Курил в овраге

Эдик, повторюсь, не мог соперничать с Валентином Ивановым за пост старшего тренера «Торпедо». По вполне объективным причинам, о которых я упомянул. Не его это стезя, тоже объяснил.

Собственно, Стрельцов и не планировал здесь конкурировать с Ивановым.

В 1968-м Эдик забивал почти в каждом матче наряду с Мишей Гершковичем. Потом, как у любого человека, вероятно, не только в футболе, наступил спад.

Помню, Иванов со Стрельцовым расположились в телестудии незадолго до эфира. Невольно подслушал, как Валентин Козьмич говорил Эдуарду Анатольевичу: «Тебе это нравится?!» Можно лишь домысливать, о чем завязался разговор. Может, о будущей тренерской работе Стрельцова или нарушениях спортивного режима.

Факт, что после той краткой беседы Эдик завершал остаток сезона на мажорной ноте. Забил, по-моему, в общей сложности 22 мяча. Что явилось, судя по всему, его «лебединой песней» в большом футболе. Карьера близилась к закату.

Конечно, «доброжелатели», завистники у столь талантливых людей, как Анатольич, всегда были, есть и будут. От них никуда не деться. Непреложный закон жизни. Сейчас нет смысла называть их имена, фамилии. Кого-то уже нет с нами. Неприязнь некоторых одиозных личностей к Стрельцову зримо ощущалась, но в открытое противостояние не выливалась. Так, шептались за спиной Эдика, не более.

Тренеры с именем не особо жаловали Стрельцова. Например, Качалину не шибко нравилось, что форвард курил, выпивал. Аналогичные претензии имелись у Бориса Аркадьева, Виктора Марьенко. Но они – мужики. Житейским терпением, профессиональным умением, ласковым словом стимулировали Эдика играть. На полную катушку. Он играл.

В «Торпедо» не знал людей, негативно относившихся к Стрельцову. Может, имела место глубоко затаившаяся неприязнь у отдельных граждан. Явно она не проявлялась. Не решались сказать в глаза? Возможно.

На моей памяти всего один инцидент. Почти до драки дошло. На почве алкоголя. Отмечали какой-то праздник. По окончании тренировки, в раздевалке, игроки, в том числе Стрельцов, сидели компанией. Выпивали.

В «Торпедо» на административной должности работал тогда фронтовик, не переносивший даже запаха спиртного. Можно сказать, блюститель морали, борец за здоровый образ жизни. Не в осуждение говорю, просто констатирую. Вот с ним Эдик едва не схватился врукопашную, с трудом разняли. Единичный случай. Иногда людей прорывает, всякое в жизни случается.

Как в институте к студенту Стрельцову относились? В основном с пониманием. Эдик, как и многие из нас, чего-то не знал. Знаниями, например, в области психологии, идеологии, других дисциплин, не владел. Однако дотошно пытался понять доселе неведомые ему истины, я уже рассказывал. Этим покорял не только меня, но и преподавателей.

Представьте, на занятия по столь непростому предмету, как анатомия, обязательно приходил. Делал все с видимым удовольствием. Даже лягушек в специальной ванной отлавливал для проведения опытов с ними.

Что преподаватели говорили, то и выполнял. Беспрекословно. Повторюсь, с удовольствием, рвением. Невзирая на свою бешеную тогда популярность футболиста. К процессу учебы серьезно относился. Многие профессора, деканы, студенты знали, конечно, что перед ними знаменитый нападающий «Торпедо» и сборной. Эдик поблажек себе не делал.

Экзамен по лыжным гонкам предстояло сдавать. Дистанция – пять километров. Он достал лыжи на заводской базе, привез на своей машине. Инвентарь с ним разобрали, тщательно осмотрели, оценили. Сели в электричку, поехали в Малаховку.

Там нас ждала Валентина Георгиевна, сказал бы, преподаватель от бога. Очень любили ее все без исключения студенты, занятия никто не пропускал. Обязательно стремились на них попасть. Хотели показать себя, зарекомендовать с лучшей стороны.

