С наступлением сумерек отряд отбывающих выступил в сторону Долины Царей. Чтобы не привлекать лишнего внимания, решили идти пешком весь недолгий путь, отделяющий место стоянки корабля до развалин храма Анубиса. Тания шла молча. Девочка рисовала в воображении летающий корабль, на котором ее отец должен был прилететь за ними. Ей представлялось что-то вроде триремы с птичьими крыльями. Каково же было ее удивление, когда с бездонного ночного неба опустилось нечто, никак не вязавшееся с теми образами, которые ей представлялись. Штука эта оказалась совершенно непохожей на корабль, и ни на какие крылья не было даже и намека. Корабль скорее был похож на две, скрепленные между собой тарелки с четырьмя металлическими ногами, на которые он опирался. Как только «тарелка» коснулась земли, откуда-то снизу открылся тускло освещенный люк, створка которого превратилась в лесенку. Вскоре по лесенке спустился человек, который, подсветив дорогу фонариком, двинулся в сторону храма, где собрались все, его ожидающие. Стоило человеку подойти поближе, как Тания узнала в нем своего отца. Девочка вскочила на ноги, побежала ему навстречу, и, подбежав, бросилась в объятия.

— Отец, я так рада, что ты прилетел за нами! — Воскликнула девочка. — Я тут такое узнала, что уже и не удивляюсь тому, что ты можешь летать по небу! Знаешь, оказывается я, вовсе не я, а богиня Артемис.

— Постой, постой дочка! Что за чушь ты несешь! Я тоже очень рад тебя видеть, но с чего ты вдруг взяла, что ты, это не ты.

— Это не я, папа, это сказали и хозяин, и Афродита, и сама Изида! Они говорят, что во мне просыпается дух Артемис.

— Ну и выдумщики же все они. Они, наверное, пошутили, а ты и поверила. Идем скорее к хозяину. Уж я выскажу ему, как надсмехаться над моей девочкой. Да и гостьи наши тоже хороши! Им что, больше заняться нечем?

— Идем, идем! Ты сам сейчас убедишься, что они вовсе не шутили! — Слегка надув губы от обиды, проговорила Тания.

— Здравствуйте Квинт, Аврелий, Цилия! Здравствуйте и Вы мона Изида и мона Дита. Для меня огромная честь быть Вашим пилотом.

— Привет, дружище! — похлопав Мерцила по плечу, за всех ответил Квинт. — Ты пунктуален.

— Стараюсь, хозяин! — Полушутя поклонившись, ответил Мерцил. — Прошу всех на борт. Вы и охнуть не успеете, как окажетесь в самом сердце Рима.

Все двинулись к флайеру. Мерцил, обняв дочь, поравнялся с Квинтом.

— А скажи-ка, любезный хозяин, что это Вам тут всем взбрело в голову подшучивать над моей милой дочуркой?

— Когда это мы подшучивали над тобой, Тания? — несколько удивленно спросил Квинт.

— Я рассказала отцу о том, что во мне просыпается дух Артемис, а он не поверил, и посчитал, что Вы надо мной смеетесь.

— Послушай, Мерцил, никто над Танией не смеется. Она сказала сущую правду. Это подтвердил Валтасар и мона Иза. Так что не удивляйся, и прими это как должное. В твою дочь, действительно трансплантирована матрица Темис, и сделал это, как мы думаем, сам Зейвс Савоас.

— Но почему именно моя дочь, почему Тания?

— Потому что род твоей жены, Зои, корнями уходит к Темис, а Тания — ее точная генетическая копия.

— Выходит, что Зоя отчасти Геянка? Удивительно! Вот уж не думал, что встречу на Земле и полюблю свою соотечественницу.

— Ничего удивительного, друг. На Земле достаточно много семей, имеющих наши корни. Удивительно другое, что из миллионов женщин, проживающих на этой планете, тебе встретилась именно эта, и именно в нужное время, с тем, чтобы в нужное время у тебя родилась дочь, которая к нынешнему моменту оказалась здесь. Таких совпадений не бывает. Все это похоже на чей-то целенаправленный план, и этот кто-то, скорее всего, наш старый друг Зейвс. Он все знал наперед, и все точно рассчитал.

