За огромным деревянным столом, вытащенным на середину внутреннего двора поместья, маленький тощий писец Осборна походил на беспомощного неоперившегося птенца. Болезненно-бледный человечек нервно передвигал книги счетов и пергаменты с одного конца стола на другой, потом начинал подсчитывать свеженаточенные перья в своём горшке, как будто точное количество имело жизненно важное значение.

Осборн раздражённо постучал по столу рукоятью кнута, чтобы привлечь внимание писца.

— Я хочу, чтобы чтобы вся арендная плата была выплачена сегодня, полностью и без отговорок. Те, кто не может платить, в тот же день покинут дома или мастерские. Это же касается и земельных наделов — кто не может заплатить ренту за землю, тот её лишается.

Писец открыл было рот, чтобы возразить, но при виде угрожающе сдвинутых бровей Осборна хорошенько подумал и энергично закивал в знак того, что и не собирался возражать. Раф тоже молчал. Несколькими неделями ранее он пытался спорить, но понял, что от этого Осборн действует ещё более беспощадно. Так что лучше молчать, игнорируя его приказы. Некоторые просрочки платежей удалось бы скрыть, если бы можно было надеяться, что этот мелкий писака станет держать рот на замке и не настучит своему хозяину. Но Раф был уверен — писца удастся уговорить, когда Осборн отправится в путь.

Осборн обернулся к Рафу — словно прочёл его мысли.

— Не забудь послать людей пройти по деревне, напомнить всем, что сегодня Ламмас .

— Сомневаюсь, что в деревне найдётся хоть новорожденный младенец, не знающий, какой сегодня день. Все деревенские считают дни до того, как смогут вывести свой скот на луга, на общие пастбища — от многих животных уже остались кожа да кости, а трава так вытоптана, что и пасти негде.

— Значит, им следует научиться заготавливать корм скотине, — сказал Осборн. — Но проследи, чтобы рвение выводить скот на пастбище не заслоняло для них главного долга — мне. Этим утром мы с братом отправляемся с визитом по воле короля, а ты в моё отсутствие обеспечишь, чтобы собрали всё, до последнего пенни. За все потери я спрошу с тебя. Так что тебе лучше проследить, чтобы каждый явился с тем, что должен, а если кто слишком болен или слаб,чтобы явиться лично — надеюсь, ты пройдёшь по их домам и принесёшь плату.

Осборн рассматривал Рафа, пытаясь разглядеть хоть искру возмущения, но тот постарался остаться невозмутимым.

— Ты слышал, что я сказал, мастер Рафаэль?

Раф позволил себе выдержать вызывающую паузу, потом спокойно ответил:

— Да, милорд, я вас слышал.

Хлыст дрогнул в руке Осборна. Раф понял предупреждение, но в отличие от писаря, не отступил. Он был рад, что леди Анна отправилась с визитом к заболевшей кузине, иначе она непременно попыталась бы выступить в защиту крестьян, а Осборн ещё не забыл, как она бросила ему вызов в деле Элены и Атена. Ей нельзя больше его злить.

Осборн ещё раз злобно взглянул на Рафа, потом проревел привратнику:

— Хватит таращиться как идиот, бездельник. Пошевеливайся, открывай ворота.

Уолтер, уже целый час стоявший наготове, положив руку на засов в ожидании приказа своего господина, бросился действовать — поднял из скобок огромную балку и широко распахнул ворота.

Если Осборн надеялся увидеть толпу селян, жаждущих уплатить подать — его ждало жестокое разочарование. Пара стариков проковыляла к столу и ужасающе медленно принялась рыться в потрёпанных кошельках и отсчитывать пенни корявыми опухшими руками. Осборн с нарастающим раздражением наблюдал, как его писарь так же неспешно пересчитывает стариковские гроши, боясь ошибиться на глазах хозяина. Наконец, Осборн развернулся и зашагал обратно, к лестнице, ведущей в Большой зал. Взбираясь наверх, он хлестал по каждой ступеньке кнутом.

