Когда на следующее утро к ним постучали, Тори стояла у входной двери. Но не бросилась сразу открывать. Девочка не хотела, чтобы мать поняла, как она рада, что шериф наконец явился. Выглянув через стекло, она увидела Джима Бергстрома и узнала в нем человека, который до этого несколько раз приезжал к ним и расспрашивал про Рона.

Шелли тоже прибежала к двери и прошептала дочери на ухо: «Что ты сделала? Ты что-то рассказала?»

Тори посмотрела матери прямо в глаза. Но не испугалась. Даже не моргнула.

– Нет, мама. Нет.

Заместитель шерифа сказал Шелли, что он и сотрудники опеки явились сюда за Тори. Они забирают ее по подозрению в домашнем насилии. Шелли тут же сорвалась в истерику. Но Тори видела, что мать еще и сильно напугана. Она почти не говорила, только повторяла раз за разом «я не понимаю, что происходит».

Бергстром проводил Тори наверх, где она собрала смену одежды и кое-какие личные вещи. Лицо ее было белым, а от уха вниз по шее выступила розовая сыпь. Так всегда происходило, когда она нервничала: даже если Тори сама этого не понимала, организм говорил за нее.

Девочка прошептала Бергстрому на ухо:

– Вам надо получить ордер на обыск и вернуться назад. В сарае целая кипа вещей Рона. Наверняка родители сейчас ее сожгут. И еще я кое-что спрятала в курятнике.

Выйдя за дверь, она сообщила другому офицеру, что пару недель назад мать дала ей две маленькие желтые таблетки. Тори приняла только одну, и Шелли сильно разозлилась.

– Значит, – сказала она, – ты мне не доверяешь.

В тот день, рассказывая следователям из прокуратуры округа Пасифик то, что с ней происходило, Тори сильно преуменьшила масштабы насилия. Сказала, что знала про Рона и думала, что он мертв. Но ничего не могла рассказать про Кэти, потому что в то время была еще маленькая. Она говорила очень осторожно, потому что помнила: есть шанс, что ее вернут домой, к матери.

«Если они отправят меня назад, что мама сделает со мной?» – думала девочка.

Позднее она вспоминала, что рассказала полиции «процентов десять плохих вещей».

Следователи, однако, сочли, что и десять процентов от кошмара – все равно кошмар.

Сэми смотрела на телефон и пыталась набраться мужества. Этого звонка она боялась больше всего. Уже собиралась дождаться, когда включится автоответчик, а потом сделать вид, что не слышала сообщения.

Звонила ее мать.

Волна поднялась и готова была вот-вот поглотить весь округ Пасифик.

– Мама?

Не последовало никаких «привет, дорогая» или чего-нибудь в этом роде. Сплошная пулеметная очередь – краткий пересказ того, что произошло.

Чему Сэми с сестрой положили начало.

– Они только что увезли Тори, Сэми! Полиция! – кричала Шелли. – Они приехали и забрали ее по подозрению в домашнем насилии. Я не понимаю, что происходит. А ты?

Сэми сделала глубокий вдох и попыталась разыграть полное неведение.

– В чем дело, мама?

Шелли вся кипела. Гневные возгласы так и сыпались у нее изо рта.

– Я ни разу и пальцем к ней не прикоснулась! По-моему, даже не ругала никогда! А если такое и случалось, сразу же извинялась.

Ее мать всегда умела убедительно лгать.

– О, мама, – ответила Сэми, – мне так жаль!

В каком-то смысле так оно и было. Сэми действительно о многом жалела. Жалела, что не заметила тревожных сигналов, когда родители издевались над сестрой. Жалела, что не ставила под вопрос утверждения Рона, что с ним все в порядке. Жалела, что не поддержала Никки, когда та вместе с бабушкой обратилась в полицию по поводу исчезновения Кэти.

