Глава 9
Особняк Барышева
Дробный и чрезвычайно громкий стук в дверь разбудил Григория. Оторвав голову от подушки, еще толком не проснувшись, он нехотя сполз с постели и пошел открывать. Кто, кроме Кондратия Ивановича или Богдана может так бесцеремонно барабанить с раннего утра? А оно действительно было ранним. Верхушки деревьев в саду покрыты тенью. Значит, солнце еще не выглянуло из-за козырька крыши особняка. И что произошло?
Распахнув дверь, он без особого удивления увидел Богдана. Очки управляющего съехали на переносицу. Видимо, так торопился, что забыл снять их и положить в кармашек.
— Спускайся вниз. Дядюшка требует тебя срочно. И оденься. У нас гость.
— Кто?
— Ты его знаешь, — увильнул от ответа Богдан.
Случаем, не дед ли приехал? Сердце екнуло, дикая и радостная мысль захлестнула с ног до головы, но парень сразу откинул ее в сторону, рассудком понимая, что такого не произойдет никогда. Патриарх не сможет приехать в Албазин по причине своего сдавшего здоровья. С момента того видеописьма прошло много времени, и уже тогда прадед выглядел не лучшим образом. Так что за важная шишка приехала, из-за чего дядя Кондратий решил разбудить «племянника»?
Спускаясь по лестнице, он сверху разглядел таинственного гостя. Архимаг Борисов в темном деловом костюме сидел в кресле напротив Кондратия Ивановича и в нетерпении покачивал ногой. Мужчины ни о чем не разговаривали, как будто ожидая Григория. И, правда, как только он поздоровался с директором гимназии (какие демоны его занесли сюда во время каникул?), дядюшка сказал с тревогой:
— Гриша, садись-ка с нами. Павел Ефимович привез нам неприятные известия. Не знаю какие, мы еще не обсуждали.
Григорий сел на диван, чтобы хорошо видеть обоих мужчин, и приготовился слушать.
— Да, я решил начать разговор только с вами обоими, — кивнул Борисов. — Дело такое: меня на днях посетили господа из губернского отделения Коллегии. Визит был неожиданным, и я не готовился к нему намеренно. Можно сказать, застали меня врасплох. Отдыхал себе в своем загородном имении, сюрпризов не ждал. Помнишь, Кондратий Иванович, когда ты привел ко мне мальчика для записи в гимназию, у нас вышел довольно интересный разговор?
— Помню, — сухо ответил Барышев. — Речь шла о некоторых моментах, которые могут принести нам неприятности.
— Они и случились, — кивнул архимаг. — Вы знаете, что у Коллегии достаточно мощных рычагов, чтобы запустить процесс в нужную им сторону. Любой процесс, обратите внимание. Надо найти человека — найдут. Захотят взять под свою протекцию способного молодого начинающего волхва — заберут, даже против его воли. А уж загнобить неугодного для них — легкая разминка. Вот отсюда у нас и начинаются проблемы. Григорий, что ты знаешь о роде Назаровых?
Гришку словно током прошило. Он вообще не ожидал такого вопроса, и по вспыхнувшим огонькам в глазах Борисова сообразил, что уловка архимага удалась. Директор мгновенно просканировал его ауру, взорвавшуюся фейерверком эмоций. Сам себя сдал.
— А что именно вас интересует? — чтобы потянуть время, он прокашлялся.
— Меня интересует твоя родовая принадлежность, — холодно ответил архимаг, поглядывая при этом только на Барышева. Хозяин особняка внешне тоже был спокоен, но руки сжали трость так, что побелели костяшки пальцев. — Увы, но мне представили такие доказательства и документы, что вся головоломка в голове встала на место. Картина сложилась.
— Как они могли вычислить? — спросил Кондратий Иванович.
— Я уже говорил: Коллегия может все. Ее представители изъяли образцы крови Григория, провели их по Банку данных, куда доступ простым смертным запрещен, и заодно съездили в Приволжск. Сопоставили множество фактов, даже отрыли дело о пропаже матери Григория… Твоей настоящей матери, парень, если ты меня правильно понял.
Архимаг взял паузу, чтобы симпатичные ему, в общем-то, люди осознали ситуацию. Барышев обронил:
— Это катастрофа.