Хотя селяне, очевидно, отсутствовали, во дворе хватало суеты. Люди Осборна и слуги носились туда-сюда, таскали маленькие дорожные сундуки, готовили к поездке любимых соколов Осборна и собак Хью — ведь кто знает, как долго король продержит лордов при дворе?

Раф нехотя двинулся к Большому залу. Одна их его многих обязанностей — проверить, что ничего не забыто, и подстегнуть медлительных или неловких слуг. Теперь, когда в поместье находились братья, он всё сильнее ненавидел эту работу. Ему с трудом удалось скрыть радость от вести, что Осборн и Хью уезжают. Раф молился, чтобы король продержал их при себе хотя бы несколько недель, а то и месяцев, но, пожалуй, это было бы слишком большой удачей.

Раф остановился, увидев возле лестницы незнакомого парня, выделяющегося среди мальчишек из поместья.

— Эй ты, поди-ка сюда, — приказал Раф.

Парнишка обернулся, послушно сделал несколько шагов. Он был босой, одет в заплесневелые кожаные штаны и странную шапку из кожи угря, сидевшую на голове так плотно, что походила на чёрную лысину.

— Болотный житель? — спросил Раф. — И чего тебе тут надо?

— Пришёл повидать её светлость.

— Леди Анну? А с чего ты взял, что можешь просто явиться сюда и надеяться, что знатная леди тебя примет?

Мальчишка насупился, выпятив нижнюю губу.

— Я не сам пришёл, — сказал он. — Я принёс ей сообщение.

Раф схватил парня за руку и затащил в тень под высоким фундаментом.

— Ну, и кто тебя прислал? И что за сообщение?

Мальчишка упрямо вздёрнул подбородок.

— Он сказал, никому не говорить, окромя неё.

— Леди Анна уехала из поместья навестить больную кузину. Не вернётся дня три-четыре. — Раф быстро оглянулся на Большой зал. — Слушай меня, парень. Тут главный - лорд Осборн, он человек опасный и с леди Анной не в ладах. Если узнает, что она от него что-то скрывает — ей не жить. А теперь говори, что тебе поручили ей передать, я постараюсь, чтобы она узнала об этом, как только вернётся.

На лице мальчика отразилась тревога. Он переводил взгляд с Рафа на лестницу и обратно, явно прикидывая, кому доверять.

— Тогда будет уже слишком поздно. Он сказал, что должен получить от неё ответ сегодня ночью.

— Кто, парень, кто тебе это сказал? — спросил Раф.

Мальчик склонил голову на бок, как ворон, и хитро поглядел на Рафа.

— Он сказал, она даст мне серебряный пенни за это послание.

Раф схватил куртку парня и хорошенько его встряхнул.

— Если сейчас же не скажешь, я дам тебе подзатыльник, и это ещё пустяк по сравнению с тем, что с тобой сделает лорд Осборн, если увидит. Он с тебя шкуру до костей сдерёт, чтобы узнать правду.

Глаза мальчика округлились от испуга. Он попытался выдернуть из хватки Рафа руку, но не особенно успешно.

— Я скажу тебе, хозяин.

Он окинул взглядом двор, боясь, что их подслушивают.

— Там, на болотах, прячется человек. Говорит, ему нужно попасть на корабль во Францию, пока его не обнаружили. И ему сказали, что леди Анна поможет.

— Что за человек?

— Он не называл своё имя. — Выражение лица мальчика внезапно изменилось. — Чуть не забыл, — добавил он, — я должен отдать ей вот это.

Он пошарил под курткой и вложил что-то в руку Рафа. Это оказался маленький знак в форме колеса, символ святой Катарины. Сердце Рафа забилось сильнее. Может, этот человек на болоте и есть французский шпион? Спасся ли хоть кто-то из них при пожаре? Но откуда он знает Леди Анну и почему так уверен, что она станет ему помогать? Ведь и её муж, и сын воевали за Англию. Нет, она не предаст свою страну ради французов, только не она, Раф готов был поклясться в этом собственной жизнью. Тогда как же она во всём этом замешана?

