Томас Генри Гексли (Хаксли) не только одним из первых усвоил объяснительную силу дарвиновских идей. Он превозносил добродетели микроскопии перед жаждущим прогресса обществом. Как и Дарвин, Гексли совершил в 1846 г. плавание на корабле “Ретлснейк” в качестве натуралиста. Однако Гексли – в отличие от Дарвина (которому, видимо, удобнее думалось без качки и морской болезни) – занялся морской биологией.

В 1850-х гг. представления о глубоководной жизни напоминали нынешние представления о Марсе. Возникали вопросы об условиях обитаемости планеты и самой природе человека. Эдвард Форбс, первооткрыватель жизни в кембрии, высказался о безжизненности глубин. Он считал современную жизнь в морских глубинах очень похожей на силур с его плеченогими и наутилоидами и думал, что глубже нескольких сотен метров жизнь в океане вообще отсутствует, как и в начале геологической летописи. А если так, размышлял Форбс, то не могло бы изучение глубоководных районов помочь раскрыть историю самой жизни?

Дарвин обратил внимание на идеи Форбса. В издании 1859 г. он предположил, что “дно будет чрезвычайно слабо заселено”. В 1861 г. он резко изменил формулировку: “Дно будет слабо заселено, но не будет, как мы теперь знаем… вовсе лишено жизни”.

Шанс проверить – и опровергнуть – это громкое заявление появился в 1856 г. во время гонки по соединению Старого Света с Новым при помощи телеграфа. В Англии и Америке были изготовлены толстые кабели, а корабли уложили их по дну Атлантического океана. Но инженерам требовались данные о глубинах и характере рельефа дна, и это потребовало тщательных промеров океана – впервые в истории. Во время героического путешествия в 1856 г. лейтенант американского флота Берримен поднял со дна двенадцать проб и был поражен обнаружением бежево-серого осадка, названного глобигериновым илом (см. вкладку). С 1859 г. началось активное изучение дна глубоководной части моря. Каждый корабль делал промеры глубин на определенном маршруте, укладывал кабель, а затем, разумеется, чинил его. Всякий раз, когда кабель портился (а происходило это нередко), его поднимали на палубу, разбрызгивая глобигериновый ил.

Вернувшись на корабли или в лаборатории на берегах Атлантики, ученые – Х. Г. Эренберг и Дж. У. Бейли, Т. Г. Гексли и У. Б. Карпентер – изучили (как и я на “Фоне”) пробы донных отложений с помощью сложных микроскопов. И увидели мириады созданий, похожих на ягоды малины, воланы, дренажные и органные трубы, флюгельгорны и фанфары. Вскоре стало очевидно, что этот миниатюрный зверинец (порожденный одноклеточными диатомеями и фораминиферами) напоминает то, что можно получить, потерев зубной щеткой размоченный кусок мела. (Действительно, мел – например, знаменитые скалы Дувра – прежде использовали вместо зубной пасты.) В 1868 г. Гексли выступил с публичной лекцией “О куске мела”, а в 1873 г. еще с одной, показав, что предсказания Форбса неверны. Глубоководье вовсе не было безжизненным.