— Я бы не торопился драматизировать ситуацию, — успокоил его Борисов. — Пока только на меня мягко нажали с намеком, что знают, как я прикрываю молодого Назарова. Тебя, Гриша, тебя. Тайна перестает быть тайной. Никто не угрожал, что сдадут властным структурам или подведут под магическое расследование. Мне дали четкий посыл: парню дадут доучиться, но за полгода до выпускных экзаменов ему придется перебраться в Благовещенск под крыло Коллегии. Заканчивать учебу будет там. Вариант не самый приятный, потому что начисто лишает инициативы и личных амбиций. Григорий попадет под жесткий присмотр опытных учителей.
— И какие у меня перспективы? — заерзал на одном месте Гришка, начиная понимать, в какое болото может угодить. Но старался делать вид, что испугался или расстроился.
— Перспективы неплохие, — пожал плечами Борисов. — Бояться, вообще-то, нечего. Отличные методики, великолепная карьера в Коллегии, даже от армии могут прикрыть, учеба в Петербурге. Одно мне не нравится, как они за горло взяли. И ведь я ничего сделать не мог. Прихлопнули железными фактами. У мальчика нет родных, кроме еще живого Патриарха, но он сам не знает, что у него есть потомок. К нему, кстати, заезжали, чтобы подробно расспросить о близких родственниках. Увы, никаких следов. Чиновники не стали говорить о возможном наследнике, утаили данные, и это обстоятельство меня очень возмущает. Как бы ни чисты были намерения иерархов, но желание присвоить себе родовитого сироту гадко и аморально.
Григорий и дядя Кондратий приложили немало усилий, чтобы не переглянуться при этих словах. Значит, всезнающие господа из Коллегии не догадываются об игре старика Назарова. Какая же выдержка у железного Патриарха! Свою осведомленность прикрывает эмоциональным щитом одинокого, всеми брошенного человека. До сих пор умудряется водить за нос всех, кто интересуется правнуком!
— Что же нам теперь делать? — спросил Барышев. — Существует ли опасность для моих родственников, особенно для Оленьки и Насти? Не повлияет ли ситуация с Гришей на них? Настя ведь собралась продолжить обучение в Хабаровске. Там ее некому защитить.
— Нет-нет, исключено, — успокоил его Борисов. — Я кухню этой конторы прекрасно знаю. Сам отработал там пять лет. Шантажировать начнут только в том случае, если Григорий откажется от перехода под протекцию Коллегии и от учебы в Академии. Надеюсь, ты не станешь взбрыкивать, как необъезженный жеребец? Можно на тебя положиться?
— Мне надо подумать, — почесал затылок парень. — Так неожиданно… А что с дипломом?
— Нам дадут выйти на предварительную защиту, но окончательное решение принимает Коллегия. Времени на раскачку просто не останется, и иерархи не смогут тебя держать в Благовещенске, иначе опоздаешь к вступительным экзаменам. Кстати, существует большая вероятность, что защита гимназической дипломной работы пройдет в Петербурге, в Академии. Господин Лаврентьев посодействует, он обещал. Его рекомендации имеют большой вес. Ну… И я получу свою награду. Право на распространение методических пособий, небольшая премия за лучшего ученика и другие мелкие плюшки.
— Ты, Ефимыч, никогда не был бессребреником, — усмехнулся Барышев.
Борисов на это махнул рукой, и в глазах у него читалось такое отчаяние, что Гришке стало жаль архимага. Только на мгновение. Директор гимназии — еще тот актер, умеет извлекать выгоду из любой ситуации. Если смотреть правде в глаза — он просто сдал парня с потрохами и еще выгадал себе преференции. Хотя… Кто бы повел себя иначе, когда припрут к стене? Действительно, потрачено много сил, чтобы Григорий стал тем, кто он есть сейчас. Десяток прорывных наработок в сфере пространственно-временных перемещений, методика сброса избытка энергии через ауру не во внешнее пространство, а в Навь, и еще куча мелких удачных решений — и все это благодаря совместной работе директора и ученика, ранг которого уже сейчас можно фиксировать на уровне восьмой ступени. Смысла теперь в сокрытии тайн не осталось. Иерархи сразу сообразят, каков истинный потенциал Григория, и уже не отцепятся.
— Кстати, с пятнадцатого июля в Благовещенске начнется турнир молодых волхвов от Амурской и Забайкальской губерний. Наша гимназия будет представлена на этом мероприятии. — Борисов посмотрел на часы. — Я дал заявку. От нас поедут четыре человека и один запасной. Тебя, Гриша, я поставил в запас.