Мальчишка протянул руку, напуганный, но твёрдо решивший получить обещанный пенни.

Раф выудил монетку из маленького кожаного кошелька на поясе. Глаза мальчика радостно сверкнули при виде серебряного пенни.

— Ты приплыл на лодке?

— В коракле , — ответил мальчик, не отводя глаз от монетки.

Раф закусил губу. Коракл парня не выдержит двоих, тем более когда один таких габаритов, как Раф.

— Есть одно место вверх по реке, где ее делит надвое островок. Знаешь, где это?

Мальчишка кивнул.

— Если встретишь меня там, у займища, на закате — этот серебряный пенни твой. Жди на дальней стороне острова, там кусты скроют тебя от дороги. Если проведёшь меня к тому человеку и обратно — получишь ещё один пенни.

Мальчик неохотно кивнул, провожая жадным взглядом скрывшуюся в кошельке Рафа монетку. Раф видел, что он разочарован и колеблется.

Станет ли он ждать? Мальчишке трудно набраться терпения на несколько часов. Вполне возможно, что он устанет и уйдёт, несмотря на обещанные деньги. С другой стороны, если дать ему пенни сейчас, мальчик может просто исчезнуть.

— Оставайся здесь, — приказал Раф.

Раф поспешил к кухне. К счастью, все там были слишком заняты, мешая что-то в котлах и изнывая от жара, так что никто не обратил на него внимания. Он схватил немного хлеба, лука и пару жирных бараньих котлет, поспешно завернул в кусок мешковины и вернулся к мальчику.

Раф сунул ему свёрток.

— Это чтобы ты не голодал, пока будешь ждать.

Мальчик заглянул в свёрток, и его рот широко растянулся в улыбке.

— Спасибо, хозяин!

И он всё ещё улыбался, выбегая за ворота.

Утро почти закончилось, а Элена всё сидела на покрытой дёрном садовой скамье. Она один за другим обрывала лепестки чабреца и душицы, стараясь надышаться их запахом, но аромат исчезал, едва она успевала его ощутить. Как будто пытаешься удержать в горсти туман. Элена знала — пора возвращаться, заканчивать уборку комнат. И не могла. К горлу подступали запахи пота и липких пятен, картины происходящего за этими перегородками душили Элену, приходилось выбегать из дома, и её тошнило в углу двора. Она не сможет лежать в тех стойлах. Она не станет там лежать, не может позволить взбираться на неё, касаться влажными губами её губ, трогать тело. Каждое утро, едва через ставни проглядывало солнце, её первая мысль была — вдруг это случится сегодня? Не сегодня, молю тебя, Пресвятая Дева, не дай им заставить меня делать это сегодня.

Все последние ночи после визита Рафа Элена почти не спала — стоило только закрыть глаза, и в её голове начинали роиться картинки. Атен в объятьях другой, мужчины, лапающие её тело, Осборн, шагающий к ней с петлёй в руках. Она снова и снова слышала барабанный бой слов: год и ещё один день, год и ещё один день!

Элена судорожно вздохнула и сорвала с сидения ещё одну травинку.

— Тебя обидел мужчина, — прошептал чей-то голос.

Она подпрыгнула от неожиданности. Сзади к ней подкрался Финч, да так, что она даже не заметила. Она покачала головой — горло сжимала судорога. Финч выдернул несколько острых травинок.

— Мальчиков они иногда обижают.

— И тебя? Они тебя обижают?

Жалость Элены к себе тут же растворилась в беспокойстве о нём.

Финч не ответил, продолжая рвать травинки. Потом поднял взгляд.

— Я могу показать тебе тот секрет.

Она попыталась улыбнуться.

— Не сейчас. Может, в другой раз.

Мальчик осторожно коснулся грязным пальцем её руки.

— Пожалуйста. Тогда ты не будешь грустить.

Элена уже была готова отказаться, но видела мольбу в его ярко-голубых глазах. А она слишком устала, чтобы придумывать причину отказа. Кроме того, это хоть немного отодвинет её возвращение к уборке. И она позволила малышу потащить себя — как ломовая лошадь позволяет вести себя слабому человеку.