— Но он ведь умер?

— Не совсем так. Умер биологический объект, но продолжает жить объект духовный. Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Видишь, мы уже пришли.

Тания вырвалась из объятий отца, и, взбежав по трапу, уверенно прошла через грузовой отсек к лестнице, ведущей в салон, поднялась по лестнице, и, оказавшись в салоне, заняла место в одном из кресел. Затем она пристегнула страховочный ремень и стала ждать. Причем все это она проделала так, будто много раз до того повторяла подобную, хорошо ей знакомую процедуру.

— Ну, что я тебе говорил. Убедился? Она подсознательно помнит подобные мелочи, но постепенно в памяти ее всплывет и все остальное. Гордись, Мерцил, ты отец «богини охоты»!

— Да уж, удивил, так удивил! Представляю, что будет с Зоей, когда она узнает!

— Вот тут нам нужно быть крайне осмотрительными. Подумай сам, как мы объясним твоей жене, что мы пришельцы из другого мира, а ее дочь — богиня? Нужно как-то ее к этому подготовить. Думаю, что Иза лучше нас с тобой справится с этой задачей. Она у нас мастер на подобные штучки, тем более, твоя дочь настаивает на операции по стимулированию спящих зон головного мозга, для того, чтобы ускорить процесс восстановления памяти Темис. Я расскажу тебе зачем это нам всем нужно, когда мы вернемся в Рим. И, кстати, я должен сделать выговор за махинации с твоей семьей. Скажи-ка, пожалуйста, чего это вдруг ты решил скрывать от меня, что уже много лет у тебя есть жена и двое замечательных детей?

— Прости, Квинт, я боялся. Я ведь хорошо знаю историю твоей семьи, и посчитал, что тебе не понравится моя связь с Землянкой.

— Старый ты дуралей! Моя жизнь — это моя жизнь, и она никакого отношения не имеет к твоей. Обещай, что сразу же по возвращению домой, ты мне представишь жену и сына!

— Ладно, обещаю! И давай уже усаживайся. Пора взлетать.

Тания замерла в кресле в ожидании начала полета. Ей представлялось, что вот сейчас она полетит, словно птица, но, к ее разочарованию, ничего подобного не случилось. Она ощутила лишь легкую вибрацию, а затем, какая-то неведомая сила вдавила ее тело в кресло. Появилось неприятное ощущение легкого головокружения, и, на короткое время, заложило уши. Потом все эти ощущения пропали. Осталась лишь почти неощутимая вибрация. Девочка обратилась к сидящей в соседнем кресле Дите.

— Ну, и когда же мы полетим?

— Так мы уже летим, Тания! — С добродушной улыбкой ответила Дита.

— Как летим? А почему же я ничего не почувствовала? Я думала, что увижу землю внизу, а мы сидим и ничего не замечаем.

— Можешь выглянуть вот в это окошко, но, боюсь, и это тебе не поможет. Сейчас ночь, и что-либо рассмотреть внизу, скорее всего, не получится.

Тания прильнула к иллюминатору, пытаясь рассмотреть что-либо за бортом. Она тщетно напрягала глаза, но так и ничего не смогла рассмотреть. Ожидание чего-то волшебного исчезло. Девочка разочарованно вздохнула, и отвернулась от иллюминатора.

— Странно, — подумала она, — вот я лечу, но ничегошеньки интересного не происходит. Даже нечего будет рассказать маме и Филиппу.

Так, погрузившись в собственные размышления, Тания не заметила, как прошло время. А между тем, флайер, зависнув на мгновение в воздухе, стал снижаться с выключенными огнями. Мерцил направил его строго в цент сада, примыкающего к Римской вилле Квинта, туда, где была, посыпанная мелким гравием, круглая площадка, окантованная мраморным бордюром. Как только посадочные опоры флайера коснулись поверхности, удивительным образом вся площадка начала опускаться вместе с ним вниз, под землю. Затем на маленьких колесиках, спрятанных в опорах, флайер скатился в просторное помещение с гладким, словно зеркало, полом, а площадка стала подниматься вверх до тех пор, пока не заняла своего прежнего положения в саду.

