Изображение групп звезд вряд ли можно назвать астрономией, хотя оно могло заложить традицию изустного пересказа преданий о небе. Ведение счета дней по Луне представляется более интеллектуальным занятием, однако можно ли называть такую деятельность «астрономической» – вопрос спорный. Кажется разумным ограничить это понятие действиями, опирающимися на некую рациональную систему, позволяющую, помимо прочего, осуществлять прогнозирование. Регистрация восходов и заходов Солнца, Луны и звезд на горизонте с помощью каких-либо материальных маркеров, равно как осознание того факта, что этими маркерами можно пользоваться ежедневно (для звезд) или в ходе сезонных изменений (для Солнца), является как раз той деятельностью, которую мы с полным правом можем назвать астрономической в строгом смысле этого слова. Вне всякого сомнения, такая деятельность началась в доисторическую эпоху и продолжалась вплоть до самого последнего времени. Если наблюдать с какого-нибудь выбранного места, то звезды каждый день, из года в год восходят и заходят в одних и тех же точках горизонта. (Конечно, в определенные сезоны эти восходы и заходы могут быть невидны для нас – это происходит, когда Солнце находится в таком положении относительно звезд, что период их видимости приходится на дневное время суток.) Мы можем легко пренебречь медленным смещением положений звезд, поскольку, когда используются горизонтальные маркеры, оно становится заметным только по истечении одного или двух столетий. С другой стороны, не вызывает сомнений, что осознание постоянства мест восхода и захода звезд, скорее всего, возникло в обществах, ведущих оседлый образ жизни, а не у охотников-собирателей.

Если смотреть из какой-то выбранной точки, то место восхода или захода Солнца на горизонте будет ежедневно меняться. Солнце восходит на востоке и садится на западе только в дни весеннего и осеннего равноденствий. Весной в Северном полушарии, по мере прибавления дня, точки восхода и захода Солнца постепенно продвигаются на север, достигая крайнего положения в день летнего солнцестояния. Затем они начинают смещаться на юг и, минуя положение осеннего равноденствия, достигают максимального отклонения в южном направлении в день зимнего солнцестояния. Затем точки восхода и захода Солнца опять начинают двигаться на север пока не достигнут положения весеннего равноденствия, после чего годовой цикл замыкается (ил. 3). Сам язык, с помощью которого мы описываем эти явления, содержит значимую информацию – например, день, когда имеет место равенство дня и ночи называется равноденствием. Очевидно, были времена, когда люди этого не знали, однако общее представление о циклическом движении точек восхода и захода, а также их связь с циклами природного развития, определенно, были знакомы людям с самых давних времен. Мы можем судить об этом по множеству доисторических археологических памятников, которые в большинстве своем ориентированы по точкам восхода и захода Солнца в середине лета и середине зимы. Какое значение придавалось такому поведению Солнца – вопрос гораздо более сложный, чем бесспорный факт его материальной фиксации в памятниках. Похоже, в некоторых культурах зимнее солнцестояние каким-то образом увязывалось с идеей смерти или возрождения (см. об этом ниже на с. 337). Как бы то ни было, разгар зимы и разгар лета обладали наибольшей важностью; равноденствия представлялись относительно малозначимыми для наших далеких предков.

На начальных этапах ориентирования строений по небу направления задавались, похоже, не Солнцем и Луной, а восходами и заходами небольшого числа ярких звезд. По очень грубой оценке, в период с 4500 до примерно 3000 г. до н. э. места погребения людей представляли собой продолговатые могильные холмы – клинообразные места общего захоронения в форме протяженных земляных насыпей с канавами по бокам. Форма насыпей менялась от региона к региону. Можно обнаружить много индивидуальных отличий в холмах, сохранившихся на территории Британии, Ирландии, Северной Франции, Нидерландов, Германии, Дании и Польши; и все же у них есть нечто общее: все они обладают правильной геометрической формой, содержащей по меньшей мере один прямой угол. (См. внешний вид одного из многочисленных типов могильных холмов на ил. 4.) Они никогда не сооружались в виде беспорядочных земляных нагромождений. Их использование для захоронения умерших предполагало, скорее всего, ритуалы правильного уложения в могилу, но какие?