Финч направился через двор, к комнатам, где мальчики развлекали клиентов. Элена вздрогнула, входя туда, и постаралась отводить глаза от отсеков. но комната пустовала — ещё слишком рано для клиентов. Финч остановился у одного из отсеков, отодвинул покрытую соломой лежанку и вытащил палочку. Сначала Элена решила, что это и есть его тайный клад, хотя что бы мальчик ни выдумал, в ней не было ничего особенного для игры. Но Финч двинулся дальше.

— Идём, подгонял он Элену. — Это там.

Она покорно последовала за его взъерошенной светлой головой до конца комнаты, к большой деревянной подпорке у стены. Финч подвёл её к нише за опорой. Элена уже убирала эту комнату раньше, но никогда не замечала, что там есть низенькая дверца, которую не видно из комнаты.

Мальчик оглянулся, проверяя, что они одни. Потом провёл пальцами по двери, нащупывая маленькое отверстие сбоку. Теперь Элена поняла, зачем понадобилась палка — Финч сунул её в щель, и с другой стороны звякнула упавшая щеколда. Дверь приоткрылась, мальчик скользнул внутрь и потащил за собой Элену — она едва успела пригнуться, чтобы не удариться головой о низкий дверной проём.

Она оказалась наверху широкой винтовой лестницы, уходящей вниз. Оттуда неслась ужасная вонь, от которой глаза начинали гореть и слезиться — запахи дерьма, мочи, гниющего мяса и ещё чего-то непонятного. На полпути вниз, на стене горел единственный факел.

— Идём, — прошептал Финч.

Он увидел, что Элена колеблется, и взял её за руку.

— Не бойся. Я за тобой присмотрю.

Элене ужасно хотелось бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше, но она решила — если маленький мальчик не боится спускаться по этой лестнице, значит, там, внизу, нет ничего страшного. Опираясь рукой о стену, чтобы не упасть, Элена спускалась вниз. На шершавом камне каплями оседала сырость. Они прошли вниз мимо горящего факела, и она наконец ощутила под ногами твёрдую землю. Они оказались в длинном и узком пространстве, которое изгибаясь вело куда-то влево. Огонь факела на лестнице едва освещал первые несколько ярдов. Выложенный плитами пол немного наклонялся в направлении ямы возле лестницы, такой большой, что туда вполне мог провалиться человек. Вода со стен, собираясь в маленькие ручейки, сбегала вниз, громкий звук капель эхом отдавался в глубине чёрной пасти.

Но внимание Элены привлёк не шум капель. Она услышала за поворотом стены какое-то движение, словно кто-то шуршал соломой.

— Там кто-то есть? — прошептала она Финчу.

В ответ где-то впереди раздалось низкое, гортанное рычание. Элена бросилась назад, но Финч оказался проворнее. Он промчался мимо неё вверх по ступенькам, и на мгновение Элена испугалась, что это ловушка, он заманил её вниз, чтобы запереть, но спустя минуту мальчик вернулся с горящей камышовой свечой в руке, старательно прикрывая слабый огонёк от сквозняка. Он прошёл несколько шагов за поворот стены и поднял тускло горящую свечу.

— Посмотри сюда.

Свет проникал не слишком далеко, но что-то блеснуло в темноте — там вспыхнули два огромных светящихся пятна. Охваченная ледяным ужасом, Элена поняла, что это пара глаз. Глубокий утробный рык повторился и эхом разнёсся по комнате, как будто кто-то рычал в ответ из темноты.

Элена испуганно ахнула, бросилась бежать к лестнице, но поскользнулась на мокрых каменных плитах, споткнулась и шлёпнулась на пол. Она вскочила на ноги, попыталась схватить мальчика за руку и увести наверх, но Финч воспротивился.

— Ты ведь их и не разглядела как следует. Ничего, они не причинят тебе вреда. Они же в клетке. Видишь?