— Все, приехали! — Весело сообщил Мерцил. — Прошу всех на выход!

Дита слегка толкнула Танию.

— Вставай, ты уже дома!

— Как? — Воскликнула удивленная девочка. — Так быстро? И что, я прямо сейчас увижусь с мамой и братом?

— Конечно, если только оторвешься от кресла, и выйдешь из корабля.

Девочка отстегнула ремень, и встав с кресла, вместе со всеми направилась на выход. Уже, когда она спустилась с трапа, ее догнал Мерцил. Взяв дочь за руку, он обратился к ней:

— Вот что, Тания, ты уже большая, и я хотел попросить тебя кое о чем.

Девочка остановилась и бросила на отца вопросительный взгляд.

— Видишь ли, — продолжил Мерцил, я хотел просить тебя пока ничего не рассказывать маме о том, что ты узнала о самой себе.

— Но почему, папа? — Удивленно ответила Тания.

— Понимаешь, маме, в отличие от тебя, никогда не приходили видения из той или иной прошлой жизни. Подобные возрождения даны далеко не каждому человеку. Поэтому, я боюсь, что такая новость может напугать ее, и даже навредить ее физическому и психическому здоровью. Нужно как-то подготовить ее к тому, что ты у нас такая особенная, и только после этого мы все ей расскажем. Мона Иза пообещала поговорить с мамой и все ей деликатно объяснить. Ну как, договорились?

— И что, мне нельзя ей рассказывать вообще ничего о нашем путешествии? — Разочарованно спросила Тания.

— Нет, почему же! Ты можешь рассказать обо всем, исключая все то, что связанно с твоими видениями, и вообще с Темис.

— Ну, хорошо, обещаю! — Нехотя ответила Тания. — Она все-равно будет расспрашивать меня, и я расскажу обо всех островах и городах, где мне довелось побывать. Хотя нет, про Абидос я тоже ничего рассказывать не буду, а то она меня больше никуда не отпустит.

— Что же такого произошло в Абидосе, из-за чего ты не хочешь о нем говорить?

— Вот что, папа, ты попросил меня не рассказывать маме о тех переменах, которые произошли со мной. Я согласилась. Теперь же я прошу тебя, не расспрашивать меня о том, почему я не хочу говорить об Абидосе.

Мерцила удивила подобная постановка вопроса, прозвучавшая из уст его двенадцатилетней дочери. Это несколько его обескуражило, а в мыслях промелькнуло:

— А девочка, действительно уже рассуждает, как умудренный опытом, взрослый человек. Просто предложение о подобной сделке от собственной дочери звучит несколько неожиданно, — вслух же добавил:

— Хорошо, Тания, я принимаю твое предложение. Будем считать, что мы договорились. Ну, а теперь пойдем к маме и Филиппу.

Мерцил взял дочь за руку и повел по длинному коридору, следом за всеми остальными. Коридор закончился в большом, едва освещенном зале с множеством прозрачных перегородок, за которыми видны были какие-то странные предметы, о назначении которых Тания не могла даже и догадываться. В конце зала начиналась короткая галерея, упирающаяся в лестницу с узкими каменными ступенями, за которой, в свою очередь был видна распахнутая дверь, открывающая проход в следующее помещение. Миновав дверной проем, Тания, с удивлением для себя, обнаружила, что попала в хорошо ей знакомый винный погреб. Очутившись в знакомом месте, девочка освободила свою руку от руки отца, и рванулась вперед.

— Подожди, дочка, — крикнул ей вслед Мерцил, — сейчас глубокая ночь, и мама, скорее всего, спит. Не буди ее. И еще, не говори, что Вы с хозяином, Аврелием и Цилией, вернулись вместе со мной. Улетая за Вами, я сказал ей, что еду по хозяйственным делам в Тускулум, где, возможно, и заночую.

— Хорошо, папа! Я только взгляну на нее и брата. — Ответила Тания, выбегая во двор.