— Запасным? — парень вскочил, огорченный таким неожиданным решением. Он ведь был уверен, что в любом мероприятии директор будет ставить его основным игроком, и уверенность эта базировалась на своих реальных успехах. — Почему запасным? Я же один могу вытянуть всю команду! Это ошибка, Павел Ефимович.
— Господин директор поступил правильно, — вдруг принял сторону архимага дядя Кондратий. — Сейчас тебе не стоит особо выпячивать свои сильные стороны. Надо затаиться, выработать стратегию поведения. Есть нюансы, которые могут испортить жизнь не только тебе, но и всем нам. Я так понял, что чиновники из Коллегии не хотят поднимать шум из-за подлога.
— Все верно, — кивнул Борисов. — Если мы правильно рассчитаем свои дальнейшие действия и реакцию иерархов, никто не пострадает. И все останутся в шоколаде, как сейчас модно выражаться в молодежных кругах. Ну, что ж, я пойду. Извиняюсь за раннее вторжение, но оно того стоило. Я всю неделю буду в городе, можете обращаться ко мне, если интересные мысли в голову придут. Григорий, приятного отдыха. Не забудь про турнир. Вас всех известят за несколько дней до отъезда.
— А кто еще поедет? — успел спросить Григорий, пока Борисов не исчез за дверью…
— Список расширенный, но окончательно я решу на следующей неделе. Надо обзвонить учеников. Но твоего друга Сергея Дружинина я точно возьму. Парень силен в постановке защитных плетений. Можно сказать, он в них преуспел. Есть потенциал, — Борисов усмехнулся. — Можешь его обрадовать. Пусть готовится.
Барышев пошел проводить архимага, сделав знак юноше, чтобы тот никуда не вздумал смыться. Пришлось ждать, пока дядюшка перекинется парой слов с Борисовым. О чем они там говорили — нетрудно догадаться. Все так же решали возникшую проблему. Даже «жучков» лень было посылать для прослушивания.
Кондратий Иванович вернулся на свое место, отставил трость в сторону и осторожно вытянул больную ногу, помассировал колено и только потом, откинувшись на спинку кресла, спросил:
— Что думаешь делать? Предложение господина архимага тебя устраивает?
— Вполне устроило бы, оставайся я безродным ублюдком, — мрачно произнес Гришка. — Теперь все меняется. Надо ехать к деду и предъявлять свои права на все имущество Назаровых. Буду Никитой Назаровым.
— Ну, такое решение напрашивалось, — кивнул Барышев. — Иначе иерархи Коллегии тебя крепко возьмут в оборот, шантажируя подложными фактами личной биографии. Вот за это нас реально могут наказать. Тебя, конечно, под уголовное дело не подведут, когда узнают, кто стоит за твоей спиной. Назаровские капиталы и боевики Тайного Двора — худшего кошмара для чинуш из Коллегии не придумать. А я сяду, и родственникам жизнь испорчу.
— Я сменю имя и фамилию, чтобы на меня не сильно давили, — Григорий говорил спокойно, словно уже все обдумал. — От предложения иерархов отказываться не стоит, но время потяну. Пусть побесятся.
— Послушай, мне никак не удается тебя спросить: сам ты как смотришь на перспективу дальнейшего обучения? Столица, как-никак. Шансов подняться по лестнице до самого верха становится много.
— Соблазнительно, конечно, — протянул парень. — И Тамара, кстати, оттуда. Надо подумать.
— Тамара? Какая Тамара? Ах, та самая привлекательная барышня из особняка Кривошеева, который так быстро согласился на продажу своего дома? Ты уже познакомился с ней?
— Да, привыкаем понемногу друг к другу, — увильнул от прямого ответа Гришка. Почему-то ему не хотелось говорить о девушке ни с одним человеком на свете. Ему казалось, что отношения между ними не должны испытывать влияние со стороны. Зачем нужны любопытные взгляды на такое интимное чувство, как зарождающееся чувство? И пусть Тамара лично к нему не испытывает какой-то личной приязни, он будет лелеять и пестовать ее образ. Накинуть грязь на чистую картину можно за одну секунду. Нет, никто не должен знать…
— Ладно, привыкай, — добродушно ответил Барышев. — Когда хочешь поехать к деду?
— Думаю, на Рождество. Сейчас не получится. Дела появились, — Григорий невинно захлопал ресницами.
— Дела? А, ну, конечно. Дела сердечные, — улыбнулся дядя Кондратий. — Только смотри, не опоздай. Старик плох. Лучше легализоваться при его жизни, чтобы меньше проблем было. Я бы смог тебя отпустить уже сейчас. До турнира успеешь.
