На Богословских курсах по субботам царило всеобщее благодушие. Вот уже десять лет старенький преподаватель разбирал подробно Священное Писание. Он знал греческий и латынь, был начитан святых отцов, поэтому разбор был до буковки. Сначала молились, потом беседовали, а уж после пили чай с задушевными разговорами о жизни, чтобы потом пойти на вечернюю службу.

Все как-то привыкли к этому делу, тем более что постоянно приходили на курсы священники, совершали молебны, отвечали на вопросы курсантов. На курсы приходило человек пятьдесят, от студентов до бабушек. Была среди них и молодая женщина Анна, очень красивая, мать двоих прекрасных дочек. У мужа ее, Николая, недавно умерла мама, и он впал в вялую депрессию. Мама жила с ними в одном доме и помогала им, как могла. И вот ее не стало — квартиру сдали внаем, и Николай как-то совсем отказался работать. Он считал, что рента за квартиру мамы заменяет его зарплату. Он лежал на диване, смотрел телевизор, пил пиво, играл в компьютерные игры и толстел.

Анна сделала несколько попыток поднять его с дивана, но все ее словесные домкраты не работали — Николай с дивана сходить не хотел. Через некоторое время Анна стала краситься, сделала новую прическу.

Это как-то сразу заметил Василий Васильевич, старичок-професссор с Богословских курсов, и решительно подошел к Анне:

— Что случилось?

Анна сделала недоуменное лицо:

— А что случилось?

— Вы решили изменить мужу?

— С чего Вы взяли?

— Это видно невооруженным глазом. Вы переменили свой внешний вид, и это кому-то предназначается.

Анна покраснела и стала жаловаться на мужа, на его образ жизни и внешний вид, потом сказала, что на работе ей нравится один мужчина и что она хотела бы каких-то перемен в жизни.

— Слушайте, у Вас же двое детей, у Вас есть муж. Как можно думать еще о чем-то? Дал вам Господь крест, так несите его. И как сказано: «Претерпевший же до конца спасется» (Мк. 13, 13). И потом, этот мужчина вряд ли захочет на Вас жениться — ему двое чужих дочерей, конечно, не нужны. Получится только блуд — и ничего хорошего.

Анне стало ужасно стыдно, что ее внутренние пожелания были написаны у нее на лице и видны даже постороннему. Она думала пару недель, а потом отказалась от своих планов что-то менять. Смыла макияж, стала одеваться скромнее. А через полгода она забеременела от мужа.

Она пришла со слезами к Василию Васильевичу:

— Никто не хочет этого ребенка. Муж говорит: «Я такой толстый — от меня теперь не может быть детей». Словно с ума сошел. Я ему говорю: «А от кого тогда этот ребенок?» Он говорит: «Мы троих детей не потянем — я не работаю, ренты и твоей зарплаты не хватит. Тем более, полтора года будешь в декретном отпуске. Подумай сама. Мне кажется, нужно делать аборт».

Я побежала к маме посоветоваться, а она замахала на меня руками: «Что ты? Не надо тебе никакого ребенка. У тебя муж не работает — ты одна не потянешь. Сейчас такие проблемы легко решаются медициной». Никто, никто не хочет этого ребенка.

Василий Васильевич улыбнулся:

— А это вообще не дело людей решать, быть другому человеку на свете или нет. Бог дает жизнь. Перестаньте волноваться и будьте счастливы, потому что беременность — это самое счастливое время для женщины, это полнота жизни. И не слушайте Вы в этом вопросе ни маму, ни тем более мужа. Ребенок родится, и всё в жизни наладится — он, наконец, поднимет Вашего мужа с дивана и всё переменит в Вашей семье.

Анна, всхлипывая, прошептала, глядя на Василия Васильевича заговорщически, но будто с укором, словно маленькая девочка перед отцом:

— А если всё станет еще хуже? Я не вынесу этого…

— Вынесете, матушка моя, вынесете. Господь не посылает креста тяжелее наших возможностей. И потом, вот Вы живете на свете — представьте, что сейчас кто-то бы решал, жить Вам или не жить. Нужно не только в Бога верить — нужно Богу верить. Доверие и есть основа веры.

Анна как-то успокоилась и перестала плакать. После недели размышлений она решила сходить на исповедь и после беседы со священником совершенно укрепилась в мысли выносить и родить младенчика вопреки всем.

Когда же пришло время, родилась девочка Лена, но родилась с врожденным повреждением сердца: между клапанами была дырочка, через которую кровь перетекала из желудочка в желудочек; давления не хватало: девочка была слаба, губы у нее были синими. Горю Анны не было конца — она беспрерывно рыдала. Через несколько дней она пришла к Василию Васильевичу:

— Что мне делать? Они были правы — не надо было рожать. Видите, дочка родилась с пороком сердца. Будет ли она жить?

— Не нужно печалиться: в старые времена, если ребенок рождался слабым, его сразу же крестили. Нужно организовать Крещение.

Анна посмотрела на него недоуменно:

— А Вы мне поможете?

— Конечно. Будут крестить только Вашу дочку в больничном храме у моего знакомого священника. Я обо всем договорюсь. Вот увидите: окрестим Вашу дочку, и она непременно выздоровеет. Твердо в это верьте.

— Но нужно, чтобы Вы непременно были крестным у дочери.

— Ну, милая моя, это такая ответственность. Я обычно отказываюсь от таких предложений.

— Нет уж, Вы уговорили меня рожать — Вы и будьте непременно крестным Лены.

Крестили крошечную Леночку в больничном храме Святителя Луки Крымского. Крестили уже вечером, тихо, при свечах. Были только родители с ребенком да Василий Васильевич. Седенький батюшка читал молитвы неспешно и негромко. В храме стояла звенящая серебряная тишина. Василий Васильевич принял младенца от купели и стоял с трепетом. Он шевелил губами, повторяя слова молитв, которые произносил батюшка.

Анна сказала, что на неделе девочке будут делать УЗИ сердца, будут новые анализы. А через две недели она пришла на курсы совершенно спокойная и просветлевшая.

Василий Васильевич спросил:

— Как там анализы у девочки?

Анна посмотрела на него удивленными глазами:

— Так мы же ее крестили — чего Вы спрашиваете? Конечно, дырка в сердце сразу заросла — это и так понятно было. Она теперь здоровенькая.

Тут уж настало время удивляться старику-профес-сору: он думал и надеялся, но никак не ожидал, что сердце зарастет так быстро, но более всего он был удивлен вот этой твердой уверенности Анны, что Крещение исправит всё.

Девочка потихоньку росла, она «подняла» папу с дивана — он устроился на работу. Семья зажила интересами деточек, супруги сплотились вокруг их «святой возни». Анна была строга с ними, зато, когда папа возвращался с работы, девчонки с радостью неслись к дверям встречать его. И не было у них больше счастья, чем уткнуться головой в его толстый живот. А крошечная Лена сразу засыпала у него на руках…