Подобно тому как Уильям Гершель, используя термометр, открыл инфракрасное излучение Солнца, не видимое человеческим глазом, а фотография позволила продлить спектр в ультрафиолетовую область, радиоприемники обеспечили возможность регистрации электромагнитного излучения в интервале длин волн примерно от 1 миллиметра до 30 метров. (Для сравнения, длина волны желтого света чуть меньше 6/10 000 миллиметра.) Связь между оптикой и классическими электромагнитными теориями устанавливалась в течение всего XIX в., но наиболее весомый вклад был сделан Джеймсом Клерком Максвеллом, причем в одиночку. Максвелл объединил электричество и магнетизм в единую теорию, и его уравнения выглядели таким образом, что распространение электрических волн в пространстве могло быть интерпретировано как явление, аналогичное световому излучению, но за пределами видимого диапазона. В 1882 г. физик из Дублина Джордж Фрэнсис Фицджеральд, основываясь на доводах теории Максвелла, стал горячо отстаивать точку зрения, согласно которой энергия самых разных токов может быть излучена в пространство, а через год представил описание прибора – магнитного осциллятора, – способного произвести такую передачу. Это повлекло за собой новые теоретические разработки, но их практическая отдача оказалась невелика. Оливер Дж. Лодж предпринимал некоторые попытки обнаружить электромагнитные волны в проводах, в то время как Джозеф Генри, Томас Алва Эдисон и другие показывали, что электромагнитное возбуждение может быть передано на довольно большое расстояние, но обычно их утверждения не принимались всерьез, поскольку предполагаемые эффекты мало чем отличались от локальных электромагнитных возмущений, вызываемых «индукцией». Американец английского происхождения Дэвид Эдуард Юз, плодовитый изобретатель, проявлявший особый интерес к телеграфии, достоверно доказал, что прерывистые сигналы, идущие от искрящего моста для измерения индуктивности (искра вызывалась с помощью часового механизма), могут быть зарегистрированы трубкой телефонного аппарата на расстоянии нескольких сотен метров, а до ста метров звучат очень отчетливо. В 1879 и 1880 гг. он продемонстрировал свой передатчик с искровым генератором представителям Королевского общества в Лондоне и официальным лицам Лондонской почтовой службы, однако и в этом случае было сделано заключение, что демонстрируемый эффект вызван индуцированием. Потерпев фиаско, Юз решил ничего не публиковать на эту тему.

В конце 1880‐х гг. скептицизм физического научного сообщества удалось, наконец, сломить благодаря выдающейся работе, проделанной Генрихом Рудольфом Герцем. Он работал у Гельмгольца, но в то время находился в Карлсруэ. Герц затратил много времени на проверку уравнений Максвелла – как с теоретической точки зрения, так и посредством большого количества проведенных им соответствующих экспериментов. Остается невыясненным, знал ли он что-либо о работах своих предшественников, когда в 1888 г. ему удалось получить «электрические волны». Он сделал это с помощью незамкнутого контура, подключенного к катушке индуктивности; сами же волны регистрировались с помощью обычной разомкнутой проволочной петли. Строго говоря, это событие ознаменовало собой рождение новой технологии, которая была не только действующей, но и хорошо объясненной. И все же в течение многих лет дальнейшее продвижение в этом направлении осуществлялось крайне медленно. Процедура принятия сигнала отличалась сложностью до тех пор, пока Джон Амброз Флеминг не совершил решающий прорыв, изобретя в 1904 г. термоэлектронную лампу. У него был отличный послужной список. Флеминг работал с Максвеллом в Кембридже, какое-то время консультировал лондонский филиал компании Томаса Алвы Эдисона; начиная с 1880‐х гг., вдохновившись работами Эдисона, он стал экспериментировать с радиопередатчиками и помог разработать конструкцию передатчика, использованную Гульельмо Маркони в 1901 г. для трансляции сигнала через Атлантический океан.

Хотя обычно радио воспринимается как порождение XX в. (как большинство из нас смутно припоминают, начало регулярного звукового радиовещания приходится на 1920‐е гг.), эта технология была относительно надежно отлажена уже на рубеже XIX–XX вв. Поскольку родственность оптического и электромагнитного излучений стала частью физического знания того времени, нет ничего удивительного в том, что некоторые астрономы стали рассматривать Солнце как потенциальный источник радиоволн. Уже в 1890 г. Эдисон со своим коллегой А. Э. Кеннелли обсуждали конструкцию соответствующей антенны с проводами, обрамляющими массивный железный сердечник. В 1897–1900 гг. Оливер Лодж установил в Ливерпуле весьма неплохой приемник в надежде зарегистрировать солнечные радиоволны, но получаемые сигналы тонули в помехах, порождаемых близостью большого города. Другие неудачные попытки предприняты в Потсдаме И. Вильзингом и Ю. Шейнером в 1896 г. и Ч. Нордманом в 1901 г.; к сожалению, они пришлись на минимум солнечной активности. Нордман создал довольно хороший прибор с длинной антенной и установил его высоко во французских Альпах. Если бы его терпения хватило больше чем на один день, он, вполне вероятно, добился бы успеха; однако его усилия также ни к чему не привели, и мысль о том, что Солнце является передатчиком радиоволн, была надолго забыта.

Первую надежную регистрацию исходящих от Солнца радиоволн осуществил Джеймс Стэнли Хей 27 и 28 февраля 1942 г. в ходе исследования феномена, первоначально расцененного как попытка немцев заглушить британский радар. Тот факт, что источником в данном случае являлось Солнце, был подтвержден данными других станций, развернутых во многих британских городах. Как позже удалось обнаружить, в то же самое время на Медонской обсерватории во Франции зафиксировали (визуально) мощные вспышки на Солнце. Хотя, по словам Хея, этот выброс в сотни тысяч раз превышал все самые смелые ожидания, он же отмечал, что его невозможно было бы обнаружить, если бы Солнце находилось от нас на таком же расстоянии, как самая близкая звезда. Лишь немногие звезды могут излучать радиоволны, способные достичь нас после преодоления галактических расстояний. Открытие Хея часто называют везением, однако прежде чем согласиться с этим, давайте обратимся к другим его достижениям. Он впервые открыл отражение радиолокационных волн от метеорных следов – при тех же обстоятельствах, когда удалось обнаружить солнечную радиацию. Именно он, а не кто-то еще, открыл радиогалактику Лебедь А (уже после войны). Удача сопутствует тем, кто ее достоин.