Кондратий Иванович был прав, но с поездкой парень решил повременить. Нужно решить вопрос с подземным ходом, часть которого внезапно обнаружилась на острове. Не сегодня-завтра шпана взломает дверь. Если защитные плетения сработают, будут трупы. Начнется расследование. Куча народу узнает о ходе. Пустят спелеологов или организуют спецгруппу для прохождения тоннеля. Плохо. Совсем ни к чему. Ход приведет во флигель их особняка.
— Нет, я уже решил, — твердо произнес Григорий. — Сначала съезжу на турнир, а потом на каникулах к деду. Он подождет. Столько лет ждал, а тут всего-то полгода осталось.
— Твое решение — Кондратий Иванович схватился за трость и с ее помощью поднялся на ноги. — С твоего соизволения я передам весточку Кириллу. Твои друзья должны знать, какие ветра задули. Пусть отработают ситуацию, может, что подскажут. А к девочке присмотрись. Милая, приятная барышня.
«Ага, еще бы глазами молнии не метала всякий раз, когда меня видит, и в башку ледяные копья не кидала, — чуть ли не с обидой подумал Григорий. — Чересчур заносчивая особа. Но она мне нравится».
Он глянул на часы. День только начинается. Еще успеет на остров. Подняв трубку телефона, заказал такси. Деньги у него были, как раз хватит туда и обратно. Еще и лодку арендовать. Так, быстро переодеться, захватить пару заряженных амулетов для создания иллюзий, да больше ничего и не нужно. Никаких колец и браслетов. Вся Сила сконцентрирована внутри. Сколько бы там ни было босяков — всех раскидает, если надо. Тайну подземных ходов надо скрыть от лишних глаз. Применять же магию против шпаны он считал делом неразумным. Видел этих бойцов. Ничего, кроме сожаления, не вызывают. Хотя наличие «холодняка» у уличной шпаны не исключается.
* * *
Он летел на крыльях бушующих эмоций, всерьез считая, что готов горы свернуть. Настолько силен был выплеск адреналина, мешающего объективно оценить ситуацию, и с холодной головой продумать план по дальнейшим действиям. То, что Григорий хотел сделать, было опасным мероприятием. Без предварительной разведки, оценки ситуации он мог нарваться не на местную шпану, а на серьезных людей, привыкших к грязным методам. Могли и убить. Ничего такого молодой волхв не думал, он просто на автомате догреб до острова, даже не почувствовав усталости в мышцах. Вытащив лодку на берег в том самом месте, где они с Тамарой днем ранее загорали вместе на песке, Гришка достал из сумки куртку, накинул ее на себя. Капюшон натянул на голову и бросился в кусты, за которыми вилась проторенная тропка. В душе он желал, чтобы на острове никого не было, и тогда можно успеть поставить мощную иллюзию, которая изменит ландшафт места. Для того и амулеты захватил. Если кто и надумает заявится открыть дверь — будет разочарован. Человек просто начнет путаться на местности, и даже если вход в подземелье окажется под носом — ничего не увидит. Лучше, чтобы вообще никого не было на другой стороне острова. Драться и доказывать свою силу в ситуации, которая не требовала жесткого противодействия, почему-то совершенно не хотелось.
Все его надежды рассыпались прахом, когда он, взбираясь по взгорку, услышал возбужденные голоса. Приникнув к земле, Григорий ползком, собирая животом мелкий лесной мусор вместе с хвоей, добрался до края и раздвинул заросли кустарника. Так и есть. Шесть человек, все в возрасте семнадцати-восемнадцати лет, более младших предпочли не брать, горя желанием сорвать куш, который, по их мнению, находился за обветшалой дверью. Двое с лопатами отбрасывали песок в сторону, освобождая проход к подземелью, заодно обнажая бревенчатые стены, уходящие в массив холма. Еще двое сидели в сторонке и курили, ожидая своей очереди. Возле них лежали топоры. Задумка хорошая. Не трогая саму дверь, вырубить в бревнах отверстие или вообще развалить кладку.