Сначала экзаменовались на технику бега. Успешно сдали. Затем предстояло одолеть те самые пять километров вокруг местного пруда. Все финишировали, Эдика нет и нет. Валентина Георгиевна беспокоилась: «Да где же он?! Поеду, посмотрю». Анатольич между тем спокойно устроился в овражке, курил…

…«Зачем туда пас дал?» – вопрос Эдика ко мне. «Я не видел тебя», – отвечаю. «В мяч смотришь, а надо гетры примечать, – пояснял старший товарищ. – Спартаковцы в красных гетрах, мы в белых. Мгновения в футболе решают. Голову поднял, время упустил».

Еще: «Куда со всей «пушки» бьешь?! Вратарь готов к этому». Научил меня, как грамотно корпусом мяч укрыть, локти в нужный момент выставить. Казалось, мелкие, но бесценные подсказки. Валентин Козьмич Иванов тоже полезные указания давал. Будучи уже тренером «Торпедо», доверил мне капитанскую повязку. В фаворе у него был, в чести.

Вот как звезды порой сходятся на небосводе, так у Эдика с Мишей многое совпало на поле. Гершкович – яркий, скоростной, с дриблингом, у Эдика – ума палата. Вдвоем они буквально сметали защитные порядки соперников. «Спартак», например, «раздели», забили пять мячей, один краше другого. По очереди солировали, помогая друг другу цель поражать. Это было нечто. Стрельцов все же уникальный футболист.

Не представляю всех масштабов и последствий, отправься Эдик со сборной на чемпионат мира. В 1964-м на «Европу» он априори не мог поехать. Только вышел из заключения, играл в заводской команде на первенство ЗИЛа.

В 1966-м, казалось, реальный шанс сыграть на мировом первенстве в Англии. Тем более, годом раньше блеснул в составе «Торпедо», завоевав с командой «золото» чемпионата СССР. Опять мимо Мундиаля.

«Зачем мы повезем в Англию уголовника», – заявил тогда весьма недалекий высокопоставленный чиновник. Не запомнил фамилию деятеля. Ведь наверняка Эдик усилил бы команду, помог ей удачнее выступить. Солидарны с моим мнением многие специалисты, эксперты, журналисты.

Но большая политика, глупейшие предположения и сопряженные с ними неумные поступки функционеров закрыли путь Стрельцову на Британские острова. Мексика, 1970 год. Нет, к тому времени Эдик завершал карьеру, плюс травмировался. Так выдающийся мастер остался за бортом крупнейших турниров, на которых, безусловно, мечтал выступить.

Лишь парторг ЗИЛа Аркадий Вольский, страстный поклонник футбола и персонально Стрельцова, осмелился бросить вызов системе. Готов был партбилетом жертвовать, чтобы Эдик отправился на матч Кубка чемпионов в Милан против «Интернационале».

Полетел Стрельцов с «Торпедо», играл. Ничего страшного, экстраординарного не произошло. Очень переживали чиновники всех мастей за свою карьеру. А вдруг что-то случится. Стрельцов, к примеру, останется на чужбине. Ну, да, бросит очаровательную жену с маленьким сыном, станет петь романсы в Италии под окнами синьорин. Безмозглые люди!

Еще приходили провокаторы из зарубежных изданий, к примеру немецкой газеты «Бильд». Я их гонял. Потому что сообщали чушь читателям о якобы «насильнике»-футболисте из России. Им по «барабану», разбираться в сути не хотели, лишь бы «полить». Объектом нападок избрали, понятно, Эдика.

Полагаю, немало завистников обреталось в те годы и в системе Спорткомитета. Там правили бал. Наряду с деятелями из ЦК барьеры ставили Стрельцову, сделав его «невыездным».

Вообще в недрах спортивного ведомства, мягко говоря, недолюбливали «Торпедо». Завидовали, причем не белой завистью. ЗИЛ на тот период времени один из крупнейших в стране.

За счет средств автопредприятия, глупо скрывать, мы, футболисты, жили. Нам приобрели тогда шикарную игровую форму «Адидас», ни у кого такой роскоши не было. По распоряжению высокого начальства, не заводского, разумеется, пришлось заклеивать на майках аббревиатуру всемирно известной фирмы. Не дай бог, воочию пропагандировать достижения капиталистов. Нельзя! До маразма доходило.

Об уровне наших зарплат конкуренты по футболу знали. За одну только победу, скажем, над «Спартаком», торпедовцам платили очень хорошие деньги. По окладу, кроме месячного заработка. Это 250 рубчиков, по тем временам весьма приличные средства.