А еще Сэми жалела свою мать. В голосе Шелли сквозило отчаяние. Она оказалась в ловушке и сейчас отчаянно пыталась выбраться из ситуации, в которую сама себя загнала. Мать думала, что все дело в Тори. О боже! Она понятия не имела, что это только верхушка айсберга.

Шелли перешла в наступление.

– Она что-нибудь рассказывала, когда приезжала к тебе? Что у нас с ней конфликты?

И снова Сэми, миротворец, средняя дочь, которая всегда ходила у матери в любимицах, солгала:

– Нет, мама. Ничего подобного.

– Как думаешь, могла Никки позвонить в полицию и рассказать что-нибудь про Кэти? Может, они поэтому забрали Тори?

– Нет, мам, – ответила Сэми. – Она бы так не сделала.

Сразу после этого Сэми позвонила Никки.

– Мама в ужасе.

– Отлично, – ответила сестра. – Поделом ей.

Никки сама сделала ошибку, взяв трубку, когда ей позвонила мать, и выслушала яростную тираду Шелли о том, что кто-то пожаловался, будто она плохо обращается с Тори, и девочку забрали из дома сотрудники опеки.

– Вырвали у меня из рук без всяких объяснений! – кричала Шелли.

Никки не знала, что отвечать. Она не хотела говорить матери, что это они с Сэми заявили на нее и что Тори тоже приложила руку к своему вызволению с Монахон-Лэндинг.

– Мне жаль, мама, – сказала она.

Естественно, ей не было жаль. После всего, что Шелли сделала с ней, Кэти, Шейном, Тори, Сэми и Роном, кто стал бы сочувствовать ее грядущим несчастьям?

– Я разберусь, в чем тут дело! – пригрозила Шелли.

Она сказала, что полицейским от нее еще достанется. Тори никто не обижал. Наоборот. Мы ее избаловали. Давали ей все, чего она только хотела. Шелли не видела никаких причин для обвинений в страшных издевательствах, которые заподозрили власти.

Она брызгала ядом, проклинала, извинялась и отрицала свою вину до тех пор, пока разговор, к счастью, не подошел к концу.

Никки начала сомневаться в том, что поступила правильно: какую кашу они с Сэми заварили, когда рассказали правду! Она написала бабушке имейл, где говорила, что очень переживает и думает, что ее мать может быть и не виновата.

Лара тут же ответила внучке. Она только что говорила с полицией. Беседа продолжалась больше двух часов. Похоже, следствие набирало обороты, и это сказывалось на всех причастных к нему.

Лара знала Шелли лучше, чем кто-либо. Она видела, как ее падчерица умеет манипулировать людьми и представлять все совершенно в другом свете. Если небо голубое, Шелли вас убедит, что оно зеленое. В этом ей нет равных. Но на сей раз ей придется держать ответ за все, что она натворила.

Следователи тоже ничего не говорили. Не было другого способа узнать, что происходит, кроме как позвонить домой. Сэми и Никки хотели быть в курсе.

Ближе к вечеру Сэми набралась мужества и позвонила матери спросить, что творится в Реймонде.

Как она и ожидала, Шелли была в ярости.

– Они не позволяют нам поговорить с Тори, – заявила она. – Мы до сих пор не знаем, что происходит и почему.

Никогда раньше Шелли не тревожилась так сильно. Она казалась одновременно разъяренной и растерянной. Дэйв, приехавший домой с Уиндбей-Айленда, взял трубку и стал спрашивать Сэми, знает ли она что-нибудь.

– Нет, – отвечала та, – ничего.

Он тоже был сбит с толку и взволнован. Казалось, будто Дэйв Нотек понятия не имел, что происходило у них в доме. Сэми любила отца. Она понимала, что он все знал, потому что жил там. Понимала, что Дэйв просто верил во все, что говорила ему жена, и не винила его за это. Считала его не только сообщником Шелли, но и жертвой.

– Ну ладно, – закончил он, – я пойду в полицию и сам все узнаю.