Еще одна парочка не принимала участие в активной работе, и наблюдала за действиями, изредка давая советы. Одного из них Гришка узнал. Тот самый, с наколками на тыльной стороне ладони. Он тоже нещадно смолил папиросу и разговаривал с напарником. Волхв поежился. Товарищ выглядел матерым, битым жизнью, и не зная истинного биологического возраста, можно было дать ему не меньше двадцати пяти лет. Наверное, отсидел на «малолетке», вернулся в город, собрал возле себя шпану, которой нечем заняться. Темно-коричневые всполохи периодически накрывали ментальное тело, усиливая враждебность, нетерпение и злобу. Опасный тип. Сканирование объекта дало Григорию понять, что в рукаве тот держит нож, и может пустить его в любой момент без колебаний и раздумий. Жалость такому индивиду вообще не присуща. Остальные опасны в меру, так как каждый из них вооружен или топором или лопатой. А шанцевый инструмент в умелых руках превращается в грозное и смертоносное оружие. Кстати, у того, с наколками, под рубахой на животе греется пистолет. Это что за банда такая?
— Дыня? Может, харэ? — выпрямился один из копателей, смахивая пот со лба. — Здесь уже кладка пошла. Сруб на фундамент поставлен. Лопаты затупим!
Дыня? Григорий вдруг вспомнил, что в «Ориенте» ребята рассказывали о возвращении какого-то местного авторитета, который по малолетству особо усердствовал по запугиванию района своими выходками и сколотил банду из таких же молодых болванов. Да, его кличка и была такой: Дыня. Пять лет за ограбление ювелирной лавки. Не туда сунулся, сопляк. Но авторитет, как ни крути, в нужных кругах заработал. Если и в подземелье прорвется — его крутизна взлетит выше шпиля городской Медицинской Академии.
— Давай, еще кругом пройдитесь, — цыкнул слюной уголовник. — Посмотрим, какое состояние бревен.
— А что им в песке сделается? — отозвался второй копатель. — Сухо здесь, вода никогда не поднималась выше двух метров от пляжа. Эва, какой чистый звук! Закаменело все! Парень для верности стукнул по бревну краем лопаты, показывая, что состояние сруба идеальное. Ни трухи, ни кусочка отколотого дерева.
— Листвяк, — кивнул наколотый.
— Копните еще сверху, — лениво посоветовал Дыня. — Может, оттуда удобнее будет пробиваться.
— Так весь холм придется вскопать, — поддержал товарищей один из тех, кто ждал своей очереди с топором в руке. Маясь от безделья, он то и дело проверял заточку лезвия кончиком ногтя.
— Пасть захлопни, — предупредил Дыня. — Вы двери хорошо рассмотрели? Кол вам ничего не говорил, что она под защитой? Начнем ломать — плетение враз сожжет всех, кто рядом стоять будет. Впрочем, если хотите поджариться — ломайте. А я потом загляну.
Последний аргумент сработал лучше всего. Никто не хотел своей смертью обогащать Дыню, пусть даже он и считался авторитетным пацаном. Наивные, они думали, что за дверь настоящий бункер со слитками золота или драгоценностями! Григорий слышал разговоры копателей, выдвигавших версии о происхождении «нычки». Всерьез говорили, что здесь одно время маньчжуры организовали перевалочную базу для сокровищ, награбленных на русской стороне, но тут же противоречили себе версией о кладе монахов. Все это развлекало Гришку, маявшегося от ожидания. Единственно, что напрягало: Дыня не был таким упертым бараном. Разглядел руны, решил напролом не лезть, а прорубить в срубе дыру. Так, стоп! А, может, он одаренный? Наконец, парни с лопатами отошли в сторону и дружно задымили сигаретами. Дыня с курящим напарником, которого, как оказалось, звали Колом, приблизились к двери и внимательно ее осмотрели. Гришка напрягся. Дыня с необычайно важным видом прислонил руку к полотну и так стоял несколько секунд. Неужели вскроет защиту? Гришка перевел дух. Кишка тонка! Да и откуда у безродного Дар? Не видно у него искры. В такой безнадежно мрачной ауре один негатив, всполохи агрессии и ненависти. Серьезно искалечен. А, значит, опасен. В первую очередь его нейтрализовать надо. Лечить? Кто будет этим заниматься?
Нет, руны не засветились. Дыня отлип от двери и отошел на три шага назад, засунул руки в карманы штанов. Что-то думал. Взгляд его не предвещал ничего доброго для неожиданной преграды.
— Ну, ломаем? — нетерпеливо спросил Кол. — Чего ждем?
— Смотрю, с какой стороны лучше крушить, — снова цыкнул Дыня. — Дверь защищена Хотя, столько лет прошло. Видно, что старая очень.
— Ну, да… — охотно откликнулся один из парней, держащий топор. — Чтобы под такой толщей песка сруб похоронить — лет сто-двести надо.