Есть все основания полагать, что создание этих памятников имело какое-то отношение к восходам и заходам звезд. Их связь с небом можно видеть уже в тщательном соблюдении правильных геометрических форм во всех трех измерениях при их возведении. Часто бывает очень сложно определить, где и когда та или иная звезда коснется горизонта, особенно если он скрыт за деревьями. Люди неолитического периода преодолевали эту трудность множеством различных способов, всякий раз демонстрируя высокую степень интеллектуальной одаренности и самоотдачи. Обычно продолговатые могильные холмы вписывались в ландшафт таким образом, что если смотреть вдоль склона, то луч зрения наблюдателя, плавно поднимаясь над скрытым местным горизонтом, указывал на какую-либо яркую звезду. Таким образом дальняя (от наблюдателя) сторона пологого холма образовывала искусственный горизонт. Помимо этого, продолговатые могильные холмы могли создавать искусственный горизонт и при наблюдении в перпендикулярном направлении; и это хороший аргумент в пользу возможного проведения наблюдений восходов и заходов из траншей, вырытых вдоль обеих сторон холма. Высота и направление холма подбирались с учетом движения одной из немногих ярких звезд.

Люди неолитического периода возводили и другие памятники, в основном земляные, тоже обрытые траншеями, часто очень большого размера, руководствуясь аналогичными принципами выравнивания. Одним из примеров может служить большой ров Стоунхенджа, достигающий трех километров в длину, но едва выступающий из почвы в наши дни. Помимо этого, существует множество других вытянутых насыпных сооружений, обрытых канавами.

Мы не можем перечислить здесь все доводы, подтверждающие практику ритуального наблюдения звезд в неолитический период. Однако есть один пример, столь же простой, сколь и убедительный. На ил. 5 показано расположение продолговатых могильных холмов в области, прилегающей к району Стоунхенджа. Эти вытянутые погребения, вероятнее всего, предшествовали постройке самого Стоунхенджа. Поразительно то, что направления, вдоль которых расположены эти захоронения, указывают на несколько ярчайших звезд. (Сегодня они уже не дают точного совпадения, но разница может быть легко посчитана.) Очевидное совпадение направлений, особенно в северной части, не могло быть достигнуто средствами наземных измерений из‐за больших расстояний, да и вряд ли параллельность была самоцелью. Но поскольку холмы последовательно выстраивались в направлении ярких звезд, параллельность обеспечивалась автоматически.

На рубеже третьего тысячелетия до н. э. обнаруживаются явные свидетельства более внимательного отношения к Солнцу и Луне. В Северной Европе постепенно развивается новый стиль возведения кольцевых памятников, сообщающих солнцестояниям конкретное материальное воплощение. Стоунхендж является наиболее ярким образцом кольцевых памятников подобного рода, но было и множество других, изготовленных из бревен, сравнимых с ним по сложности, хотя и не столь грандиозных по инженерному замыслу. Сам Стоунхендж претерпел значительную эволюцию в течение более чем тысячи лет. Его современный, знакомый нам вид сформировался примерно за столетие до или сразу же после начала второго тысячелетия до н. э. Ил. 6 дает приблизительное представление о том, как выглядел этот памятник в его лучшие времена, а в настоящее время, к сожалению, он находится в плачевном состоянии. В течение почти тысячи лет составляющие его кольца то наращивались, то модифицировались; аналогичная работа велась во многих других регионах Британии и Северной Европы, хотя и не в таком грандиозном масштабе. Кольца, изготовленные из камней, служили более долговечной версией существовавших до этого бревенчатых кольцевых сооружений и в точности воспроизводили их П-образные перемычки (проемы). Стилизованная реконструкция такого бревенчатого памятника изображена на ил. 7. Это были уже не погребения, хотя на их территории обнаруживаются случайные одиночные захоронения. И все же в середине третьего тысячелетия можно встретить привнесенную в надгробную архитектуру технику изготовления кольцевых захоронений, так называемые круговые могильные холмы, которые затем окружались более поздними кольцевыми проемами, ориентированными по направлениям солнцестояний. Эти сооружения успешно функционировали в течение примерно тысячи лет, а в некоторых регионах Европы – гораздо дольше.

Перечисленные этапы развития доисторической астрономии важны для нас, поскольку они свидетельствуют о раннем союзе, возникшем между астрономией и геометрией. Например, ключом к пониманию кольцевых памятников является их сложная трехмерная структура. В горизонтальной проекции они могут выглядеть как концентрические круги или кольца из столбов, которые мы можем обвести правильным овалом. Однако их вертикальная проекция не менее важна, чем горизонтальная, и только совокупность ракурсов во всех трех измерениях позволяет нам достичь полного понимания. Существует огромное количество различных вариантов кольцевых памятников, но в каждом из них луч зрения в направлении крайних солнечных положений (в день летнего и зимнего солнцестояний) отмечен особым «окном», позволяющим поймать изображение Солнца посредством как минимум двух колонн – дальней и ближней или двух проемов, также дальнего и ближнего. В дни солнцестояний наблюдались не произвольные части солнечного диска, но (как правило) его верхний край в тот момент, когда первые лучи Солнца появлялись на восходе, и последняя угасающая вспышка во время заката.

