Раньше ребенок рос в разновозрастном детском сообществе. В условиях большой многодетной семьи или группы подобных семей, живших по-соседству, постоянно циркулировали в достаточном количестве детские припевки, считалки, песни, передаваемые изустно от поколения к поколению и перенимаемые, как по эстафете, младшими от старших. Такой постоянно действующий в детском сообществе репертуарный фонд обеспечивал нормальное развитие музыкального мышления и отработку всех необходимых интонационно-певческих навыков. Поэтому процесс и мог протекать сам по себе, без вмешательства взрослых. Однако теперь нередкими стали ситуации, когда ребенок не имеет постоянного контакта с более старшим детским «поколением». Такое происходит в однодетных семьях, в детских садах и школах, где группы и классы комплектуются из равновозрастных детей. В таких условиях ребенку бывает не у кого перенять, «унаследовать» репертуарный запас и естественно, что возможности его музыкального развития из-за этого сильно ограничиваются и обедняются. Потому что процесс формирования того или иного навыка музыкального мышления должен быть чем-то «запущен», а толчком, пусковым механизмом служит соответствующая попевка, которую дети всякий раз не сочиняют, а перенимают друг у друга, младшие от старших.

В современных городских условиях, когда нарушается или даже прерывается многолетнее циркулирование в детской среде извечно бытовавших там попевок, задача воспитателя – вовремя восполнить ребенку возникающие репертуарные пробелы. Но взрослые люди в большинстве случаев не хранят в памяти необходимый и достаточный репертуар детских попевок, считалок и песен, поэтому выполнить свою задачу могут только те из них, кто умеет читать ноты. Ведь придется составить необходимый круг произведений на основании печатных источников и ввести его в сознание ребенка и в практику музицирования детского коллектива.

Подчеркиваю, раньше это происходило само собой. Мать умела импровизировать колыбельные песни на основе мелодических моделей, известных ей от ее матери, дети обучали друг друга попевкам и считалкам, перенимая ритмоинтонационные приемы. Теперь же, чтобы обеспечить нормальное развитие ребенка, в ряде случаев следует искусственно реконструировать для него то, что ушло из обихода и сохранилось лишь в письменной фиксации фольклористов.

Современная молодая мама, которой пришло время заняться воспитанием ребенка, последний раз слышала колыбельные песни 20—30 лет назад (если вообще слышала). Сможет ли она сама (по памяти) правильно их воспроизвести? Очевидно, нет.

Пение колыбельных песен – ежедневная практика, обязательная в течение нескольких месяцев. Делается это не спонтанно, как может показаться со стороны, а закономерным образом, на основе варьирования определенных мелодических формул, бытующих в народе тысячелетиями. Среди них есть и элементарные попевки из двух-трех звуков, и развитые мелодические построения, богатые в интонационном и ритмическом отношении.

В многодетных семьях женщина рано приобретает и постоянно тренирует навык пения колыбельных песен: еще до того как у нее появятся собственные дети, она сотни раз поет колыбельные младшим братьям и сестрам. Ныне механизм устной передачи культурной информации дает сбои из-за резких необратимых изменений патриархального уклада жизни и традиционной структуры семьи. В типичной современной городской семье, где дети рождаются с интервалом в 20—30 лет, молодая мама не помнит ритмомелодических формул и не имеет соответствующего навыка певческой импровизации и варьирования. Ей остается ограничиться элементарной интонацией, возникающей при укачивающем колебательном движении («баю-бай» или «а-а-а»). Ребенок, конечно, засыпает, но в мелодическом, интонационно-ладовом отношении остается «недокормленным». Причина ясно определена в афоризме Карла Крауса: «Что переварили учителя, тем питаются ученики».

К счастью, некоторые из традиционных мелодических формул, лежащих в основе колыбельных песен, и образцы их импровизационного варьирования письменно зафиксированы музыковедами-фольклористами и напечатаны в специальных изданиях (в том числе, в общедоступных песенных сборниках). Так что даже в случае, когда устная традиция прервалась, колыбельные песни могут быть вновь восстановлены и правильным образом воспроизведены по книгам, нужно только уметь верно прочесть нотную запись.

Беда, однако, заключается в том, что это нужно делать не в концерте, где есть квалифицированные музыканты-профессионалы, а дома, в семье. Но, из-за катастрофического провала в деле музыкального образования, допущенного и усугубляющегося на протяжении нескольких десятилетий, из-за почти всеобщей музыкальной неграмотности, в семьях обычно не умеют читать ноты. Неграмотность сводит на нет уникальную, отличающую человека от животных способность научаться не от одного предшествующего поколения, а от многих.

Что в этом случае можно посоветовать хотя бы в качестве полумеры? Когда вы даете объявление «Требуется няня со знанием английского языка», подумайте еще раз, взвесьте приоритеты и начните так: «ТРЕБУЕТСЯ НЯНЯ С МУЗЫКАЛЬНЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ…». Все другие достоинства няни, по сравнению с музыкальной образованностью, не столь фундаментальны и не столь дефицитны в наше время. С появлением в доме хорошо образованной няни, ребенок впервые узнает и прочувствует на себе действие музыкальной педагогики в том значении этого термина, который остроумно и точно сформулировал Симон Соловейчик: «Педагогика – наука об искусстве воспитания детей, но не всех, а только чужих».