Полицейский патруль, несколько раз проезжавший той ночью мимо фермы Нотеков, докладывал, что телевизор у них в гостиной не выключался до самого утра. Шелли смотрела марафон криминальных телешоу и перерывала телефонные справочники в поисках хорошего адвоката. Дэйв напился, принял лекарство от изжоги и заснул у себя в грузовике. По крайней мере, попытался заснуть. Шелли могла притворяться, что не знает, в чем дело, но он все понимал. Причина была не в Тори. Утверждения его жены о том, как умно и дальновидно они замели следы с Кэти Лорено, не касались Рона Вудворта. Его тело пришлось вытащить из морозилки и закопать в яму у них за забором. Труп никуда не делся. Дэйв был уверен, что его скоро найдут.

И тогда все будет кончено.

На следующий день Дэйв завез Шелли в дом Мака, а сам поехал выяснять, что происходит с Тори. Шелли в паузе между просмотром телешоу и поисками адвоката написала ей несколько записок на квадратиках бумаги с куклами «Братц» и вложила их в сумку в голубой цветочек, которую Дэйв повез дочери в службу опеки.

Первая: «Что происходит?»

Вторая: «Что ты рассказала?»

Тори действительно кое-что рассказала. И Никки. И Сэми. Лара тоже внесла свой вклад. Нашлись и другие, в том числе Кей Томас, опубликовавшая в «Уиллапа Харбор Геральд» объявление о пропаже дочери с приложенной к нему фотографией Кэти в разделе «Поиски».

Однако их заявлений было недостаточно для ареста.

Об этом позаботился сам Дэйв Нотек.

Не сумев отыскать Тори, он явился в офис шерифа округа Пасифик. Он был подавлен. Вымотан. И сильно нервничал. Когда следователь спросил, согласится ли он дать показания, Дэйв не увидел никаких причин для отказа. Нет, ему не нужен адвокат. Он никогда не причинял вреда своей младшей дочери, равно как и его жена.

Как выяснилось, с ним хотели поговорить не об этом. Следователи сосредоточились на Роне и Кэти. Дэйв стоял на своем: они с Шелли не делали ничего плохого. Однако очень быстро в его рассказе стали возникать противоречия. Дэйв начал плакать. Потом сказал, что ему нужно в туалет. Один из следователей отправился его сопроводить.

Выйдя из туалета, Дэйв прямо у дверей сознался во всем. Рассказал следователю, где похоронил Рона и как выбросил в океан останки Кэти после того, как сжег ее труп в яме на заднем дворе.

Полицейские арестовали Шелли в доме у Мака. Она ничего не понимала. Возмущалась. Не видела никаких причин для задержания, ведь она не совершила ничего плохого.

Шелли всегда помогала другим людям – за что они с ней так?

Никки рыдала, когда узнала, что ее родителей арестовали. Отец признался, что избавился от трупов Кэти и Рона, но больше ничего не рассказал. Он не пытался переложить вину на Шелли, а она вообще молчала.

В том, в какой день это произошло, была мрачная ирония. Их арестовали в день рождения Кэти Лорено. Сейчас, десять лет спустя, женщине, которая просила девочек Нотек не помогать ей, боясь, что им придется за это поплатиться, должно было исполниться сорок пять.

Никки отправила бабушке имейл.

«Сегодня полицейские будут обыскивать дом и территорию фермы. Скрестим пальцы, чтобы они что-нибудь нашли. Но я думаю, что признания Дэйва в том, что он избавился от трупов, и наших заявлений уже достаточно. Нельзя забывать, что моя мать весьма сообразительна и что ей уже удавалось выкручиваться из ОЧЕНЬ непростых ситуаций. Надеюсь, теперь этот номер не пройдет».

Следственный водоворот начинал затягивать Шелли с Дэйвом, и тут встал вопрос о другом человеке, исчезнувшем без следа.

О Шейне.