— А я о чем и говорю — старая она, — Дыня не мог решиться на последний шаг. Все-таки в душе он понимал риск от взлома. Пацанов может поубивать, а это привлечет внимание полиции. И прощай сокровища!
— Не советую лезть к двери, — раздался голос с верхнего уреза холма.
Все разом вскинули головы, удивленно разглядывая высокого человека в черной куртке. Капюшон был надвинут до самой переносицы, и его лица никто разглядеть не мог. Хотя голос молодой.
— А ты кто такой, зема? — удивленно спросил Дыня, делая еще пару шагов назад, как будто прикрываясь напарником в наколках. — Иди стороной, не вмешивайся.
— За вас беспокоюсь, баранов тупоголовых, — был ответ.
Публика оскорблено заворчала.
— Любая попытка взлома грозит смертью, — предупредил человек в капюшоне. — Вам это надо?
— Может, я его завалю? — прошептал наколотый, притрагиваясь к животу. — Место дикое, зароем где-нибудь в глубине острова.
— Угомонись, Кол, — отмахнулся Дыня, опасно сузив глаза. — Я этого субчика хочу пощупать сам, перышком пощекотать. Он же все видел.
— Видел, видел, — насмешливо ответил незнакомец. — И я хорошо слышу ваши желания. Еще раз по-хорошему прошу: покиньте остров и забудьте сюда дорогу. Эти места не для вас. Серьезные люди за ним присматривают. Не переходите им дорогу.
— А если не уйдем? — Кол сузил глаза. — Хочешь показать, какой ты перец? Вали отсюда, пока при памяти!
— Блин, откуда вас понарожали? — тихо вздохнул Григорий и повысил голос: — Сами напросились. Потом не вякайте.
Дыня вроде бы незаметно показал движением двух пальцев наверх, и двое с топорами, играя в разведчиков, тихо испарились с места. Идея была простой: обойти с боков незнакомца и повязать его для вдумчивого допроса. Человек в капюшоне рассмеялся, но с места не сдвинулся.
Когда на вершине холма появились парни с топорами, они сразу же бросились к незнакомцу. Подскочили к нему — и вдруг обескураженный голос одного из них: — Дыня! Это голограмма! Проекция!
— Так я и думал, — хмыкнул Дыня, оборачиваясь. — Волхв, что ли, пожаловал? Ну, здорово!
— Здорово, Дыня! — ответил стоявший напротив него такой человек в капюшоне. — Мало одному тебе каторги, так теперь и пацанов туда тянешь?
В руке Дыни появился нож. Он плавно выскочил из рукава, перетек в ладонь и блеснул клинком меж пальцев.
— Братан, ты бы ушел отсюда, — предупредил он. — Я дурной, на перо посажу — мне ничего не будет.
— Так начинай, чего грозишь? Нож вытащил — бей. Забыл это правило?
Дыня понял, что его провоцируют, чтобы выставить перед пацанами обычным треплом. Теперь нужно доказать, что вся его бравада — не напускное, а настоящее, с чем он пошел на первую свою ходку, пусть и малолетнюю. Трусом Дыня не был, но убивать людей не приходилось. Резал, да, но не до смерти. Теперь же ситуация другая. Там, за дверью, может ожидать такое богатство, которое вознесет его в обществе воров, а если грамотно все рассчитать — и сословие сменить. А тут стоит какой-то хмырь и все портит. Пусть даже и с хваленой Силой.
— Сам напросился, — предупредил Дыня, шагнув вперед. Его не испугало то обстоятельство, что человек был волхвом. Подумаешь, любитель плести заклинания. Нож отправит на тот свет любого. Главное, не попасть под магический захват.
К его удивлению, человек не стал ничего делать. Он просто стоял и ждал, когда Дыня подлетит к нему и ловким, скрытым движением сунет лезвие в плоть. А дальше… Дыня не понял, как оказался на земле. Просто в один момент его ноги оказались выше головы, а спина соприкоснулась с мягким песочком. Внутри что-то екнуло от чувствительного удара. Переведя взгляд на руку, где должен быть нож, увидел, как два пальца неприятно обвисли и смотрят в разные стороны. Это что, перелом? Боли не было, но Дыня взъярился, взлетел вверх и бросился на противника.
Григорий понял, что пока можно обойтись без Силы. Дыня, несмотря на свою худобу, врагом был отменным. Хищным, гибким и безжалостным. Не боялся ничего, кидался на любого противника, даже не закрываясь, беря звериной злобой и неневистью. И получил мощный тычок пальцами в горло, одновременно с этим пропустив болезненный удар в коленную чашечку. Боль залила тело, и Дыня завалился ниц, хрипя от удушья.
