядов предателей, четыре месяца там заседавших, он также сможет отстранить и тех, кто захочет вступить в его ряды». Кроме того, не желая открыто нападать на «левых», правительство выдвинуло концепцию «двух роялизмов» – «роялизма с белой кокардой и роялизма в красном колпаке» – и попыталось запугать состоятельных выборщиков перспективами такого союза.

Выборы проходили в апреле 1798 года в условиях острой политической борьбы. В первичных собраниях было зафиксировано более шестисот расколов, в собраниях выборщиков раскол произошел в 27 департаментах. Было избрано (с учетом расколов) 510 депутатов. Консервативных республиканцев среди них оказалось около 290 человек, неоякобинцев – около 130, роялистов – не более десятка. Хотя в Советы прошло изрядное количество «левых», результаты можно было считать благоприятными для власти. Тем не менее Директория стремилась довести игру до конца и «почистить» будущий Законодательный корпус.

Для того чтобы оправдать пренебрежение «волей народа», использовали заранее заготовленное объяснение. В резолюции Совета старейшин, принятой на основе доклада Директории, говорилось о неоспоримых доказательствах того, что во Франции сложился заговор с целью упразднить Конституцию III года и свергнуть Республику: он «был разделен на две ветви и использовал два вида сторонников, которые притворились, что принадлежат к противоположным движениям, но которые на самом деле стремились к одной цели». И цель эта – восстановление монархии, просто в одних первичных собраниях и собраниях выборщиков роялисты действовали открыто, а в других «роялизм, разочаровавшись в собственных силах, был замещен кликой, коррумпированным орудием заграницы, врагами любых законов, разрушителями всякой общественной системы», иными словами, хотя этот термин и не использовался, «анархистами». При этом сами собрания, как утверждалось, состояли «по большей части из граждан, искренне приверженных республике и ее конституции». Таким образом, получалось, что большинство граждан готово было выступить в поддержку существующего строя, мешали лишь заговорщики и интриганы. Крайне «левые» при таком подходе изображались замаскированными крайне «правыми», поскольку те и другие, так или иначе, стремились к реставрации монархии.

Впрочем, большая часть избирателей, говорилось в резолюции, смогла устоять и эти интриги разоблачить, лишь в отдельных собраниях планы заговорщиков удалось реализовать, и теперь Законодательному корпусу, вскрывшему «истинную» подоплеку событий, необходимо отобрать у интриганов плоды этой победы. Депутаты имеют на это полное право, ибо цель заговора – лишить народ суверенитета, на смену которому должна была прийти либо «демагогическая тирания», либо «деспотизм одного». Эту проблему и решал закон от 22 флореаля VI года (11 мая 1798 года). В итоге в одних департаментах выборы были аннулированы, а в других местным властям было указано, решение каких собраний выборщиков следует считать законными. Чуть более сотни депутатов лишились своих мандатов.

Можно ли считать этот закон, как обычно делают историки, государственным переворотом? Едва ли. В отличие от фрюктидора, в VI году не было ни реальной угрозы стабильности режима, ни смены власти. С определенной натяжкой можно даже сказать, что, хотя эти решения и шли вразрез с традициями представительной демократии, формально они оставались легальными. Следуя исключительно букве Конституции, а не ее духу, очень трудно было бы даже доказать, что она нарушена.

Через несколько дней был избран и новый член Директории, призванный сменить выбывшего Франсуа де Нёфшато. Им стал Жан-Батист Трейяр – опытный политик, сделавший до Революции блестящую карьеру адвоката и избранный депутатом от третьего сословия в Генеральные штаты. Член Конвента и «цареубийца», он входил в первый состав Комитета общественного спасения, а затем трудился в Комитете по законодательству. При Термидоре он вновь вернулся в Комитет общественного спасения, затем дважды избирался членом Законодательного корпуса, провел некоторое время на дипломатической службе. Впоследствии он поддержит Наполеона, станет графом Империи и даже удостоится захоронения в Пантеоне.