Он направился вперёд, Элена на дрожащих ногах — за ним, крепко ухватившись рукой за плечо мальчика, чтобы отдёрнуть его назад в случае опасности.

Финч отвёл влево огонёк свечи. У покрытой влагой стены стояла железная клетка, внутри, в тесноте, метался взад и вперёд огромный зверь. Пол клетки был усыпан большими обглоданными костями и, судя по смраду, огромным количеством навоза. Елена подошла ближе, стараясь получше разглядеть эту серую тень в свете чадящей камышовой свечи. Животное повернуло к ней голову и зарычало, обнажая острые белые зубы.

Элена только раз в жизни видела такого зверя, и тогда он безжизненно болтался на охотничьем шесте. Она тогда разочаровалась как ребёнок — то мёртвое создание выглядело не страшнее большой собаки. Но теперь, увидав зверя живьём, глядя как ходят по шкурой мускулы, ощущая жаркое дыхание и чувствуя остановившийся на ней взгляд горящих янтарных глаз, она впервые поняла, отчего люди вздрагивают, упоминая о волке.

Внезапно волк бросился к прутьям железной решётки. Элена отступила назад, на что-то наткнувшись. Она почувствовала, как что-то схватило её юбку, обернулась — и чуть не свалилась с ног при виде второй клетки.

Она никогда раньше не видела ничего подобного. Существо с рёвом вскочило на ноги, громадные лапы проскрежетали по решётке в дюйме от её лица. Огромную голову окружала грива желтовато-коричневой шерсти. Длинный хвост с чёрным кончиком бил по полу, выдавая злость. Элена выскочила из узкого пространства между клетками и бессильно прислонилась к стене подвала, слыша, как колотится сердце.

— Что это за зверь?

— Лев, — ответил чей-то голос. И это не был голос Финча.

У подножия лестницы стояла крошечная фигурка Матушки Марго. В руке она держала фонарь. Лицо, подсвеченное снизу, походило на ухмыляющийся череп. Финч с криком бросил камышовую свечу на пол и попытался спрятаться за Элену, цепляясь за её юбку.

— Правильно делаешь, что прячешься от меня, Финч, — угрожающе сказала Матушка. — Тебе не позволяли сюда ходить.

Мальчик негромко всхлипнул. Элена взяла его за руку.

— Ребёнок тут не при чём. Это моя вина. Я заставила его привести меня сюда. — Она пыталась говорить решительно, но до сих пор не могла отдышаться от испуга при виде этих тварей.

Матушка улыбнулась, явно не поверив ни слову.

— Здесь надо быть поосторожнее.

Она указала на огромную чёрную дыру в покатом полу подвала.

— Это — бездонный колодец. Говорят, купец, построивший этот дом, решил, что его юная невеста слишком много времени проводит со своим духовником. Он считал, что не так уж много у неё должно быть грехов для исповеди, а значит она совершает новые, и он точно знал, что не с ним. Поэтому он схватил молодого священника и бросил сюда, чтобы и он немного исповедался. Он опустил его в эту дыру, чтобы развязать язык, а когда через несколько часов вернулся и вытянул верёвку, обнаружил, что она оборвана. Жена торговца обезумела, услыхав, что священника утопили, и бросилась вниз вслед за ним. По крайней мере, так говорил всем купец — по его словам, это доказывало их вину. И кто знает, может, их кости до сих пор там, внизу.

Элену бросило в дрожь, а Финч крепче прижался к её юбке. Матушка глядела на них, по её губам скользнула довольная улыбка.

— Я не позволяю никому ходить сюда, ненавижу, когда моих бедных тварей раздражают и дразнят. Но раз вы уже здесь, можете посмотреть на них.

Она подняла фонарь, и Элена увидела, что в другой руке Матушка держит корзину. Она подошла к клетке волка, рычание сменилось радостным визгом. Матушка передала Элене корзину. Глядя, как легко, без усилий карлица её держит, Элена думала, что корзина совсем лёгкая — и неожиданно пошатнулась от её веса.