Кол, видя такое непотребство, выхватил у оторопевшего товарища лопату, и, размахивая ею, как боевой дубиной, ринулся на Григория. Лопата улетела к реке, а сам Кол пристроился рядом с Дыней, пропустив хук справа. Подбородок взорвался болью, зубы щелкнули, как у голодного пса, и прикусили язык до крови.
Оставшаяся четверка копателей не решалась приблизиться к разбушевавшемуся незнакомцу, играючи уложившему обоих авторитетов. Но даже лежащие на земле, они могли видеть, как поведут себя остальные. Обвинение в трусости — не самое страшное, что могло ждать беглеца. Дыня и на пику мог посадить.
И все четверо ринулись вперед, мешая друг другу. Григорий пальцем нарисовал руну «активная защита», и она мгновенно приняла на себя удары лопат и топоров. Одновременно с этим раздались крики ярости и боли. Вся четверка отлетела на несколько шагов назад, облепленная темно-зелеными сполохами остаточной энергии плетения. Окинув взглядом поле боя, Григорий кивнул, довольный собой. Теперь предстояло зачистить память противников. В этот раз он не допустит промашки, как в прошлый раз в стычке с уголовниками. Подойдя к Дыне и Колу, пытавшимся подняться с земли, он с силой хлопнул обоих по лбу, активизируя готовую модель «сон». В таком случае люди засыпали и забывали все, что происходило в течение двенадцати последних часов. Лучше так, чем потом ходить и оглядываться, опасаясь мести шпаны. Такую же манипуляцию он проделал с остальными, и после этого стал подтаскивать обмякшие тела к лодкам. Загрузил всех, закинул топоры и лопаты туда же, оттолкнул лодки от берега и пустил их по слабому течению, омывающему эту часть острова. Пистолет Кола он решил сначала забросить в воду, но потом передумал и оставил при себе. Приятная тяжесть оружия разбудила воспоминания учебных будней в станице. Скинул одежду и ополоснулся от пота. Неплохая разминка вышла, подумал Гришка, задумчиво разглядывая обнаженный сруб входа в подземелье. И что делать? Как уничтожить раскоп? Обвалить часть земляного козырька? А где гарантия, что не обнажится еще что-нибудь?
Тяжело вздохнув, он раскинул руки и начал медленно сводить их, формируя в ладонях тускло-багровый шар. Почувствовав, как мощь энергии начинает плескаться из рук, снова развел их. Под ногами зашевелилась земля, песок зазмеился тонкими струйками, собираясь в плотную стену, которая росла прямо на глазах. Вот она переросла самого волхва, и, клубясь налитой Силой, только ждала приказа. Григорий с размаху бросил шар, ставший из багрового ярко-желтым, и отскочил в сторону. Стена песка, глухо заворчав, ринулась на раскопанный холм. Земная стихия, получив мощную подпитку, сама знала, что делать. Песчинки, слипаясь друг с другом, образовали плотный покров, накрывший холм. Смерч, закружившийся на одном месте, вырвал с корнем несколько кустарников, содрал пласт дерна, но на этом свое непотребство закончил. Григорий удовлетворенно кивнул. Перед ним возвышался холм без малейших следов раскопок. Невнимательный глаз и так ничего не определит, а через несколько дней слой песка слежится, намертво закрывая вход в подземелье. Гришка не жалел, что не воспользуется возможностью пройти под Амуром до самого Албазина. Еще не время. Потом, когда у него появится гарантированная уверенность, что можно открыть тайну, он сроет этот холм.
Где-то вдалеке громыхнуло. С границы наползало черное облако. Своими возмущениями в природе Стихий Гришка вызвал дождь, который грозился хлынуть над островом. Здесь вышла небольшая накладка. Квалификация не позволяла прокачать через ауру аккумулированную энергию такой мощи в Навь. Поморщившись от мысли, что не учел этого обстоятельства, он кинулся к своей лодке, чтобы успеть добраться до берега. Через два-три дня заглянет сюда, чтобы проверить прочность песчаной осыпи. Только бы выброс Силы не привлек внимание представителей «магического отряда».
* * *
Валентин стоял на веранде, задрав голову. Потом внезапно потянул носом воздух и сказал:
— Будет дождь. А метеорологи обещали сухую неделю.
