Карьера Эдмонда Галлея была настолько органично связана с карьерами Ньютона, Флемстида и других главных фигурантов описываемого периода, что легко впасть в ошибку, будто он был просто на вторых ролях. Но этот человек отличался большой оригинальностью, и его вклад в астрономию весьма незауряден. Он обладал значительным объемом знаний и широкими интересами. Например, он подготовил издание в латинском переводе сочинений Аполлония и Менелая, писал об археологии, арабских астрономических таблицах и геофизике. Однако наиболее известным его достижением являлось наглядное подтверждение того, что кометы 1531, 1607 и 1682 гг. были одним и тем же небесным телом, которое снова ожидалось (он допускал возможное возмущающее воздействие со стороны Юпитера) в декабре 1758 г. Так и случилось, но по понятным причинам Галлею не довелось этого увидеть. Только после возвращения кометы роль Галлея в этой истории стала известна широкой публике.

Не стоит и говорить о том, что комета Галлея особенно памятна своим предсказанным возвращением, и это был первый такой случай в истории. Аналогичное предсказание, напомним, сделанное им в отношении кометы 1680–1681 гг., разбираемое в Книге III «Principia» Ньютона, оказалось не столь удачным. Однако в более узком кругу астрономов комета Галлея ценилась за то, что она служила подтверждением ньютоновской науки. Опираясь на ньютоновский метод расчета орбитальных параметров планет по трем наблюдениям их положений, Галлей рассчитал пять параметров орбиты «кометы Галлея». (Это название присвоено исключительно из уважения к ученому, поскольку до того комету наблюдали как минимум девять других астрономов, и наиболее ранняя дата наблюдения относится к 15 августа 1682 г. Галлей впервые увидел ее 5 сентября того же года.) Следуя методу Ньютона, он сделал вполне разумное предположение, что орбита является параболической, поскольку комета проходила в непосредственной близости от Солнца. Поступи он иначе, количество параметров могло бы равняться шести. Он не сразу создал свою теорию возвращения кометы; сначала он приступил к углубленному изучению кометных орбит. В результате появилась его главная публикация на эту тему, вышедшая в 1705 г. сначала в «Философских трудах» Королевского общества, а затем в виде отдельной книги, ставшей классической по этому предмету: «Astronomioe cometiceo synopsis», английский перевод которой вышел в том же году под названием «A synopsis of the astronomy of comets» («Обзор кометной астрономии»).

Галлей являлся, в определенном смысле, вычислителем, что не было редкостью в то время, но сложно поддается пониманию сегодня, в век электронных компьютеров и калькуляторов. По-видимому, он считал себя великолепно оснащенным по сравнению с предыдущими поколениями, поскольку располагал логарифмами. Галлей отличался прилежностью и трудолюбием не только в вычислениях, но и в посещении библиотек с целью собрать как можно больше информации о двадцати четырех кометах, наблюдавшихся между 1337 и 1698 гг. Когда он сравнил выведенные орбиты, то неожиданно обнаружил: в трех случаях орбитальные плоскости располагались очень близко друг к другу – наклон каждой из них составлял примерно 18° к плоскости земной орбиты. Он обнаружил, что три кометы двигались в обратном направлении и достигали перигелия, располагающегося примерно на одной линии и приблизительно на одних и тех же расстояниях. Невозможно было представить, чтобы это оказалось случайным совпадением. Таков его путь к открытию периодического характера кометы Галлея. Позже он идентифицировал этот объект с яркими кометами 1305, 1380 и 1456 гг. Период порядка 76 лет позволил ему предсказать возвращение кометы в 1758 г. Заглянув в еще более глубокую историю, он добавил к этому списку появление той же кометы в 1066 г. Он был не очень уверен в этой датировке, которая, судя по всему, соответствовала более продолжительному периоду обращения, но объяснял этот факт весьма вероятным возмущением орбиты в результате воздействия массивных планет – таких, как Юпитер или Сатурн.

Поскольку кометы с давних пор ассоциировались с потерей величия и падением правителей, будет небезынтересно отметить, что комета Галлея, появившаяся в 1066 г., выступила в том числе и в таком своем качестве. То была (или по меньшей мере когда-то была) незабываемая дата в истории Англии, когда Вильгельм Нормандский увидел в упомянутой комете благоприятное предзнаменование для завоевания Англии. Эта ассоциация отражена на знаменитом гобелене из Байё (ил. 169). Такие традиции весьма живучи. На патриотических конвертах, посылаемых в армию Федерации, Авраам Линкольн значился как «Комета 1861 г.». В Италии многие считали комету 1861 г. знаком прихода конституционной монархии на смену старому деспотизму. Есть что-то загадочное в том, почему появление комет так волнует воображение представителей homo sapiens или по меньшей мере редакторов новостных отделов. Когда комета Галлея снова появилась в 1910 г., вся авторитетная мировая пресса без особого труда раздула самую настоящую кометоманию. Газета «Нью-Йорк Таймс» выступила с заявлением о необходимости мобилизации полицейских-резервистов, чтобы усмирить и рассеять толпу, испуганную воздушным шариком, испускающим пучки белого света. Газета с легким пренебрежением отнеслась к волнениям, прокатившимся по всему городу, хотя немедленно оговорилась, что наибольшая степень суеверного возбуждения наблюдалась в кварталах, населенных преимущественно приезжими. Можно найти множество историй, красноречиво повествующих о массовой панике: о бизнесмене, отказывавшемся подписывать контракт до тех пор, пока окончательно не выяснятся последствия появления кометы, о мужчине из Нью-Джерси, признавшемся в убийстве из страха перед кометой (видимо, он был приезжим), и о девочке из Монреаля, внезапно скончавшейся по той же самой причине. Низложенный султан Турции Абдул-Хамид в течение нескольких дней отказывался принимать пищу. Находчивые предприниматели продавали пилюли от кометы, а германская компания страховала людей на случай конца света. Век, в который жил Галлей, не отличался высокой организованностью. Комета Галлея вернулась в 1985–1986 гг., но на сей раз она не оправдала связанных с ней ожиданий, вызвав определенное разочарование. Уже случившиеся к этому времени высадки человека на Луну помогли приспустить завесу таинственности с небес.