Таким образом, указанная балочная структура перемычек может рассматриваться как искусственный горизонт, похожий на те, что были у продолговатых могильных холмов и других земляных сооружений, существовавших до этого. Наблюдения производились из тщательно подготовленных мест, зачастую расположенных в кольцевой траншее, окружающей памятник, но иногда и с насыпи, идущей по краю траншеи. Согласно расхожей версии, наблюдения летних солнцестояний в Стоунхендже производились из центра в направлении так называемого Пяточного камня. Однако это, скорее всего, не так. Позиция наблюдателя находилась на само́м Пяточном камне, вне сакрального пространства, и главный праздник приходился на закат Солнца в день зимнего солнцестояния, наблюдаемый сквозь узкий центральный коридор (ил. 8). Стоунхендж представляет собой каркас, внутри которого лучи могли наблюдаться в самых разных направлениях, как и в предшествовавших ему бревенчатых памятниках, однако вся совокупность тщательно разрабатываемых предыдущих планировок была лишь подготовительным этапом к тому, чтобы возвести прочное строение на фоне неба, рассматриваемого с правильно подобранной позиции, и Пяточный камень как раз и являлся таким местом. Созерцание последних лучей заходящего зимнего Солнца, наблюдаемого на фоне огромного темного сооружения, наверняка представлялось очень грустным зрелищем. Однако именно оно служило кульминацией детально проработанного ритуала, в котором Пяточный камень располагался в начале широкой аллеи таким образом, чтобы вид исчезающего Солнца в день зимнего солнцестояния точно попадал в окно, находящееся в центре памятника. Безусловно, в каком-то смысле это можно было назвать «вычислением», хотя оно не вполне совпадало с привычным для нас пониманием слова «астрономический» и не требовало ничего, кроме нескольких шаблонных диаграмм, снабженных устным комментарием. При проектировании часто использовалась стандартная единица длины, причем не только для горизонтальных измерений, но и для определения высоты столбов или камней. Ее размер был выведен Александром Томом из промеров относительно позднего каменного памятника; он назвал эту единицу мегалитическим ярдом (МЯ), хотя ее начали использовать задолго до эпохи крупных мегалитических (каменных) памятников. Есть основания полагать, что угловая высота Солнца над горизонтом определялась через отношение этих единиц. В Вудхендже, находящемся неподалеку от Стоунхенджа, располагается памятник, в состав которого входило шесть овалов из бревенчатых столбов, давно истлевших и не сохранившихся до наших дней. Вид этого памятника можно довольно точно восстановить по уцелевшим лункам, и, похоже, что наиболее оптимальный угол для наблюдения восхода Солнца в день зимнего солнцестояния составлял здесь отношение высоты к длине как один к шестнадцати. Сохранились свидетельства существования нескольких других простых соотношений, предназначенных для тех же целей.

Некоторые памятники содержат явные свидетельства интереса к Луне как к объекту наблюдения. Характер движения Луны имеет некоторое сходство с движением Солнца, но крайние положения ее восхода и захода определяются несколькими циклами, наиболее важным из которых является, конечно, месячный цикл. Не углубляясь в детали, можно сказать, что каждый месяц она достигает некоторых крайних точек, а эти положения могут рассматриваться как объект наблюдения со своими собственными движениями вдоль горизонта. Последние, в свою очередь, также достигают предельных точек. Вот эти-то абсолютные крайние отклонения, скорее всего, и привлекали интерес доисторических наблюдателей. Строго говоря, их нельзя назвать «абсолютными», поскольку они тоже меняют положение и могут рассматриваться как объекты наблюдения еще более высокого уровня, со своими собственными экстремумами (ил. 3). Высказывалось предположение, что людям бронзового века, начавшегося примерно в конце третьего тысячелетия до н. э., был известен даже этот третий уровень флуктуирующего движения. В Бретани, Британии и Ирландии существует более семисот зарегистрированных каменных рядов, или аллей, часть из которых ориентирована по звездам, другая – по Солнцу, а некоторые – по Луне. В Нидерландах, где камни встречаются редко, были найдены аналогичные ряды линий, состоявших из деревянных столбов. Поражающие воображение повторяющиеся ряды в Карнаке (Бретань) имеют много общего с такими же сооружениями в Шотландии, удаленными на расстояние более чем в тысячу километров; еще один пример, хотя и не столь впечатляющий, можно найти в Дартмуре, в Западной Англии, находящейся еще дальше от Карнака. Александр Том в мельчайших деталях изучил Карнакский регион и показал, каким образом линии визирования различных курганов и менгиров могли указывать на крайние положения Луны; некоторые из этих линий простираются вплоть до залива и морских бухт на юге департамента Морбиан. В центре этой протяженной системы находится огромный камень под названием «Великий разбитый менгир» («Le Grand Menhir Brisé») – сегодня расколотый на мелкие части, как и следует из его названия.