Матушка вытащила из корзины окровавленную сырую баранью голень и перекинула через прутья. Волк схватил мясо, утащил в дальний угол маленькой клетки и принялся глодать кость. Матушка обернулась к льву, тот возбуждённо заходил по клетке. Лев потёрся лохматой головой о прутья решётки, и прежде чем бросить мясо, она погладила грубую гриву. Огромная кошка улеглась на пол, зажав кусок в лапах и облизывая его шершавым языком.

— Значит, это лев? — прошептала Элена. — Но я видела львов на знамёнах, они совсем не такие.

— Наверняка золотого льва — флаг короля Ричарда, — усмехнулась Матушка. — Люди имеют привычку обожествлять тех тварей, которых боятся. Они помещают их на колонны, покрывают позолотой, поклоняются им и считают, что приручили. Но твари не становятся ручными. Звери и чудища, Бог или дьявол — всё едино, моя дорогая, все жаждут лишь одного — убить и разрушить. Не забывай об этом.

Матушка прошла дальше за поворот. Там стояли другие клетки. В одной бессильно хлопал крыльями орёл, в другой на корточках сидел бурый медведь, глядя на них злобными поросячьими глазками. Некоторые звери скрывались в тени в глубине своих клеток. Мех казался чёрным как сажа, и Элена почти ничего не могла разглядеть, только маленькие горящие в темноте глаза. А Матушка давала каждому порцию сырого мяса.

— Зачем вы их держите? — спросила Элена.

— Они мои стражи, мои питомцы. Но у них есть и другое предназначение. Они отрабатывают своё пропитание, как все мы здесь. И я люблю их, а они любят меня. Должны любить, ведь я для них бог. Я приношу им еду и воду, они это помнят. Кто знает, — усмехнулась она, — быть может, когда я опаздываю, они молятся мне. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie — хлеб наш насущный дай нам на сей день.

В корзине оставался ещё один кусок мяса, и Матушка пошла дальше, подняв фонарь. Тварь в последней клетке не ходила нетерпеливо взад-вперёд, как другие звери, а сжалась в дальнем углу. Даже в свете матушкиного фонаря Элена не могла разобрать, кто это — голову как у льва закрывала масса спутанных тёмных волос, а лежащее тело наполовину зарылось в солому.

— Твой ужин, моя зверушка, — окликнула Матушка, бросая в клетку последний кусок окровавленного мяса.

Существо медленно подняло голову, и Элена прижала руку к губам — с почти совершенно чёрного от грязи лица на неё смотрели голубые глаза, без сомнения человеческие. Он был голый, но Элена почти не обратила на это внимания — тело словно покрывала одежда из грязи. Человек подался вперёд и пополз к куску мяса. Когда он приблизился, Элена внезапно поняла, почему он движется таким странным образом — у него были обрублены ступни и кисти рук. Кожа была сморщена и покрыта шрамами — кровоточащие обрубки рук и ног погружали в кипящую смолу, чтобы закрыть раны и не дать до смерти истечь кровью.

Элене случалось видеть увечья — отрезанные за воровство или другие преступления руку, нос или ухо, но она никогда не видела прежде так жестоко изуродованного человека. Несчастный сел, обрубками рук подтянул мясо к груди и, придерживая зубами, оттащил подальше от решётки.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила Матушка, и Элена удивилась мягкости, с которой был задан вопрос.

Человек не ответил. Его взгляд метался между Матушкой и Эленой. Он глядел на Элену с таким ужасом, что ей хотелось отвернуться, но она не могла отвести глаз. Потом, словно внезапно осознав свою наготу, он отвернулся, сгрёб обрубками рук несколько клочьев соломы и подтянул к паху.

— Кто... кто это? — выдохнула Элена.

— Ты так ничему и не научилась, дорогая? Ни у кого из нас здесь нет имён. Его знают как моего питомца — и только. Да и зачем ему имя? Но идём, я недавно послала Люс тебя искать. У меня есть для тебя работа на сегодняшний вечер, дорогая, очень важная работа, и тебя нужно к ней как следует подготовить. Этот джентльмен точно знает, чего он хочет.