— Ошиблись твои волхвы, — усмехнулся Шубин, стоя рядом и дымя сигаретой. — Они же не боги, все знать.
— Ты еще молодой, Антон, чтобы заявлять о подобных вещах, — волхв еще раз пошевелил носом. — Этот дождь — следствие волшбы. Слышал, громыхнуло?
— Гроза, — пожал плечами лейтенант.
— Дурак ты, — беззлобно отреагировал Валентин. — Не иначе наш подопечный что-то натворил. Я пятнадцать минут назад такой заряд энергии через ауру получил, что могу теперь без сна двое суток обходиться.
— Это как? — с любопытством спросил гвардеец. — Зарядка сама собой произошла?
— Вот именно, — волхв задрал голову вверх, высматривая что-то через кроны деревьев.
— Неожиданная подпитка пошла, а я даже закрыться не успел, чтобы дармовой Силой ауру не разорвало. Обычно мы всегда контролируем энергетическую подкачку ауры, сами решаем, восполнять потери через эфир, или принять помощь коллеги. А здесь просто грубое вмешательство, словно кому-то Силу девать некуда. Вот и дарит всем безвозмездно.
— Ну, хорошо, допустим, — лейтенант торопливо затянулся, услышав стук каблучков за спиной, и погасил сигарету в импровизированной пепельнице из жестяной банки. Тамара Константиновна снова ругаться будет, что курят на веранде, а не на беседке. — А с чего ты взял, что это Назаров шалит? Кроме него в Албазине уже и волхвов высшего ранга нет?
— Волхв высшего ранга не будет заниматься глупостями и создавать напряжение в слоях Стихий, — как неразумному, сказал Валентин и обернулся.
Тамара в легком сарафане и с сумочкой на плече стояла за спинами мужчин и прислушивалась к разговору. Кажется, она куда-то собралась, потому что охрана в беседке активизировалась.
— Правильно, — поддержала она волхва. — Валентин, вы не знаете, что произошло? Меня как будто током тряхнуло, но я ни за какие провода не хваталась! Из меня искры не сыпятся?
— Вроде бы все в порядке, — кинув быстрый взгляд на девушку, сказал Шубин и улыбнулся. — А вы куда, Тамара Константиновна?
— У меня сегодня визит к директору женской гимназии, не забыли, господин лейтенант? И по дороге обратно заедем в гастроном, купим мороженое. Кто же знал, что ваш Еремко такой сластена?
— Ванька мороженого захотел? — поразился Шубин. — Ну, ехидна!
— Он жаловался, что рука плохо восстанавливается без сладкого, — едва улыбнувшись, сказала Тамара. — Валентин, это был выброс?
— Немотивированный выброс силы, магический откат, — пояснил волхв. — У кого-то появилось желание поиграть со Стихиями. Это не обычное магическое плетение. Вот вас и подпитали извне. Не думаю, что такое явление обычно для Албазина. Как бы «магический отряд» расследование не начал.
— Ладно, хватит болтать! — отрезала девушка, глядя на часики. — Водитель на месте? Лейтенант, дайте мне сопровождающих, и я поеду. Что вы делаете, господин волхв?
— Проверяю контуры защиты, — пояснил Валентин, убирая руки за спину.
— Какие контуры? — изумилась Тамара. — У меня за пять минут зарядились все амулеты, кольца и браслеты! Такой халявы еще не было!
— Согласен, случай уникальный. Но я обязан провести проверку. Может, мне поехать с вами?
— Зачем? Отдыхайте, проведите сеанс терапии нашему раненому. Кстати, отчет по аварии подготовлен?
— Сегодня вечером предоставлю, — наклонил голову мужчина. — Вместе с лейтенантом Еремко уберем последние шероховатости, чтобы создать целостность картины.
— Работайте, господин волхв, — посерьезнела Тамара и легко сбежала по лестнице вниз.
— Я жду охрану в машине!
Шубин тяжело вздохнул, глядя на прямую спину, на тронутые июньским загаром ноги девушки, и отвел взгляд. Нужно быть каменным истуканом или донельзя деревянным солдафоном, чтобы спокойно выдерживать каждый день рядом с собой ее присутствие. Хлопок тяжелой ладони Валентина по плечу вывел лейтенанта из ступора.
— А еще лучше быть старым прожженным циником, Антоша, — ухмыльнулся волхв.
— Ты мои мысли читаешь, колдун? — чуть не заорал Шубин.
— По твоей морде все читается, парень. Иди-ка, займись делом. А то гляжу, ты в опасные повороты стал входить.