Не вызывает сомнений, что крайние положения точек восхода и захода Луны довольно точно регистрировались, в том числе посредством более компактных ориентиров; это делалось не столько для создания более или менее сложной календарной системы, сколько по ритуальным и религиозным соображениям. Религиозная составляющая имела первостепенное значение. В Вудхендже нашли могилу трехлетней девочки; ее рассеченные останки, предположительно, свидетельствуют о ритуальном жертвоприношении. Три главных радиуса этого памятника проходят, как оказалось, через центр могилы ребенка. Линия восхода Солнца в день летнего солнцестояния образует прямой угол с могилой; линия восхода Солнца в день зимнего солнцестояния расположена почти под прямым углом к первому радиусу; а линия крайнего положения захода Луны на севере проходит в направлении, строго противоположном (в горизонтальной проекции) радиусу зимнего солнцестояния. Человек, владеющий азами астрономического знания, может заподозрить в этом какую-то ошибку; действительно, разве могут линии, указывающие на восходы и заходы Солнца и Луны, образовывать на широте Вудхенджа одинаковые направления? Ответ заключается в том, что если при возведении памятника подобрать соответствующие высо́ты искусственного горизонта, то направления (азимуты) радиусов могут быть приведены в точное соответствие. Именно это и сделали строители Вудхенджа, старательно приспособив постройку к могиле сакральной жертвы.

Можно очень долго рассказывать об интеллектуальных достижениях людей, живших на севере Европы в неолитический и бронзовый периоды. Мы много знаем об их чисто астрономических и геометрических открытиях, но не о том, как они использовали свои представления о небе в социальной и религиозной жизни. Среди звезд, привлекавших наибольшее внимание, были Денеб, место захода которого довольно точно совпадает с направлением на север; Ригель, находящийся в нижней части современного созвездия Орион; и Альдебаран, долгое время ассоциировавшийся с глазом Тельца. Жертвоприношения быков, вполне вероятно, как-то связывали с восходами и заходами Альдебарана. Мы не можем сказать с определенностью, всегда ли созвездие Телец воспринималось в виде быка. Возможно, что ранняя форма этого созвездия, вырезанная на склоне известнякового холма в местечке Уффингтон на севере Англии, предвосхитила его форму, дошедшую до наших дней. «Уффингтонскую белую лошадь» сложно отнести к какому-либо биологическому виду, но взошедшая над ней звезда Альдебаран, изображенная в виде расположенной неподалеку изогнутой тропинки, позволяет сделать это с достаточной определенностью. Другая меловая фигура этого периода вырезана на южном склоне холма в Уилмингтоне (Восточный Суссекс); она изображает человека и, похоже, соответствует нашему созвездию Орион, который, если смотреть на него из заданной точки к северу от изображения, будет шагать по склону, образуемому естественным горизонтом, по мере суточного движения небосвода.

Эти феномены рано или поздно заставляют задаться следующим вопросом. Точки восхода звезд меняются очень медленно, но в большинстве случаев это изменение становится заметным по истечении одного или двух столетий. Причиной является так называемое предварение равноденствий (прецессия), открытое – правда, в другой системе представлений – Гиппархом во II в. до н. э. На многих неолитических урочищах религиозные обряды проводились в течение более чем тысячи лет, и, несомненно, указанное медленное смещение должны были рано или поздно заметить. Это, конечно, не дает нам основания утверждать, что предварение равноденствий открыли, а тем более рассчитали в неолитический период. В начале XX в. имело популярность «пан-вавилонское» движение, и многие его последователи желали приписать указанное открытие культуре, существовавшей задолго до Гиппарха. Действительно, идея до-гиппархового обнаружения прецессии восходит к сочинениям по истории астрономии времен эпохи Просвещения. В конце XVIII в. такие авторы, как Жан Сильвен Байи и Шарль Франсуа Дюпюи, пытались показать, что все религии, и в особенности христианство, уходят своими корнями в астрономию, или, скорее, в астрономическое мифотворчество. Однако нет никаких свидетельств, подтверждающих идею, согласно которой кто-то, живший до Гиппарха, во-первых, заметил медленное смещение звездных положений и, во-вторых, точно описал его с использованием астрономической системы координат. Как мы покажем ниже, Гиппарх открыл приращение эклиптической долготы звезд при сохраняющейся эклиптической широте.

Сделано немало попыток реконструкции системы верований людей, живших на севере Европы и создавших эти удивительные астрономические памятники. Они основывались преимущественно на сохранившихся артефактах, но также и на более поздних письменных источниках – например, римских летописях о друидах и ранней скандинавской литературе. Эти попытки столь же многочисленны, сколь и неочевидны, но скандинавский материал часто бывает интересен сам по себе. Есть множество свидетельств, указывающих на существование культов Солнца и Луны, и не все они однозначно выводятся из ориентации и планировки больших памятников. Одной из наиболее интересных находок, сделанной в 1902 г. в Трундхольме (о. Зеландия, Дания) и относящейся к бронзовому веку, является конная повозка с диском, датируемая примерно XIV в. до н. э. (ил. 9). Ее связь с солярной символикой очевидна. Несколько примитивных наскальных рисунков в Швеции, относящихся к тому же периоду, также содержат изображение Солнца, увлекаемого лошадьми. Сравнимое по значимости открытие из той же эпохи сделано в Германии; находка представляет собой бронзовый диск диаметром 32 сантиметра, покрытый золотыми вставками, некоторым образом связанными с небом (ил. 10). Его нашли неподалеку от Небры, точнее в поселке Миттельберг, на небольшом холме в Цигельродском лесу между Халле и Эрфуртом в конце XX в. Он известен сегодня как диск из Небры. Скорее всего, он был найден в яме, оставшейся на месте укрепленного района периода бронзового века, первоначально огороженного и окруженного сложной системой оборонительных рвов. Сложно сказать что-то более определенное об обстоятельствах его обнаружения, поскольку его обнаружили черные копатели, и детали истории этой находки ретроспективно восстановили благодаря операции внедрения, проведенной археологом, которому предложили купить этот диск.

Форма золотых вставок на диске из Небры допускает три способа толкования. Точки, их число равно 32, скорее всего, обозначают звезды и, возможно, включают Плеяды, состоящие из семи звезд. Легко отождествляются Солнце и серповидная Луна, хотя золотой серп может в такой же мере обозначать солнечный диск во время затмения. Высказывались даже предположения, что и серп, и полный круг являются изображениями Луны, несмотря на то что они изготовлены из золота. Третий тип фигур – золотые дуги по краю диска (одна утрачена) – с высокой долей вероятности обозначают горизонт, на котором наблюдались сезонные изменения восходов и заходов Солнца. (Сравните ил. 3 с боковыми украшениями на ил. 10. Можно заметить довольно точное совпадение диапазонов восхода и захода на широте Миттельберга, не сильно отличающейся от широты Стоунхенджа, хотя у нас нет возможности учесть высоту горизонта.) Кроме того, имеются углубления, идущие по краю диска, также нуждающиеся в объяснении, – или не нуждающиеся, если они сделаны исключительно в декоративных целях. По поводу диска из Небры высказана масса экстравагантных гипотез. Одни имели целью доказать некоторое его превосходство над достижениями Древнего Египта; другие – что он предвосхитил технические приемы, используемые в вавилонском календаре. Нижнюю кольцевую дугу интерпретировали как Солнечную лодку, частично по аналогии с наскальными рисунками в Северной Европе, но также с учетом египетской символики. Датируемый XVI в. до н. э., он, вне всякого сомнения, обладает столь же древним происхождением, как и солярные памятники, где систематически наблюдались восходы и заходы Солнца и Луны; но, похоже, он всего лишь подтверждает факты, известные задолго до его обнаружения, а именно что люди Северной Европы, жившие в эпоху бронзового века, с серьезнейшим вниманием относились к небесным явлениям.